Между никогда и навечно (ЛП) - Бенсон Брит. Страница 43

— Я не могу сесть за руль, — честно признаюсь я, и она хихикает.

— Все в порядке. — Она берет меня за руку и отступает. Я поднимаюсь и следую за ней через боковую дверь.

На парковке музыка из бара звучит также громко, и Молли начинает пританцовывать, виляя и тряся попкой, кокетливо улыбаясь мне через плечо, пока мы идем к ее машине. Она разворачивается, затем прижимается спиной к моей груди и трется о мой пах своей попкой. Я все еще не могу прогнать образ Саванны на коленях, зовущей меня сэром, поэтому стону от прикосновения, импульсивно дергая бедрами вперед.

— Господи, Леви, — шепчет Молли, протягивая руку назад и обхватывая мою промежность ладонью. — Ты уже готов ко мне?

Я ничего не говорю.

Да и что я могу сказать?

Что, на самом деле, у меня эрекция от мыслей о девушке, разбившей мне сердце?

Неа.

Я держу рот на замке и позволяю ей ласкать меня через джинсы, с каждым нажатием ее руки мой член увеличивается в размерах. Я утыкаюсь носом в ее волосы и вдыхаю, но ощущаю лишь запах лака для волос и лаванды. Я хватаю ее за бедра и разворачиваю лицом к себе, и она обвивает руками мою шею. Когда она меня целует, я ей отвечаю, и вкус у нее такой же, как обычно. Ее язык переплетается с моим, как обычно. Она хнычет мне в рот, как обычно.

Но больше ничего не ощущается так, как обычно.

Я провожу руками по ее спине и сжимаю ягодицы, прежде чем приподнять ее и посадить на капот машины. Не на ее машину. Вероятно, Чета. Она обвивает меня ногами, а я целую ее челюсть, шею, холмики грудей.

— Леви, — выдыхает она, и я вздрагиваю.

Голос не низкий и хриплый, а высокий и нежный.

Не Саванны. Молли.

Я разочарованно рычу и возвращаюсь к поцелуям, затем накрываю ладонями ее грудь и сжимаю соски через тонкую ткань футболки. Она снова стонет и запускает пальцы мне в волосы.

— К тебе или ко мне? — выдыхает она, и я открываю рот, чтобы ответить, но слова замирают у меня на языке в тот момент, когда до парковки доносятся вступительные аккорды, а за ними следует текст.

Еще один раз, милый.

Еще один раз.

Виски и апельсин.

Чего же мы ждем?

— Какого хрена? — Я со стоном отступаю от Молли и провожу ладонью по лицу.

— В чем дело?

Чувствую на себе ее обеспокоенный взгляд, но не могу сосредоточиться ни на чем, кроме чертовски сексуального голоса, который прямо сейчас напевает из динамиков.

Это я сказала, что между нами все кончено,

но это ты, кто ушел.

Кому из нас сейчас больнее?

Давай сделаем ставки.

Еще один раз, милый.

Еще один раз…

— Гребаный «Бессердечный город», — говорю я, будто это все объясняет.

— О, да, обожаю эту песню, — говорит Молли, и тут в ее голосе проявляются взволнованные нотки. — Слышала, Сав Лавлесс видели сегодня в кофейне в Порт-Тауне. Весь Интернет в ее фото. У парня за кассой даже взяли интервью о ее заказе.

— Что? — Мои глаза распахиваются, и я сразу тянусь к телефону.

— Да. Обычный латте и замороженный кофе с карамелью. И шесть маффинов. Странно, да? То есть, латте имеет смысл. Но карамельный замороженный кофе? По какой-то причине он просто не кричит «Сав Лавлесс — крутая рок-звезда», понимаешь?

— Нет, — качаю я головой, набирая запрос в браузере телефона, — ты сказала, что фото в сети?

Она еще что-то говорит, но я ее не слышу. Слишком занят просмотром тонны фотографий Саванны, сделанных папарацци сегодня. Их сотни, большинство из которых выглядят совершенно одинаково, лишь с небольшими отличиями в выражении лица или положении тела. И несколько увеличенных изображений того гребаного сверкающего кольца на ее руке.

Молли начинает подпевать песне, и я стискиваю зубы, пытаясь сосредоточиться на фото и выкинуть из головы слова и мелодию.

Есть несколько кадров, где на заднем плане можно увидеть меня, но изображение зернистое и не в фокусе. Целью был не я. В тот момент, когда я понимаю, что Бринн нет ни на одном кадре, мои плечи ненадолго расслабляются, но при звучании проигрыша песни снова напрягаются.

— Молли, прости, — вздыхаю я. — Лучше я пойду домой пешком.

— О… ладно. Ты хорошо себя чувствуешь? Тебе не нужен ибупрофен или еще что?

Я рад, что не слышу обиды в ее голосе. Разочарование — да, но я не задел ее чувств.

— Я в порядке, — говорю я, качая головой. — Просто устал.

— Хочешь, я тебя подвезу?

— Нет. Мне нужно прогуляться.

Я подхожу к ней и быстро целую в щеку.

— Спокойной ночи, — прощаюсь я, затем поворачиваюсь и ухожу, а проигрыш снова и снова звучит в моей голове.

Ты когда-нибудь молился за меня?

Каждый день. Каждый день.

Ты когда-нибудь молился за меня?

Каждый чертов день.

Глава 20

ЛЕВИ

— Бл*ть. — Со стоном переворачиваюсь в постели. Голова раскалывается, глаза горят.

Я никогда сильно не напивался. Выпивал одно или два пива после работы или иногда готовил себе дома «олд фешен», но никогда не смешивал два напитка (прим.: «Олд фешен» — коктейль-аперитив на основе бурбона, скотча или ржаного виски).

Обычно.

Я закрываю глаза и вспоминаю свой вечер. Как пил пиво в «СэндБар». Целовал Молли на парковке. Как оставил Молли на парковке. Выпил виски дома. Много виски. И слишком много бродил в Интернете.

Я упал в кроличью нору Сав Лавлесс и «Бессердечного города». Видео с концертов. Официальные интервью журналам. Статьи желтой прессы и блоги сплетен. Я даже читал то интервью бариста из кофейни в Порт-Тауне. Столько Саванны у меня не было с тех пор, как мне исполнилось восемнадцать. Честно говоря, я не знаю, из-за этого или из-за похмелья я чувствую себя так, будто меня сбил гребаный автобус.

По крайней мере, я уверен, что в Интернете нет фотографий Бринн из кафе. Только великолепная и ошеломленная Саванна с проклятым обручальным кольцом на пальце.

Я стаскиваю свое отяжелевшее тело с кровати и иду в ванную. Чищу зубы и быстро принимаю душ, пытаясь прийти в себя, чтобы хоть что-то сделать. После урагана мы часто работали по субботам. Слишком много дел для пятидневной рабочей недели, и сегодня мне нужно посетить восстановительные работы района Ривер-Вью. В график мы вписываемся, но я хочу убедиться в этом воочию.

Когда я захожу в офис, Шэрон и Бринн уже там. Шэрон хмуро смотрит на экран компьютера, ее очки сдвинуты на нос, а Бринн сидит на диване в углу с книгой.

— Доброе утро, — приветствую я, кивая Шэрон, затем переводя взгляд на Бринн. — Какое сегодня слово, Босс?

— Осложнения, — отвечает Бринн, не отрываясь от книги. — Существительное. Неудобная или неловкая ситуация.

Я подхожу к кофейнику и наполняю термокружку, потом поворачиваюсь и смотрю на Шэрон.

— У известной рок-звезды возникли осложнения с окружившей ее толпой фотографов, и ей пришлось бежать со сварливым местным жителем и его умной дочерью.

Я недовольно смотрю на нее, а она смеется, и к ее смеху присоединяется смех Бринн.

— Пять с плюсом, мисс Шэрон! — восклицает Бринн сквозь хихиканье.

— Как она выглядела? — шепчет Шэрон. Я устремляю взгляд в пол и проглатываю немного горячего кофе.

— Нормально, — лгу я. Она выглядела хорошо. Даже великолепно. От ее вида чертовски захватывало дух. — Она выглядела прекрасно.

— Она что-нибудь сказала?..

— Заставила меня подписать соглашение о неразглашении и назвала снисходительной задницей. Вот и все.

Шэрон долго ничего не говорит, достаточно, чтобы я заставил себя взглянуть ей в глаза. Она смотрит на меня, нахмурив брови.

— Когда начнутся выездные съемки? — спрашивает она, и я стискиваю челюсти.

— Через три-четыре недели.

— Все еще хочешь оставить Бринн со мной?

Я резко киваю, затем поворачиваюсь к дочери, заканчивая разговор.

— Босс, сегодня я еду на место восстановительных работ. Поедешь со мной или останешься с мисс Шэрон?