Истина в деталях (ЛП) - Болдт Р. С.. Страница 28

Ее сине-зеленые глаза кажутся более голубыми, когда она возбуждена. Зеленые, когда она грустит, как в тот вечер на гала-вечере, когда играла песня «What A Wonderful World» или… черт, в ту ночь, когда Лоренцо напал на нее.

При одной мысли о той ночи у меня сжимаются кулаки и напрягается каждый мускул в теле. Если бы все было иначе, я бы вызвал копов, чтобы арестовать его. Убедился бы, что у нее лучший адвокат, чтобы этому ублюдку больше никогда не сошло с рук такое дерьмо.

Но я не могу — это невозможно с такой жизнью, как у меня. Я ни за что не смогу привести сюда копов, потому что это будет означать, что чертова буря дерьма обрушится на мою дверь. Мы сами обо всем позаботимся — сделаем все по-своему.

Я должен быть лучше для нее, но мир, в котором я нахожусь, делает это чертовски сложным. Она заставляет меня думать о том, что могло бы быть. Если бы я не был Нико Альканзаром, королем наркобизнеса Майами. Если бы я был простым человеком. Тем, кем я был когда-то.

Но это было так давно, что я не уверен, что смогу вернуться назад.

Несколько часов спустя

Неважно, что она спит в своей комнате. Это к лучшему, но, черт меня побери, если я не скучаю по ней. Как бы я хотел, чтобы на моих подушках были не только остатки ее запаха.

Завтра у меня тяжелый день, и, черт побери, мне нужен отдых, но я чертовски нервничаю. Я никак не могу сосредоточиться, поэтому за несколько минут до полуночи пробираюсь по коридору к ее комнате, где двое моих людей — Тино и Маркус — стоят у ее двери, как я и просил.

Понижая голос, я спрашиваю.

— Какие-то проблемы?

— Нет, сэр, — отвечают они.

— Хорошо. — С невозмутимым выражением лица, как всегда, я разворачиваюсь и возвращаюсь в свою комнату.

Когда я снова забираюсь под одеяло на своей кровати и на прохладные дорогие простыни из хрен знает какого количества нитей, которые касаются моей кожи, я признаю это.

Я неравнодушен к Оливии Райт. Дочери Джоанны Сантилья.

Женщине, которую я использую для устранения Сантилья.

Женщине, что поселилась в моем холодном, черном сердце, которое умерло много лет назад.

Тридцать первая глава

Оливия

Врач, на осмотре которого настоял Нико, когда я вчера пришла домой, признает меня здоровой и лишь «немного побитой», так что сегодня я намерена вернуться к своему обычному графику. Мне нужно хоть какое-то ощущение нормальности.

Мистер Наркобарон этого не одобряет.

Его глаза вспыхивают гневом, как только на следующий день я выхожу в холл, одетая для работы.

— Что ты пытаешься доказать?

На каблуках мне не приходится поднимать голову вверх, чтобы встретиться с ним взглядом.

— В отличие от некоторых людей, я не до смешного богата. Мне нужно работать. — Переведя взгляд на Голиафа, я вежливо улыбаюсь. — Мне нельзя опаздывать, поэтому я должна выйти сейчас.

Человек-зверь смотрит на меня, потом на своего босса, края его рта едва заметно подергиваются.

— Я лучше отвезу профессора на работу.

Нико сжимает руки в кулаки. Не сводя с меня взгляда, он обращается к Голиафу.

— Проследи, чтобы охранники обеспечили ее безопасность. Ты мне нужен, пока она будет преподавать.

— Понял, босс. — Голиаф проходит мимо меня к входным дверям. — Я подгоню машину, профессор Райт.

— Спасибо.

Как только за ним закрывается дверь, Нико направляется в сторону коридора, ведущего в его кабинет, но внезапно поворачивается и приближается ко мне. Черты его лица выражают беспокойство, как будто он борется с чем-то, что дается ему непросто.

— Ты выглядишь усталой.

Я окидываю его стальным взглядом.

— Я справлюсь, мистер Альканзар.

Выражение его лица не меняется, глаза обшаривают мое лицо с видимым беспокойством.

— Ты спала в своей комнате прошлой ночью.

Я опускаю подбородок в быстром кивке.

— Да.

— Могла бы остаться в моей.

Образ меня в постели Нико проносится как видеоролик в мозгу. Хотя на этот раз он значительно отличается от того, что было ночью.

В моем воображении наши руки и ноги переплетены, я лежу на его голой груди, и ровный стук его сердца под моей щекой успокаивает меня, усыпляя. Его губы касаются моего лба, руки крепко обхватывают меня, прижимая к себе, словно я что-то ценное.

От такой картинки мои щеки пылают жаром, и я прочищаю горло.

— Со мной все в порядке.

Нет. Мне потребовалась целая вечность, чтобы заснуть, для чего пришлось применить массу методов воздействия на сознание. Наконец, сразу после полуночи я почувствовала странное чувство спокойствия.

— Будь осторожна, Оливия. — Он произносит мое имя тем низким, хрипловатым голосом, который мягко ласкает меня. Он называет меня Оливией, а не профессором. Вначале я хочу ответить ему язвительным замечанием, но его обеспокоенное выражение лица заставляет меня остановиться.

Не сводя с него глаз, я тихо отвечаю.

— Я буду.

Он оглядывает меня с ног до головы, затем отрывисто кивает, поворачивается и исчезает в коридоре.

Я остаюсь стоять в роскошном холле и думать, что же, черт возьми, только что произошло. Неужели он опасается, что со мной может что-то случиться до того, как он сможет вывести Сантилья на чистую воду?

Но вопрос, затаившийся в глубине моего мозга, что, возможно, я ему действительно небезразлична?

К тому времени, когда Голиаф провожает меня до моего рабочего кабинета, я еще

Когда опускаюсь в кресло, в открытую дверь стучит одна из наших секретарш, Маделин. В ее руке записка — оставленная «пока вас не было». Этой милой женщине уже за шестьдесят, и она предпочитает принимать сообщения, записывая их от руки, а не вносить их в систему сообщений нашего факультета.

— Профессор Райт?

Ее серебристые волосы, как всегда, уложены, а на губах — помада Plum Delight, которой она готова поделиться с любым человеком, оказавшимся в радиусе десяти миль от нее.

— Я получила сообщение, которое, по словам звонившего, было срочным. — Она подходит к моему столу и протягивает его мне, хмуря брови. — Мне показалось странным, что она не дала мне номер, но звонившая сказала, что вы его уже знаете.

— Все в порядке, Мэдлин. — Я принимаю записку с натянутой улыбкой. — Спасибо.

— Конечно. И дайте мне знать, если хотите, чтобы я сделала ваш заказ на обед вместе с остальными. — С яркой улыбкой на лице она машет мне рукой и закрывает за собой дверь.

Я опускаю взгляд на сообщение, и когда мои глаза встречаются с аккуратным почерком Маделин, я замираю, мои легкие перестают дышать.

Вам необходимо срочно позвонить своему CPA в компанию J.S. & Associates

сегодня в утренние часы работы.

Ну что ж… Предполагается, что я позвоню со своего рабочего телефона. После быстрого поиска в Google я нахожу единственное объявление о компании J.S. & Associates в Майами. Адреса нет — только номер телефона, и я ничуть не удивлена.

Я поднимаю взгляд на настенные часы. Восемь тринадцать. Мой мозг переключается, и я готовлюсь к тому, кто, по моим прогнозам, будет на другом конце провода.

Снимаю трубку стационарного телефона, набираю номер и жду. Пять гудков спустя кто-то берет трубку.

— Ты быстра, а также красива и умна. — В голосе Сантилья с акцентом чувствуется удовлетворение. — Я тобой горжусь.

— Ты стреляла в нас. — Мой тон спокоен и холоден. — Почему?

— О, mi hija. — Моя дочь. Я едва удерживаюсь от того, чтобы не вздрогнуть всем телом от ее слов и от того, как они вызывают прилив тошнотворного отвращения. — Мне нужно было проверить, насколько ты убедительна в такой ситуации. — Улыбка в ее голосе сочится через телефон. — Молодец. Теперь он точно влюбится в тебя, раз ты спасла ему жизнь.

Заставляю себя сохранять невозмутимый тон, я скучающе вздыхаю.

— Конечно, влюбится. Я достаточно умна, чтобы держать такого влиятельного человека, как он, в кулаке. Я же Сантилья, в конце концов. — После миллисекундной паузы, когда я снова говорю, в моем голосе появляются нотки напряжения. — Даже если раньше я этого не осознавала.