Земля заката (СИ) - Доронин Алексей Алексеевич. Страница 37

А те, кто поступали иначе, пытались искать общую правду и справедливость… чаще всего гены потомству передать не успевали.

«Лечь на тысячу лет в заморозку. Проснёшься, и увидишь то же самое. Люди жрут друг друга, молятся божкам, таскают в нору барахло, лапают самок. И иного не дано».

Глава 6. На берег

На борту снова потянулись дни, наполненные рутиной.

Приобретя какой-никакой опыт, Младший уже не уставал до полусмерти, вот только желания делать записи оставалось всё меньше. Какое-то отупение и опрощение накатывало на него. Он подумал, что если останется тут ещё, то станет похожим на Скараоско, только более грустным и меланхоличным.

Хотя в целом это были неплохие дни. Высшие силы хранили его и всю команду от тяжелых травм и болезней, хотя неприятности, конечно, случались.

Один раз ему пришлось снова обратиться за помощью к садисту-повару, когда занозил ладонь об поддон из нестроганых досок. Несколько дней Саша пытался сам извлечь занозу иголкой, но сделал только хуже. Началось воспаление, кожа вокруг вроде бы небольшого острого кусочка деревяшки сделалась красной и горячей, любое движение кистью руки причиняло боль. Старшие товарищи, видя мучения парня, погнали его лечиться, припугнув возможными последствиями.

– Ещё немного, и только ампутация поможет – привёл последний аргумент Скаро. Повар дал Саше какую-то тряпку.

– И чем это поможет?

«Закуси», – жестом показал швед. А когда Младший сжал эту штуку зубами, ножом вскрыл ему нарыв, залил спиртом и вытолкал в коридор ещё не до конца пришедшего в себя пациента, чтобы не орал тут, как резаный и не травмировал музыкальный слух старого кока, любившего играть на губной гармошке, которую он всегда носил в кармане.

*****

Следующей их стоянкой должен был стать город Оденсе в Дании, где капитан собирался закупить ещё какое-то оборудование. Опытные члены команды говорили, что этот космополитичный город – один из самых отвязных, по сравнению с которым Свиноустье – просто монастырь, и предвкушали приключения.

Но в последний момент капитан отложил визит в этот порт, и моряки вздыхали, что не удастся побывать в цитадели порока.

У капитана был свой резон. Нет, он не боялся новых дебошей на берегу и проноса алкоголя на борт, просто хотел, чтобы команда не слишком расслаблялась, чтобы жизнь мёдом не казалась. А без тех деталей какое-то время ещё можно потянуть.

В Дании и Голландии были города, чуть ли не полностью находящиеся ниже уровня моря, которое сдерживали старые дамбы, регулярно подновляемые.

Вдоль берегов континента располагались обширные затопленные территории с множеством бывших поселений, в которых можно было бы неплохо поживиться. Но товарищи просветили Младшего, что тут действует суровый закон – заниматься поиском могут только местные, купившие лицензию. Даже подводные руины в этих «Низовых Землях» были недоступны для пришлых.

– Жадюги эти европейцы», – ворчал Василий.

Очень хотелось хотя бы немного тут понырять, но капитан специально всех предупредил, что нарушителей ждёт нехилый штраф, и не от местных властей, а от него лично. Находки назывались «лут» – прижилось универсальное английское слово. Скаро рассказал, что в прошлые рейсы они бывали в местах, где лут собирать можно всем желающим, и это оказалось важной статьей дохода, более крупной даже, чем прибыль от рыбы.

Но чем дальше, тем меньше по берегам оставалось халявы.

Ночью отошёл в мир иной один из кочегаров. Просто не проснулся.

Младший припомнил, что Старый Ивар был исландец, тощий, высокий и седой. Явно с огромным жизненным опытом, но совсем не болтливый. Если говорил, то только по делу и все его слушали.

Он бы мог уже и не работать, а пить чай с плюшками, сидя в кресле-качалке у камина, курить трубку и читать старые книги. Если бы он захотел, то мог бы спокойно читать даже древние саги, ведь исландский язык за тысячу лет не изменился ни на йоту. Но Ивар вовсе не читал никаких книг, ни древних, ни современных. Зато он знал всё о топках и печах. А ещё никогда не вмешивался в дрязги и ни о ком не сказал худого слова.

Утром его уже хоронили в море, привязав к ногам тяжёлый колосник. Прямо как в старой песне. Только священника у них не было, краткое пастырское слово сказал сам капитан.

«Он был правильным человеком, поэтому там, куда он попадёт, не будет жарко. Аминь».

В свой последний день Ивар ни на что не жаловался и был такой же, как всегда. Скорее всего – сердце или инсульт, а не что-то заразное. Печально, но и это было обычной частью судовой жизни (и не только судовой).

Как узнал Младший, старик, фамилию которого никто не знал, ходил на этом корабле с самой даты его «второго рождения», то есть капитального ремонта с установкой паровых машин на судно, имевшее раньше другую двигательную систему.

На поминках, где капитан разрешил всем немного выпить, говорили мало. Скаро переводил для Младшего некоторые скупые факты биографии этого деда с северо-западного края известной Ойкумены, ребёнком заставшего Старый Мир.

Его история побудила Младшего задуматься о людях, живших в море и живших морем.

Только ли в заработке дело? Или человек привыкает к этому ритму, к этим традициям и среде… и твёрдая земля после этого уже не кажется такой желанной и родной?

Вот взять хотя бы боцмана. Все знают, что у Бориса остались внуки и ещё какие-то родственники. Он их любит, иногда рассказывает про них, показывает фотокарточки, говорит, что его там, на берегу, ждут. Но почему тогда, чёрт возьми, он десять месяцев из двенадцати проводит тут, в холодных волнах Балтики? Неужели ему не хочется пожить в окружении родных стен и родных людей?

А некоторые особо и не скрывают, что у них на берегу никого близкого нет. Конечно, в подушку по ночам не плачут… находят разные утешения. Но что-то есть в этом неправильное.

Значит, надо постараться не вляпаться. Не привыкнуть самому. А то вдруг затянет. Это пока кажется, что ужас, ужас. Многие ругают такую жизнь, но стабильно записываются на следующий рейс. Даже когда кормить на берегу некого.

Впрочем, ему ли говорить про отсутствие родных стен? Ему, выбравшему дорогу добровольно. Куда? Один бог знает. Но даже это неточно.

Младший чуть приуныл, узнав, что далеко они не пойдут, и Британии, Исландии, а тем более Гренландии он не увидит.

– Не переживай. Ничего там интересного, – махнул рукой Скаро. – Я видел Лондон. Остров почти мертвый, аборигенов мало, много где уровень радиации до сих пор высокий.

– А океан?

– Такое же море, только без краёв. Я в нём ботинки помыл. На удачу. Я даже в Евротоннель заглядывал. Думал, там золото спрятано, раз туннель в честь монет назвали. Надевал аквалангу. Ни хрена. Одна ржавчина и кости, кости, кости.

– А Исландия?

– Тоже мало обитателей. Только деревушки. Мы там были. Холодно. Видел тюленей и пару человек, натуральных эскимосов. Не знаю, где там жил Ивар. Хотя Исландию не бомбили. Наверное, вымерзла. Её правильно назвали, льда там много. А Гренландия… какой идиот назвал ее «зелёной землей»? Там льда ещё больше. Летом путь туда свободен, хотя и опасен из-за штормов и случайных айсбергов… но делать там нечего. Местные жители промышляют охотой на морского зверя и разбоем.

– А дальше?

– До Нового Света вроде никто из наших не добирался. Наверное, его придётся открывать заново. Из Канады вроде кто-то приплывал, раз или два. Регулярных рейсов точно нет. Невыгодно, опасно. Я слышал о чуваке из Швеции, который дошёл до северо-западного побережья, хотел повторить путешествие древних викингов. Но проплыл возле берега «Дистрикт оф Коламбиа» и у места под названием Новая Англия повернул назад. Говорит, уровень радиации до сих пор неполезный. Животных там видел, людей – нет. Возможно, дальше от берега есть поселения, он не проверял. К югу возле Виргинии было лучше, но высаживаться не стал, у него горючее кончалось, а тут ещё с берега обстреляли... С радиацией шутки плохи, – рассказывал Скаро. – Но странно, что она ещё где-то держится. Я бывал в местах, по которым ядерное оружие отработали. В разных странах. Почти везде природа уже очистилась настолько, что живность стадами бродит. И растения мясистые, жирные…