Я не сдамся! (СИ) - Добрых Аврора. Страница 8

Растерянно пробормотав «спасибо», девушка пожала плечами и принялась дальше намывать полы.

Убирая подъезды, она часто думала о коте: как он там, не скучает ли, не обижает ли его кто. Однако все то время, что Маша жила с семьей Саломатхон, Маркиз чувствовал себя вполне вольготно. Он важно расхаживал по квартире, не боясь такого количества жильцов, охотно играл с детьми, давал себя погладить, а еще охотнее принимал угощения. Если ему хотелось остаться одному, он уходил на балкон или забирался на верхотуру шкафа. Кота до того хорошо кормили, что Маша со временем заметила, что ее пушистый компаньон изрядно заматерел и округлился в боках.

Что касается взрослых жильцов квартиры, то больше всего Маркиз любил дядю Бекзода. Тот часто брал кота на руки, клал себе на грудь и ходил с ним по комнатам, почесывая за ухом. Под мурчание усатого трактора мужчина заходил в каждую комнату, подолгу стоял у окна и постоянно что-то приговаривал. Судя по реакции остальных, говорил он что-то очень забавное, потому что никто не мог удержаться от улыбки. Когда Маша спросила у Саломатхон, что именно повторяет узбекский старец, та ответила:

— Он говорит: «Вот смотрите, какой у меня сыночек рыженький, да пушистый. А какой ласковый! Даже лучше, чем мои старшие отроки».

Иногда в квартире становилось очень шумно и людно, особенно по вечерам. Маша заметила, что на ужин часто приходят люди, которые не проживали в квартире на постоянной основе. В большой компании всегда было весело, но, конечно, не обходилось без проблем. Самая большой из них была ванная комната, которая полагалась одна на всех. А еще она находилась в конце коридора и потому очень часто, когда Маша пыталась уснуть на своем матрасе, нескончаемый поток людей постоянно вырывал ее из теплых объятий Морфея. Но это были мелочи, которых она практически не замечала. К ней относились как к своей, и это дарило ей потрясающее и уже давно забытое ощущение семьи. Особо ей нравилось проводить время с детьми. Те были удивительно добрые, воспитанные и при этом по-детски любознательные. Маша без конца таскала им угощения из магазина, которые покупала каждый день, а дети учили ее нехитрым словам национального языка. Уже через пару недель девушка могла сказать «доброе утро», пожелать добрых снов и много других простых фраз.

Жизнь повернулась совершенно в новое русло, теперь все было иначе. Порой Маше становилось интересно, что же там у Димы. Какова его жизнь сейчас, все ли с ним хорошо, и успел ли он перевезти свою невесту в отремонтированную квартиру. Но больше всего девушке было интересно, не сожалеет ли он о том, что выгнал ее в никуда с котом наперевес. Было до сих пор сложно поверить, что он смог так с ней поступить.

Маша и подумать не могла, что совсем скоро они с Димой вновь встретятся, и эта встреча будет далеко не из приятных.

Глава 8

Шли дни, а Маша, не сбавляя темпа, усердно продолжала работать в магазине. Управляющая Лариса Евгеньевна оценила старания новой сотрудницы: уж слишком безропотно та выполняла любую работу. А еще девушка никогда не жаловалась на дополнительные часы, которые никто не оплачивал. Как-то раз управляющая подозвала Машу к себе и сказала:

— Со следующей неделе посажу тебя за кассу. Саломатхон всему научит, все расскажет-покажет. Если хорошо себя зарекомендуешь, отправлю тебя на обучение. Хочешь стать замом?

От удивления Маша не сразу нашлась с ответом.

— Я? Вашим замом?

— Ну а кто, Маш? Видишь здесь другого кандидата? — Управляющая обвела рукой зал. — У нас бешеная текучка, половина кассиров — из сторонней организации, остальной штат даже не всегда понимает по-русски, а те, кто понимает, бухают два через два.

— А как же Саломатхон? Она ведь здесь давно, работает хорошо, покупатели ее обожают...

— Думаешь, я ей не предлагала? Она где-то раз в полгода уезжает на родину и отсутствует месяц-полтора. Говорит, пока не может не выезжать. Отказывается, в общем.

— А как же Валера? Он же зам...

— Валера синий ходит уже третий день и дышит на покупателей перегаром. Не замечаешь что ли? В общем, некогда мне тут с тобой лясы точить: готова на кассу, а потом в замы заместо Валеры?

— Конечно! — горячо воскликнула Маша. — Лариса Евгеньевна, спасибо вам.

— Это тебе спасибо, что такая хорошая. Такой молодежи сейчас днем с огнем не сыщешь. Все, беги в молочку — покупатели жалуются, что там просрока много.

С того дня Маша начала работать еще усерднее и порой задерживалась на два-три часа после смены, если на приемке была нужна помощь. Оплаты за это было не предусмотрено, но девушка не переживала. Работа помогала отвлекаться от мрачных мыслей, а после тринадцати часов работы организм уже ничего не хотел, кроме как рухнуть в кровать без задних ног. Правда, кровать Маше пока занимал матрас, но она верила, что скоро станет замом, зарплата станет больше, и тогда получится снять комнату. Семья Саломатхон принимала ее как родную, но девушка не могла быть нахлебницей, ей становилось физически больно от мысли, что она объедает этих людей и злоупотребляет их добротой. Денег семья по-прежнему не принимала, но, по крайней мере, со временем Маша смогла начать приносить продукты и помогать с готовкой. Так она чувствовала себя гораздо лучше.

По утрам, до смены в магазине, девушка продолжала мыть подъезды четырех двухэтажек — по два подъезда в день. Платили до смешного мало, а работы было невпроворот. В том подъезде, где Маша встретила женщину с сигаретой, действительно стало гораздо чище, но в остальных сохранялась прежняя ситуация. Казалось, жильцы специально мусорят, справляют нужду и чего только не делают, не доходя до квартиры. Но выхода не было — отказываться от этой работы Маша не могла. Любые, даже самые маленькие деньги, были нужны ей как воздух.

В последний день перед тем, как начать обучение работе на кассе, Маша зашивалась в зале. Трое сотрудников не вышло на смену, поэтому девушка за весь день даже не присела, не говоря уже о том, чтобы поесть. Но уже завтра все будет иначе, поэтому она держалась вполне бодро. А вот ее внешний вид оставлял желать лучшего: грязная рабочая жилетка, замызганные китайские «кроксы», всклокоченные волосы, грязь под ногтями, потрескавшаяся кожа на пальцах и лиловые синяки под глазами. Ужасно хотелось есть, пить и спать, но до конца смены оставалось еще полтора часа.

Маша стояла возле овощного отдела и чистила ящики от пропавших овощей и фруктов. Те, что не совсем пропали, откладывала в специальную коробку для дальнейшей уценки. Ее руки выглядели просто ужасно.

«Вот заработаю и сделаю маникюр», — подумалось Маше. От этой идеи стало чуть легче.

Зал почти опустел. Под конец смены в магазин заходили разве что подростки да случайные покупатели, но они не доходили до овощей, в основном, закупались в отделах со снеками и алкоголем.

И тут Маша вдруг услышала голоса. Двое молодых людей направлялись в ее сторону, где помимо овощей и фруктов были отделы с молочкой, заморозкой и колбасами.

Дима.

Машу словно ударило током. Раньше он никогда не ходил в магазин, предпочитал заказывать продукты на дом. А сейчас он здесь. И не один. Рядом с ним шла девушка. Та самая Надя, чьи волосы сияли как сотни карат, а ноги росли от ушей. Запах ее дорогих духов, казалось, заполонил собой все пространство. Живота совсем не было видно, но ведь и срок у нее еще маленький — всего несколько месяцев.

Надя негромко смеялась, держа Диму под руку, а тот улыбался и катил перед собой тележку. Маше захотелось превратиться в гнилую картофелину, которую она зачем-то сжимала в руке. Хотелось исчезнуть, стать невидимой... что угодно, лишь бы ее не заметили. Она присела за ящиками, молясь, чтобы этим двоим не приспичило купить фруктов.

Ей повезло. Надя потянула Диму к стеллажу с творожками, сырками и прочими десертами.

— Боже, — раздался ее голос, — здесь столько сахара, но я сойду с ума, если мы ничего не купим.