Тень мальчика - Вальгрен Карл-Йоганн. Страница 52

В спальне четыре платяных шкафа, она обыскала все, один за другим, стараясь действовать методично. Ничего особенного – одежда.

Ночная тумбочка, комод, ящички в трюмо.

Запахи. Запахи чужой жизни, жизни Сандры Дальстрём. Может, она вообще не имеет к этой истории никакого отношения. Вполне может быть. Просто уехала куда-то, скажем, в отпуск на Канары. Навещает родственников в Херьедалене. Или в Умео. Но такой вегетарианский вариант маловероятен. Откуда тогда Клингберг узнал, кто она такая? Наверняка Сандра рассказала ему: приходила такая-то и такая-то. Задавала вопросы.

А может, и она убита? Клингберг вполне мог от нее избавиться, так же, как избавился от Юлина. Вполне возможно.

Выглянула в гостиную. Конус света от фонарика плясал на полу – Йорма методично осматривал полки. Он еще напевает что-то! Как можно сохранять спокойствие в такой ситуации?

Она вернулась в спальню, достала из-под кровати большой пластиковый ящик на колесиках. Опять одежда, только размер побольше. Линни Хольм… подумать только, она даже хранит одежду подруги жизни.

Металлический щелчок. На лестничной площадке остановился лифт. Дверь открылась. Шаги по каменному полу. Звяканье ключей.

Йорма бесшумно проскользнул в прихожую, осторожно достал из кармана пистолет – израильский Desert Eagle. Она запомнила название – разговор был совершенно абсурдным. Йорма терпеливо объяснял, как пользоваться этим оружием в случае необходимости. Говорил так, будто ничего естественнее в мире не бывает. Есть необходимость – стреляй. Впрочем, сейчас его урок не казался таким уж ненужным.

Йорма присел на корточки и направил пистолет на дверь. Подул на упавшую на глаза челку и ждал – с виду совершенно спокойно.

Два шага. Опять звяканье ключей, долгое и бестолковое. Ночной гость явно пьян. И наконец, звук открываемой двери. Соседняя квартира. Дверь открылась, захлопнулась, и на площадке все стихло.

Они подождали минут пять и вновь приступили к поискам. В квартире под ними по-прежнему работал телевизор – фильм кончился, звучала какая-то разухабистая музыка.

Все. В спальне больше ничего нет. Эва, как могла, положила все на свои места и вышла в гостиную. Йорма с сигаретой в зубах сидел в кресле под постером с многоруким Шивой. На коленях у него лежали записная книжка с адресами и маленький фотоальбом.

– В корзине для белья, – коротко пояснил он, помахав альбомом. – Народ, когда уезжает, частенько сует туда, что поценнее. А адресная книга, – теперь он помахал записной книжкой, – адресная книга в морозильнике. Почему-то считается, что квартирные воры в корзины и морозильники не заглядывают… а на самом-то деле – первым делом туда и смотрят. Естественно. Кстати, ничего ценного в квартире нет. Если ты, конечно, что-нибудь не нашла. Ни компьютера, ни планшета, ни драгоценных камней, ни денег… я разочарован.

Он криво улыбнулся и ткнул окурок в цветочный горшок.

– Но… у нее, очевидно, другие понятия. Адресная книга и фотоальбом – это для нее самые главные ценности.

Эва взяла адресную книжку. Телефонные номера – семейный врач, зубной, больничная касса, еще какие-то номера справочных, страховая компания, поставщик электроэнергии… Одинокая женщина. Заглянула на последнюю страницу.

Окессон, Юнас. Адреса нет, только зачеркнутый номер мобильного телефона. Это тот бездомный подросток, которому она помогала. Рядом с номером – дата, шесть цифр парами. 12.05.12. Год, месяц и число, когда его нашли мертвым в машине в Мерсте.

Она начала листать с конца. Промелькнули немногочисленные имена знакомых. Какая-то Анки Рогклинт, необычная фамилия… Мириам Петерссон, судя по адресу, живет совсем близко.

Остановилась на букве «К». Несколько номеров, все мобильные, но фамилий нет. Номера записаны разными ручками и карандашом, в хронологическом порядке. Старые вычеркивались, вписывались новые. Джоель Клингберг, сомнений почти не было.

Последний номер длинный, какой-то зарубежный абонент, записан недавно – графит совсем свежий.

Она отложила записную книжку и открыла фотоальбом. На первой странице – снимок Юнаса Окессона, сделан в той самой гостиной, в которой они сейчас сидят. Он еще совсем маленький, лет десять, не больше. Сидит на полу в окружении кирпичиков «Лего».

Еще несколько снимков, тут он уже постарше. Вот он вместе с Линни Хольм на речном трамвайчике в Юргорден, на следующем – они же у входа в «Грёна Лунд» [14]. А вот он с хорошо одетой парой на фоне автомобиля. Может быть, биологические родители. Если присмотреться, определенное сходство есть.

Опять Юнас – с Линни и Сандрой Дальстрём. В отпуске, скорее всего, на одном из бесчисленных греческих островов. Попросили кого-то нажать кнопку затвора. Здесь Юнас немного старше, лет тринадцать-четырнадцать. Плохо выглядит… наверное, уже познакомился с наркотиками.

Несколько страниц с пустыми целлофановыми кармашками, а потом опять Юнас. На этот раз с Рикардом Юлином.

Она ошарашенно смотрела на снимок.

Судя по всему, совсем недавно – не больше двух лет назад. Кто снимал? Наверное, Сандра Дальстрём. Стоят перед каким-то по виду заброшенным домом. Ни тот ни другой в объектив не смотрят, вообще похоже, что снимок сделан случайно, по ошибке. У Юлина поднята нога – шагает куда-то, от камеры.

Эва ничего не понимала. Эти-то как между собой связаны?

Присмотрелась повнимательнее. Осень – листья на деревьях пожелтели. Окна дома заколочены, кусок крыши отвалился. Когда-то наверняка была красивая вилла, построена, судя по стилю, в начале пятидесятых. За домом угадывается одичавший сад.

Высокое голубое небо. Ощущение, что где-то рядом море.

Они начали снижаться и тут же попали в зону турбулентности. Катц даже подумал, не собирается ли исполинский аэробус совершить вынужденную посадку на химически синюю гладь Карибского моря, но как раз в эту секунду самолет зашел на разворот, и он увидел из окна посадочную полосу. Она, оказывается, начиналась у самой кромки воды.

Небо, у горизонта почти черное, затянуто облаками. До сезона тропических штормов осталось всего несколько недель.

Он краем глаза увидел избитого им бодибилдера – тот хромал, опираясь на руку жены. Сделал вид, что его не узнал, глянул исподлобья, но Катц заметил полыхнувший в его глазах ужас и знал, что это надолго.

По местному времени семь утра, но уже очень жарко. Отовсюду доносится запах гниения, влажность, наверное, сто процентов или даже выше, если это возможно.

Катц подхватил с рольганга свой чемодан, прошел зеленый коридор таможни и оказался в зале прилетов. На улице выстроились такси, чуть не из каждой машины сквозь открытые окна доносилась зажигательная музыка меренге. Толпы туристов из Европы, доминиканцев испанского и африканского происхождения со всей шкалой переходов из одной расы в другую, галдя, вытекали из вращающихся стеклянных дверей. Данни огляделся и увидел в дальнем конце зала то, что искал, неприметную вывеску «Прокат автомобилей».

Он представился своим настоящим именем – Даниель Катц и получил в ответ профессиональную улыбку миловидной девушки лет двадцати. Она, не прекращая улыбаться, перебирала конверты заказов. Нашла, наконец, нужный, сняла копию прав, попросила расписаться и вручила ему небольшую книжечку с документами на машину и ключи.

– Ваша машина стоит на парковке вон там, слева от аэровокзала. Парковочный номер 91А. – Она развернула схему аэропорта и показала, где находится парковка. – Добро пожаловать в Доминиканскую Республику, сеньор Катц, желаю вам приятно провести время.

– Сколько я должен?

– Нисколько, заказ оплачен.

Он без труда нашел машину. Белый «лендровер-дискавери». Крыша брезентовая, можно убрать. При таком климате – полезная штука. Не успел сунуть ключ в замок, в машине зазвонил телефон.

Данни пошарил в бардачке и выудил из-под объемистого руководства по эксплуатации простенький мобильник. Нажал на зеленую кнопку с нарисованной трубкой и услышал голос Клингберга.