От революционного восторга к… (СИ) - Путилов Роман Феликсович. Страница 7

И если на Сенном рынке, в Апраксином дворе и Никольских рядах, масть держала, непонятно откуда появившаяся милиция из «Адмиралтейских», что открыто продавала за право торговли на рынках «Торговый билет», по твердым ценам, а появившихся в торговых рядах уголовных просто выводила до ближайшего проходного переулка, где била смертным боем, ломая кости и выбивая зубы, а на Андреевском рынке, на «Ваське», где криминальная активность оборачивалась скандалом с Рабочей гвардией, которая почему-то шуток не понимала, то Сенной рынок был кормушкой нескольких окрестных банд. Местная милиция, что занимала здание бывшего участка на Белозерской улице, выставляла на рынок каждое утро два патруля по два человека, но толку это не приносило, а как бы не ухудшало ситуацию.

Вот и сегодня, четыре милиционера, сбившись кучкой, чтобы не было так страшно, медленно прохаживались между рядов прилавков, откровенно отбывая урок до обеденного времени, чтобы можно было смыться с проклятой площади. Да тут просто находится было опасно, так как удар ножом в почку можно было ожидать от любого человека в этой мрачной и хмурой толпе, что бесконечной темной рекой окружало стражей порядка, толкаясь, ругаясь, сплевывая шелуху семечек и дымя в лицо табачным дымом.

— Убили! Убили! — раздался крик со стороны Александровского парка.

Милиционеры, не торопясь, потрусили туда. На грязном, заплеванном, пятачке базарной площади лежала девушка, уставившись серыми глазами в серое питерское небо, справа, под распоротой кацавейкой, растекалась темно-красная лужа.

Один из милиционеров, Воронцов Александр, выпускник гимназии, подавшийся в милиционеры, потому как в армию еще не брали, а по гражданской службе не было вакансий, внезапно бросился перед остывающим телом на колени и схватил девушку за безвольную руку.

— Соседка его, Дашей звали… — зашептал на ухо старшему патруля, бывшему слесарю, получившему травму руки на заводе, Демьяну Никаноровичу бывший одноклассник Воронцова — Смирнов Аристарх, попавший в милиции за компанию с Сашей.

Воронцов, внезапно осознав, что девушка уже никогда ему не ответит, поднял на окружившую его толпу и зарычал: — Кто⁈

Ответа, в принципе, не требовалось. В проходе, открывшемся после того, как зеваки расступились, была видна троица парней, что вразвалочку, неповторимой блатной походочкой, весело о чем-то перешучиваясь, скорым шагом двинулись в сторону Каменностровского проспекта, отдалившись от места происшествия метров на сто пятьдесят. Один из ребят прижимал к боку большую плетенную корзину, в которой что-то лежало, завернутое в светлую холстину.

— Ы-ы-ы! — Воронцов бросился вслед за подозреваемыми, быстро сокращая расстояние. Очевидно, троица услышала топот ботинок молодого милиционера по булыжной мостовой, так как они обернулись, после чего стали спокойно ждать преследователя. Когда расстояние сократилось шагов до пятнадцати, Воронцов остановился и стал что-то кричать, размахивая, вытащенным из кармана куртки, наганом.

Внезапно раздались два выстрела, после чего троица спокойно пошла дальше, а Воронцов сложился в поясе и осел на землю.

— Ах тыж! — оцепенение спало с остальных милиционеров, и Демьян Никанорыч, скинув с прилавка десяток луковиц и, не обращая внимание на возмущенный визг торговки, приладился к своей Бердане номер два, предварительно проверив, выставлен ли на рамочном прицеле минимальная дистанция. Раздался хлесткий винтовочный выстрел и хулиган с корзинкой, пройдя еще пару шагов, стал медленно опускаться на землю. Его товарищи нагнулись над ним, после чего по-быстрому обшарили карманы приятеля, и прихватив злополучную корзину, быстрым шагом бросились в ближайшую подворотню.

— Никанорыч, стреляй! Уйдут же! — Смирнов подпрыгивал от возбуждения, глядя на, ставшие уже маленькими, человеческие фигурки.

— Отстрелялся я, патронов больше нет. — Никанорыч зло открыл затвор, подхватил стрелянную гильзу и, хозяйственно, спрятал ее в карман пальто: — Ну что встали, пошли смотреть.

К удивлению милиционеров, их коллега Воронцов еще дышал, в отличии от второго, молодого, рябого парня, с острым чубчиком, которого пуля Никонорыча поразила в районе сердца. Никаких документов у парня не было, карманы были вывернуты. Скинувшись по пятерке, милиционеры с трудом уговорили одного из расторговавшегося крестьянина, отвезти на его телеге два тела до больницы. Всю дорогу бородатый извозчик ругался, что из-за крови, натекшей с тел, он не отмоет свою телегу, и по этой причине господа полициянты должны обязательно добавить денег. К удивлению милиционеров, что снялись с поста и двинулись до городской больницы, сопровождать телегу с печальным грузом, по прибытию к полуподвальному помещению мертвецкой, Воронцов еще дышал, поэтому его повезли в приемное отделение. За всеми этими хлопотами, милиционеры провозились с оформлением всех необходимых бумаг не один час, и в свое отделение прибыли уже под вечер.

К удивлению милиционеров бывший полицейский участок был полон народу я не самый участок а его двор вместо того чтобы идти на службу охранять общественный порядок благочиние намерены отделение милиции территория, милиционеры собрались перед крыльцом стояла несколько человек начальник милиции ражий молодец, щеголявший обычно в апельсинового цвета английских ботинках и, такого жетона, крагах, и кавалерийских бриджах с кожаными вставками на внутренней стороне бёдер, сегодня выглядел необычайно подавлен. Рядом с ним стояли три человека, все одетые в солдатскую форму, с повязками с надписью " милиция", но только не белого как у местных, а красного цвета.

Впереди стоял бородатый мужчина, положив руки на, висевшее на ремне, короткое ружьё странной формы, причём левая рука его казалось неживой, обтянутой черным каучуком, деревяшкой. Так, впрочем, в последствии и оказалось — своей руки у пришлого милиционера не было.

— Братья! — пришлый говорил громко, уверенно, напористо: — Да, братья, потому как мы все здесь в одной лодке, не зависимо от того, каких политических пристрастий придерживается каждый из нас. Если что-то вновь произойдет в стране, с нами попытаются расправиться в первую очередь. И это произойдет, если мы не объединимся, не соберемся в единый кулак. Когда я пришел записываться в милицию, нас было двадцать человек, фронтовиков- инвалидов. У меня вместо вот этого протеза была культя, нас гнали отовсюду, мы не были никому не нужны. Сейчас нас три сотни. У нас есть крыша над головой, горячее питание три раза в день и еще денежный приварок. В нашей Адмиралтейской части мы главная сила! К нам давно уже не суются без военной надобности ни запасники, ни морячки. Уголовные стараются обходить нас стороной, ибо мы сила! Я, если иду на службу…

В это время собравшиеся, сначала один, потом второй, а в конце концов и все, стали оборачиваться в сторону трех милиционеров, пришедших с Сытного рынка.

— Севастьянов! — начальник милиции напустил на себя строгий вид, обращаясь к Демьяну Никонорычу: — Вы где сегодня целый день были? Где, кстати, четвертый? Кто с вами был?

— Разрешите доложить, гражданин начальник милиции. Сегодня, около одиннадцати часов на Сытном рынке урки порезали насмерть девушку и забрали с нее корзину с продуктами. Милиционер Воронцов начал преследовать варнаков, но получил две пули в живот. Я произвел один выстрел из винтовки, одного бандита убил. Воронцов отвезен в Городскую больницу, упокоенный бандит сдан туда же, в мертвецкую. Наган Воронцова я забрал себе, так, как к моей «Берданке» у меня больше патронов нет. Докладывал милиционер второго разряда Севастьянов. Когда патроны будут, гражданин начальник?

— Снабжения нет, ты же знаешь, Севостьянов. И не веди себя как ребенок. Сходи в оружейный магазин на Ружейной улице, купи капсюля и порох, отлей пуль сколько надо. Ведь я знаю, что гильзы ты собираешь, а получку вы вчера получили.

— Гражданин начальник, мы паек десять дней как не получаем, а то что вы нам платите, хватает на десять дней, чтобы муки купить и суп-болтушку приготовить. Вы мне еще патрону предлагаете закупать?