Смертельный вояж - Майдуков Сергей. Страница 36

Один раз он отчетливо увидел ее в заднем окне, когда она обернулась, подставив лицо первым солнечным лучам. Глеб узнал ее сразу, несмотря на годы, разделявшие их. В голове словно включили фильм с лучшими моментами прошлого. И Глеб понял, что скорее умрет, чем бросит Риту в беде.

Ирония судьбы состояла в том, что Бахар думал точно так же. Он тоже не собирался оставлять Риту. Это противостояние могло закончиться только полной победой одного из них. Они стали соперниками, у которых не было ни малейшего повода для примирения. Каждый был искренне уверен, что спасает Риту от другого.

Желая оторваться от преследования, Бахар пускался на разные уловки. В какой-то момент он решил спровоцировать Глеба на обгон, чтобы ударить его бортом и столкнуть с дороги. Когда этот трюк не сработал и стало ясно, что мотоциклист достаточно благоразумен, Бахар попытался выиграть за счет скорости. Но и это не помогло. «Хонда» обладала слишком мощным мотором, чтобы проиграть автомобилю семилетней давности. Она без труда выжимала сто пятьдесят километров в час, и тогда, сливаясь с корпусом мотоцикла, Глеб чувствовал себя так, словно летел над дорогой, а не катил по ней.

Гонка по утреннему шоссе закончилась неожиданно и драматично. Бахар заигрался и потерял осторожность. Ему пришло в голову, что, резко развернувшись на сто восемьдесят градусов, он сумеет протаранить мотоциклиста. Это стало поворотным моментом всей истории.

Проделывая свой трюк, Бахар видел перед собой только асфальтную ленту, все, что ее окружало, и собственные руки, сжимающие руль. Он не заметил патрульную машину полиции, двигавшуюся в направлении Анталии. Полицейских вызвали для усиления правопорядка в городе, где в последнее время был отмечен резкий всплеск преступности. Они рассчитывали провести день на дежурстве, а вечером искупаться в море, познакомиться с симпатичными девушками и поужинать в ресторане.

Планам полицейских не суждено было осуществиться. Как, впрочем, и планам всех прочих участников событий.

Став свидетелями каскадерского трюка, едва не опрокинувшего «фольксваген» на крышу, полицейские не могли остаться безучастными. Решив, что за рулем сидит наркоман или пьяный, они бросились в погоню. Глеб, едва сумевший разминуться с машиной Бахара, выскочил на встречную полосу, перепрыгнул через кювет и запылил по обочине. Когда он обернулся, полицейские уже гнались за «фольксвагеном». Соблюдая благоразумную дистанцию, Глеб поехал за ними, чтобы наблюдать за происходящим издали.

Все участники ралли мчались по дороге, петляющей среди предгорий. Едущий последним Глеб видел, как оглядывались и грозили кулаками водители автомобилей, которые были вынуждены тормозить или прижиматься к обочине. Километров через десять, когда ему попался перевернутый грузовик с длинной, как железнодорожный вагон, фурой, он понял, что дело добром не закончится. Оставалось лишь уповать на водительское мастерство Бахара. Если он не впишется в очередной поворот или зазевается на встречной полосе, «фольксваген» разобьется в лепешку.

Вместе с Ритой, которая полностью зависит от забравшего ее психопата.

Охваченный тревогой Глеб позволил себе сократить расстояние до багажника патрульной машины, решив, что полицейские, увлеченные погоней, не станут оглядываться, чтобы посмотреть, кто едет за ними. Так и вышло. Однако до развязки оставалось совсем немного.

Она случилась на одном из витков дороги, когда Бахар не рассчитал соотношение между креном скатов и нажимом на них тормозных колодок. Оставив две жирные черные полосы на асфальте, «фольксваген» слетел с дороги и врезался в раскидистое дерево, такое толстое и могучее, что даже не дрогнуло от удара. Если бы не оно, то всем сидящим внутри настал бы конец. Столетний ствол удержал машину от падения в ущелье.

Полицейские по инерции промчались мимо, дружно повернув головы вправо, где произошла авария. Следующим ехал Глеб, который, приняв молниеносное решение, ударил по тормозной педали, спрыгнул с мотоцикла и, налегая всем весом, закатил его в заросли у дороги. Он успел как раз вовремя, чтобы не попасть на глаза полицейским, давшим задний ход.

Пригибаясь, Глеб перебегал между кустами до тех пор, пока не отыскал утес, с которого можно было проследить за полицейскими, осторожно приближающимися к покореженному «фольксвагену» с двух сторон.

Это было все, что он мог сделать в такой ситуации. Пистолет был зажат в его руке, но Глеб не собирался стрелять в представителей закона. Они уже вызывали подмогу по мобильным телефонам, так что в ближайшем времени безлюдное место в предгорьях обещало превратиться в настоящее осиное гнездо.

Очнувшись, Бахар не сразу понял, где находится и что с ним приключилось. Он знал одно: пока он был в отключке, мир по неизвестной причине стал красным. Видимо, на то была воля Аллаха. Или он уже забрал Бахара в рай, где все, оказывается, окрашено в красный цвет?

Но тогда почему до его ушей доносится какое-то жалобное поскуливание? Разве в раю бывает плохо?

Бахар поморгал и обнаружил, что ресницы у него липкие. Проведя по ним рукой, он увидел кровь. Он протер глаза, и багровая пелена исчезла. Мир перестал быть красным.

Бахар уставился на дымящийся капот «фольксвагена», смявшийся от удара о дерево, словно жестяная банка. От лобового стекла осталось несколько зазубренных осколков. Пистолет с соседнего сиденья исчез. Бахар хотел наклониться, чтобы поискать его, но не смог: мешало рулевое колесо, вдавившее корпус в спинку кресла.

— Все живы? — спросил он, выворачивая шею, чтобы посмотреть через плечо.

— Я зуб из-за тебя надколола! — сердито воскликнула Бану. — И губа распухла.

— Лейла? — позвал Бахар. — Ты здесь?

Он видел ее и знал, что она отделалась испугом и легкими ушибами. Но ему важно было услышать ее голос.

Если Рита и собиралась ответить, то не успела. Прозвучало два выстрела, и Бахар услышал, как пуля продырявила корпус автомобиля.

— Всем немедленно выйти! — надрывались полицейские, медленно, очень медленно приближающиеся со стороны шоссе. — Руки над головой! Повторяю. Всем выйти…

Они хотели арестовать Бахара и разлучить его с возлюбленной. Навсегда.

— Сейчас, — пробормотал он и, поднатужившись, сумел отжать руль настолько, чтобы перебраться на соседнее сиденье. — Уже выхожу.

Говорить и дышать было больно. Бахар потрогал грудь, проверяя, целы ли ребра, и не сумел этого определить. Мысли были заняты другим.

— Не бойся, Лейла, — сказал он. — Я с ними быстро разберусь.

Ее широко открытые глаза смотрели с надеждой, так ему показалось. Бану дергала дверцу со своей стороны, силясь открыть. Прозвучали новые выстрелы. Женщины одновременно вскрикнули.

— Сейчас, — повторил Бахар, нашел пистолет и выбрался через пассажирское сиденье наружу.

Если бы не кровь, стекающая со лба, он имел бы все шансы расправиться с обоими полицейскими, потому что стрелял быстро и метко. Но только не сегодня. Пока Бахар, держа перед собой пистолет, протирал глаза, в него всадили сразу две пули — одну в плечо, вторую в бедро. Это было похоже на то, как если бы его изо всех сил ударили стальными прутьями, предварительно раскаленными на огне. Бахару было знакомо это ощущение: за свой короткий век он успел получить немало огнестрельных ранений.

Открыв глаза, он обрадовался тому, что кровь больше не заливает их, и не сразу понял, что видит над собой не противников, а ясное голубое небо, такое огромное и бездонное, что дух захватывало. «Я упал на спину, — сказал себе Бахар. — Нужно встать или хотя бы сесть».

Он выбрал второй вариант — подниматься с земли не было ни времени, ни сил. Нужно было спасать Лейлу, пусть даже сейчас ее звали иначе. А чтобы дать ей уйти, следовало отвлечь внимание полицейских на себя.

Опираясь одной рукой на траву, Бахар вскинул ствол «баретты». Красная пелена тут же заслонила от него полицейских, и он принялся стрелять наугад, крича Лейле, чтобы она спасалась бегством. Стальной прут пронзал его снова и снова, а Бахар все кричал и стрелял, и, казалось, никакие пули не способны отнять у него жизнь, потому что это означало расставание с любимой.