Змеелов. Книга вторая (СИ) - Дорнбург Александр. Страница 18

Я уже достаточно вспотел и устал, тягая ноги по грязи, так что поспешил устроить стоянку, очистил сапоги, разжег костерок, плеснув туда бензинчику. Поел и попил чайку. В бутылку нарезал стружку из мыла, помешал содержимое и решил, что внутри теперь находится некоторое количество самодельного напалма.

После чего я углубился в темный кондовой лес, разыскивая место для своей временной стоянки. Чернолесье местами путалось с сосной и елью. Через несколько километров я наткнулся на вывороченное из земли дерево, где в яме набралось достаточное количество опавших листьев. Даже не слишком мокрых.

Я складировал сюда лишние вещи, приладил брезентовый полог, подложил войлок, можно было надеяться пару дней здесь переночевать. Получилось примитивное логово в стиле раннего Пикассо. Минимальный комфорт в таких вещах необходим, так как в подобных случаях ты постоянно рискуешь мокрыми ногами и простудой. А правила игры здесь диктовал не я.

Вода нашлась менее чем в полу километре отсюда, в овраге, по дну которого протекал маленький ручеек. В общем, сейчас осень и вода в лесу не проблема. Того и гляди с неба к вечеру польет как из ведра. Гипс я тоже пока оставил в своей нычке, а сам взяв ружье, прошел прогуляться, разыскивая ближайшую деревню, которой как раз были Бутримичи.

Две польских и одна сраная бандеровская деревушка, Старые Колодези, где обитала полуразумная фауна, и составляли все ближайшее народонаселение. Этот лес гораздо уступал размерами Беловежской пуще. К тому же, его опоясывали несколько грунтовых дорог. По лесу тоже неведомые тропинки вели в неведомые места.

Я было сунулся туда и сюда, но тропинки причудливо петляли, так что я пошел по компасу, выдерживая азимут, при этом ветки деревьев несколько расцарапали мне рожу. Вот не охотник я. Вернее охотник, но на змей. На степных и на пустынных. А там почти не приходится ломиться как кабан через чащу. Разве, что через камыши.

Впрочем, судьба тут же вознаградила меня за понесенные страдания, так как я нашел и разорил запас на зиму орехов какой-то глупой белки.

Часа через два я приблизился к деревне. Там подполз на четвереньках поближе и понаблюдал. Нужно прикинуть хрен к носу. Бутримичи — деревня небольшая, в полтора десятка дворов. Выглядит по-декаденски варварской, ужасающей, нечистивой.

Если и есть поблизости какая-нибудь банда «армии Крайова», то явно меньше десяти человек. Потому, что польские «мертвецы», объединенные лишь звериной ненавистью к русским, никогда не могли создать ничего жизнеспособного. Вечно они «висели в воздухе».

Десять крепких мужиков потребляют десять килограммов еды в день. Довольно ощутимо для полутора десятков крестьян. Да и мальца в лес с узелком не пошлешь. Тут здоровенный мужчина нужен. А то и парочка.

Хотел я поближе подлезть, но дворовые псы не дают. Чуют. «Кипит их разум возмущённый». Тоже мне четвероногие помощники. У которых уши и нос, на порядок превосходят несовершенные человеческие органы слуха и обоняния. С ними неожиданностей в деревне почти исключены.

А поскольку по дневному времени не все псы сидели на цепи, то многие бегали по дворам сами по себе. Просто издевательство какое-то! Вот один из четвероногих и прибежал ко мне знакомиться. Мол, что это ты тут делаешь? Неприятный песик. Такая злобная, кровожадная псина и волка порвет, и человека, если тот окажется послабее. Зубы скалит, того и гляди бросится. Как-то вечер перестает быть томным.

Как по мне, так такое рандеву — явный перебор. Есть для пса у меня ножичек с отравленным лезвием, но попробую договорится. Все же животные, они часто слова понимают. В отличии от некоторых людей.

— Ну чего ты скалишься? — стал я стыдить собаку.- А еще друг человека. Какой же ты друг человека, когда полякам помогаешь? Предал дружбу за миску похлебки? Продажная шкура. Никому, мля, верить нельзя…

Я говорил мерно, спокойно и убедительно. Продемонстрировал свой ножичек. Самое оно для психологического воздействия. Мол, будут тебе, любезный, «кровь-кишки-потрошки». Полный шашлык!

Пес застеснялся, понял свою неправоту, что кругом виноват, заскулил, припал к земле, спрятал голову под лапой, показывая, как ему стыдно. А потом убежал по своим, собачьим делам.

Если у меня и были шальные мысли, сходить ночью в деревню «за языком», через забор лезть, собак дразнить, чуток пошуметь, то они сразу испарились. Собак там много, со всеми не договоришься. А псы такую катавасию там устроют — хоть святых выноси.

«Это несерьёзно», — как говаривал Моргунов в роли Бывалого. Пришлось убираться, не солоно хлебавши. Шумно слишком, не та ситуация, чтоб в «зоркого глаза» играть. Обидно видеть локоть и не пытаться его укусить.

Ладно, утром послежу за деревней, должны же тамошние мужики-парашники куда-то ходить? Не сидят же они в осаде? Вот в лесу мы и поговорим. Тет-а-тет.

По светлому времени вернулся в свое логово. Поужинал сухпайком, посидел над картой, внес исправления, лег спать. Холодно, сыро, неуютно. Как бы не заболеть…

А простуда осенью — дело скорое. В лесу холодно, непривычному человеку — зябко. И тишина-а-а… Сонь и явь путались в моей усталой голове. Ощущаешь себя маленьким ребенком в темном сказочном лесу, когда вокруг бегают волки-людоеды. Полное «в гостях у сказки»…

Утром, продрогший, я росой умылся, полой утерся. Не санаторий… Захотелось «принять ва-анну, выпить чашечку ко-офе». Затем немного поразмышлял на горькую, но животрепещущую тему: «Почему я не гений?» Сейчас бы щелкал интеллектуальные задачки как орехи и горя не знал. А так за дурной головой ногам покоя нет. Ослом родился, ослом вырос, ослом умер. И возродился. Так и трудоголиком недолго стать…

Да, мне явно не хватало навыков дедуктивного мышления. Карманный Шерлок Холмс мне бы сейчас не помешал бы.

Говорите, что хотите, но и своей неотесанной башкой я поработал и справился. На бивуаке родилась блестящая идея. Воспользуемся наработками умных людей! Недаром же они статьи в журнал «Мурзилка» пишут? Что там у нас запомнилось из «Книги банальностей?» Есть!

Вот у Богомолова в «Моменте истины» все алгоритмы прекрасно описаны. Как поймать шпионов? Берешь дремучий лес, в котором шастают бандиты и разные подозрительные личности и делаешь там выездной пост военной комендатуры. Прямо в чаще. Стоять! Кто идет? И пойманных прохожих дрючишь по всякому. Драконишь. Если они в ответ они на тебя напали — значит шпионы.

Так и поступим. Лес — имеется. Только из-за дефицита времени пост организуем неподалеку от деревни. Как только поляки в лес пойдут, так я их и буду жутко нервировать. Провоцировать. А потом колоть. Правда, непонятно, зачем ждать пока они на тебя нападут, но раз так положено, значит и я не буду изобретать велосипед.

Наметил — выполняй. Для облегчения себе работы, наблюдательный пункт я сделал на опушке леса, неподалеку от Бутримичей. Наискосок, достаточно далеко, чтобы дворовых собак не нервировать. Мы люди не гордые, мы подождём, заодно осмотримся. А потом пойду надоедливой мухой клиентам наперерез и, как только они удалятся от родных пенатов достаточно далеко в чащу, то тут-то я ими и займусь.

Работа, конечно, ответственная, но не тяжёлая. Сидел на измене. Если бы муха пролетела рядом, то и муху бы я уничтожил, так я был воспламенен.

Через пару часов наблюдения, я дождался своего. Судьба нечаянно улыбнулась мне. В лес пошли пара польских пейзан, самого дебильного вида, груженные узлами. Мои клиенты. Видимо бойцам Армии Крайовы жрачку понесли. И, судя по горлышкам бутылей, еще и самогонку. Для придания бодрости духа. Узлы тяжелые килограмм так 12–15, в совокупности. То есть бункер где-то в пешей доступности. Раз они телегу с собой не взяли.

Остается только тихо проследить за «ходоками» и дело в шляпе. Вуа-ля, они выведут меня прямо к цели. «Ну что же бояре и панове, мы держим ружья наготове!» И я тихонько почапал за этими крестьянствующими пейзанами. Трепещи, мир, я иду! Правда, жлобы мне попались здоровые, можно и не отмахаться.