Двуликий бог (СИ) - Кайли Мэл. Страница 40

Преисполнившись нежности, я коснулась кончиками пальцев его курчавых волос, скользнула по ним вниз и обратно, а после уткнулась носом и с мало скрываемым удовольствием вдохнула запах любимого аса. Этот неуловимый аромат был для меня желаннее любого другого во всех девяти мирах, соблазнительнее прекрасных цветов, что выращивали альвы, и фруктовых деревьев, благоухающих в саду Идунн. Я скучала. Наша встреча, как всегда, не стала ни спокойной, ни радостной, но я скучала по нему так сильно, что даже не могла осознать всей степени своей тоски, растерянности и одиночества.

Я не будила мужа, только лежала рядом, устроившись щекой на его длинных вьющихся прядях, и медленно гладила широкие плечи и сильную, хорошо развитую спину. Я наслаждалась каждой минутой тишины и благополучия, каждым мимолётным прикосновением, каждым изгибом молодого и крепкого тела. Я грелась у его внутреннего огня, пока он дарил уют и тепло, а не боль и разрушение, и вслушивалась в мерный ритм родного для меня сердца. Боясь спугнуть чудесное мгновение, я не решалась даже лишний раз вздохнуть, чтобы не потревожить покой горячо любимого супруга.

Не верилось, что кто-то сумел пленить и пытать этого великолепного мужчину, что ему довелось, вероятно, пережить долгие дни страданий и разрушительного гнева, что это он — такой безмятежный — приказал искалечить добрую треть своей прислуги и хладнокровно за этим наблюдал. Воспоминания постепенно возвращались, вынуждая меня принимать неизбежное. Как в нём уживались две такие разные личности, худшие и одновременно лучшие качества асов? И как мне продержаться, выстоять, пережить все эти резкие перемены, раскрывая в нём добродетель и сдерживая злые козни? По моим ли плечам была такая тяжёлая ноша?..

Губы лукавого аса незаметно расползлись в хитрой улыбке, и он притянул меня ближе к себе, приоткрыв один глаз и озорно наблюдая за моей реакцией. Я улыбнулась в ответ, отгоняя прочь печальные мысли. Я успею подумать обо всём этом позже, когда вновь буду коротать дни и ночи одна, в обществе лишь преданных служанок, а сейчас… Я хочу быть его. Слиться воедино, как чёрное и белое, как день и ночь, как небо и луна, и не расставаться как можно дольше. Пальцы наших ладоней переплелись. Вскоре Локи уже лежал рядом со мной в постели, и я, всё ещё счастливо улыбаясь, уткнулась носом в его широкую тёплую грудь. Когда этот высокий и сильный ас был рядом со мной, смотрел на меня так любяще, касался так нежно, противореча собственной натуре, мне ничто не было страшно. Все сомнения и горести исчезали. Мы исцеляли друг друга.

Каждое прикосновение губ и кончиков пальцев, каждый трепетный вздох и шёпот, любое едва ощутимое касание возвращало каждого из нас к жизни, наполняло силами двигаться и бороться дальше. Я растворялась в своём супруге и вместе с этим поглощала его боль и ненависть, помогала забыться, простить непонимание и несогласия, отречься ото всех и ото всего. Когда наши тела переплетались воедино, а души соприкасались через поцелуи и взгляды во много раз красноречивее слов, мы создавали собственный мир, где было место только для нас двоих, нашу обитель, где мы могли существовать по своим законам и правилам, распределять роли так, как хотелось только нам самим. Он был рядом, пьяняще близко, жадно охватывая всё моё полуприкрытое тело одурманенным взглядом. Кровавые простыни и испорченный ночной наряд давно были сменены и преданы забвению, а вместе с ними затуманивались и страшные воспоминания.

Для меня отдаться его власти, ослепнуть и оглохнуть от своей всепоглощающей страсти было единственным средством выжить в чертоге, где радость в доли минуты сменялась скорбью, а жестокость могла вдруг перевоплотиться в необъяснимую нежность и заботу. Я могла сойти с ума от горя или от любви, и я с наслаждением выбирала второе. Мы забылись, и на волнах нежной и неторопливой прелюдии уплывали прочь шёлковые одежды моего супруга и моё собственное воздушное ночное платье. Каждая частичка моего тонкого тела стремилась коснуться его смуглой горячей кожи, когда Локи остановился и отстранился, нависнув надо мной на одной руке и ласково и немного укоряюще глядя в моё разрумянившееся лицо.

— Зачем ты мучаешь меня? — с придыханием прошептал он и нежно коснулся губами моего виска, шеи, мочки уха. Казалось, внутри него разворачивалась внутренняя борьба между неподвластным разуму желанием касаться трепещущей любовницы и необъяснимой для меня необходимостью это прекратить. Бог огня судорожно вздохнул, а затем негромко продолжил: — Манишь запретным, когда сама ещё не встала с постели?..

— Я бы не выбиралась из постели, пока рядом будешь ты, — широко улыбаясь, лукаво шептала я, пока не понимая, что именно Локи имел в виду. Меня тянуло к нему, правда, робко, пугливо, не так сладостно невыносимо, как обычно. Я думала, мои слова ласково затронут его самолюбие, но страстный бог огня, к моему удивлению, вмиг стал серьёзным, нахмурился, сел на кровати рядом со мной.

— Сигюн, ты потеряла ребёнка. Моего ребёнка, — мрачно произнёс он, пристально глядя в мои глаза, и ладонь, прежде игриво скользившая к низу его живота, замерла на месте и похолодела. Меня действительно словно окатили ледяной родниковой водой без предупреждения. На несколько минут я окаменела. Теперь всё становилось на свои места. Я была так эгоистична и слепа, что это даже могло бы быть смешно, если бы не было так печально. Этим объяснялось всё для меня: моё неясное недомогание, перепады настроения и несвойственные мне импульсивные выходки, новые просторные платья Дьярви, согласие Рагны и Асты и даже… Кровавая расправа перед моими покоями.

Воспоминания нахлынули с новой силой и совсем в ином свете. Я не просто упала с лестницы и разбилась. Я своей неосмотрительностью уничтожила зарождавшееся внутри хрупкое чудо. Ребёнка моего и Локи, возможно, сына, первенца… Коснувшись похолодевшей ладонью своего лба, я села в постели. Так вот почему повелитель пришёл в столь безудержный гнев. Его рождали отчаяние и боль утраты, мимолётная радость, обернувшаяся бесконечным горем и разочарованием. Сжав губы, я робко взглянула на мужа. Мне было страшно представить, что я прочту в его глазах.

Бог обмана не смотрел на меня, я видела только гордый профиль, освещённый ясностью дня. Иронично, но в тот миг мастер лицемерия едва ли смог бы кого-то провести. Брови его угрюмо сползли к переносице, а во взгляде затаилась тоска, глаза глядели в никуда. По сути, произошедшее было роковой случайностью, неудачным стечением обстоятельств, но я всё равно почувствовала себя бесконечно виноватой. Прильнув щекой к спине любимого аса, я устало прикрыла глаза и обняла его за пояс. Локи вздрогнул, но не стал возражать. Я ощутила вдруг, что в этот момент он ещё более уязвим, чем я, ведь он не мог проявить своих истинных чувств иначе как всё уничтожающей яростью, да и та была кратковременной и оставляла внутри лишь сосущую пустоту. Приходилось запирать всю эту боль глубоко внутри себя, и если кто-то и мог понять и разделить её, исцелить, утешить, то это была я.

— Я обязательно подарю тебе семью, — горько улыбнувшись, прошептала я, не решаясь говорить во весь голос и только сильнее прижимаясь к нему, — сыновей, точь-в-точь похожих на тебя. Невыносимых, вспыльчивых… И бесконечно сильных, ловких и умелых. Ты будешь смотреть на них и в их обожающих глазах видеть отголосок собственного непокорного пламени. Дай мне только немного времени оправиться, и я больше никогда не повторю прежних ошибок: буду внимательна, осторожна, спокойна… — он обернулся прежде, чем я успела договорить. И хотя глаза его по-прежнему тосковали, лицо тронула и смягчила самодовольная уверенная улыбка. Я отстранилась, чтобы взглянуть на мужа, понять, какую реакцию вызвали в нём мои слова.

— Ты — моя семья, — наконец прошептал он в ответ, снова мягко заваливая меня на подушки и чувственно касаясь губ. Разговор прервался. Слова казались лишними, когда существовали прикосновения. Позднее утро вышло долгим и очень сладостным. Давно я не ощущала такой близости с богом огня, той хрупкой интимности, что сопровождала наши прежние ночи. Он берёг меня, и эта трогательная забота заставляла задыхаться от ласки и желания, не находивших выхода. Мне хотелось осчастливить своего мужчину, заставить его отвлечься, выгнать невесёлые мысли из кудрявой головы, и, к счастью, однажды он научил меня этому искусству. Я сидела на коленях на полу, пока мой любовник замер на краю постели, откинув голову назад, такой беспомощный и покорный каждому лёгкому движению моих губ, уверенно скользящих между его сильных бёдер.