Проблема шести - Громов Виктор. Страница 13

Его же жена продолжала работу, хотя, естественно, и не в таком активном темпе, как раньше. Она курировала несколько интересных и перспективных проектов в области астробиологии и физиологии. Ее управление командами было по большей части дистанционным, да и команды редко собирались физически в одной лаборатории, благо роботы и технологии позволяли делать огромную часть работы. Но несколько дней назад она все-таки отправилась в Чунцин, где все базировалось, для того чтобы провести очное совещание и наметить дальнейшие шаги для развития.

Первые пару дней Фэй наслаждался вынужденным одиночеством, мог ходить и делать все, что не позволял себе в присутствии любимой, но затем это все быстро ему наскучило, и он начал тосковать. Без сомнения, иногда любимым следует брать небольшой отпуск, чтобы побыть наедине со своими мыслями и позволить восстановить свое ментальное тело, но не слишком долго, ибо кто действительно любит и привязан друг к другу, тем каждый день разлуки мучителен.

Решившись, Фэй все-таки по коммуникатору вызвал свою супругу.

Даже в свои годы его жена выглядела отлично, и, только увидев ее, он понял наконец, насколько соскучился.

– Привет, девушка! У тебя парня нет? Может, погуляем?

Он расхохоталась своим голосом-колокольчиком:

– Парня нет, но муж точно тебе ноги сломает, поэтому аревуар!

Они оба рассмеялись.

– Ты там как? Долго еще? Я не мешаю, кстати?

– Нет, не мешаешь. Как раз наоборот, здесь одно совещание отменилось, а другое мероприятие будет только завтра. Я уже хотела отправиться домой, но решила, что пока туда, пока обратно, вот и время пройдет, я не отдохну и буду завтра красными глазами смотреть на тех, кто делает доклад. Они перепугаются и что-нибудь точно перепутают.

– Что-то интересное есть по работе?

– Для тебя? Ну могу сказать, что на Марсе ничего интересного моя группа не нашла, ни новых минералов, ни особого залегания пластов, ни строения…Ну всей твоей геофизической ерунды.

– Так уж и ерунды! – делано возмутился он. – Это какой прогресс дает, не то что твои лабораторные мышки, хомяки, морские свинки и прочий зоопарк с Марса.

– Мой зоопарк помогает открывать лекарства и лечить людей от такого, от чего бы мы на Земле никогда не смогли вылечиться. И вообще, забери свои слова обратно, ты ходишь по очень тонкому льду!

Они снова оба рассмеялись.

– Расскажи что-нибудь, над чем сейчас работаешь. Я так соскучился по твоему голосу и умным речам.

– Рассказать что-нибудь. Ну вот вывели новый ген, который может стимулировать рост определенных зон мозга. Да, об этом еще слишком рано говорить, но, кажется, мы сможем относительно легко когда-нибудь создавать гуманитариев. Представь, великие композиторы, или поэты, или…

– Сумасшедшие. Мне кажется, лет двести назад человечество уже горело чем-то подобным, что будут создаваться генетически идеальные люди. Например, для физических работ на высокогорьях, или, чуть позже, когда пошло активное освоение океанов, тех, что гораздо менее расположен к кессонной болезни или сможет задерживать дыхание до получаса, примерно тем же механизмом, как киты.

– Не надо сравнивать. Тогда человечество не особо понимало, что делает. Они пытались, если образно, бить двумя электронными приборами друг о друга с надеждой, что выйдет что-то интересное, не понимая даже тысячной доли функций генома.

– А сейчас мы понимаем?

– И сейчас не понимаем. Полностью не понимаем и вряд ли когда-то поймем. Но сейчас – спасибо и нейронным квантовым сетям, и искусственному интеллекту, и вообще статистике и опыту – мы знаем неизмеримо больше, чем тогда. И мы действительно идем не в потемках, а имея хороший фонарь. И, что самое главное, мы знаем, куда идти и что искать.

– Возможно. Но почему бы не использовать Луну? Зачем лететь так далеко? Это же недешевое удовольствие. Да, у нас есть челноки, которые курсируют между двумя планетами с минимальными затратами. Сел, доехал до конечной остановки, совершил посадку на Марс, и так же обратно. Но все равно это очень дорого, очень.

– Потому что твоя любимая Луна, где мы и познакомились, слишком легкая. От того и твое отношение было слегка… несерьезным. А на Марсе есть тяготение, пусть чуть больше трети от земного, но получше. И есть магнитные поля, и вода, и серьезная планетная морфология или как это у вас называется. Марс гораздо больше приличное место для жизни, чем Луна. Если и жить где, то там. А не на мертвом теле Луны, хотя ты и знаешь, как я ее люблю.

Они помолчали.

– Еще что-то есть? Я слышал, на планетах-гигантах какие-то эксперименты шли.

– Что? Ну это не на планетах, там делать особо нечего, только исследование аминокислот в атмосферах. Мы ведь теперь достаточно хорошо можем наблюдать за довольно мелкими химическими процессами. Астероиды еще. Там несколько баз, но людей практически не бывает. Далеко слишком и дорого, там роботы в основном, хотя грызуны для исследований там тоже бывают, но здесь не так интересно. Космос и есть космос, ничего захватывающего. А вот на лунах планет-гигантов – это да… Если бы чуть больше света было, то вполне можно и жить там. Биологических объектов, кажется,нет, все-таки боятся занести загрязнение.

– И потом они тайно разовьются в параллельную эволюцию и объявят войну нашим отдаленным потомкам! – шутливо заметил он.

– Может, и так, – мягко улыбнулась она, – а может, и не так. В любом случае наши внуки, я просто уверена в этом, будут активно развивать эти гигантские луны. В общем-то все, – она пожала плечами. – Синтезируем белки, исследуем вирусы при разных условиях. В общем, делаем все то, чего мы не могли бы в силу объективных причин делать у нас на планете. А у тебя что? Что-то интересное есть? Ты же на следующей неделе едешь с очередным докладом в столицу?

– Да что там, обычная конференция. – Он скромно отмахнулся, хотя она знала, что для ее мужа это очень важно, что его не забывают и позволяют читать даже не совсем по его теме. – Ничего особенного, буду рассказывать, как с точки зрения всей практики нам обращаться с суперплутонием.

– И как же? – Она снова улыбнулась и уселась поудобнее в кресле.

– Тебе действительно что-то интересно, кроме твоих космических мышей с Марса? – Он удивился.

– Рассказывай, я приказываю! – Она с грозным видом сдвинула брови.

– Так точно, командир! Ну что, суперплутоний. Или плутоний двести двадцать шесть. Новый суперэлемент, который был обнаружен на Луне не так давно. Будто суперсвинца нам было мало. Тебе сам механизм добычи руды, обогащения и доставки концентрата на Землю интересен или что?

– Знаешь, – она посмотрела на часы, – у меня еще очень много времени, почему бы не посмотреть, как любимый мужчина умничает?

Они снова рассмеялись.

– Начни сначала. Может, и я смогу вставить пару умных слов в твою лекцию. А ты как раз потренируешься держать внимание людей.

– Хорошо. Историю суперсвинца мы не берем, она всем прекрасно известна, и открытие произошло при нашей жизни.

– Мало того, – вклинилась она, – мой муж непосредственно приложил к этому руку, а я была если не у самых истоков, то где-то очень близко. Да, о суперсвинце не надо, я и сама могу прочитать лекцию о нем кому-то.

– Да. Так вот суперплутоний был обнаружен не так давно, но уже довольно хорошо изучен хотя бы потому, что такие же проблемы, правда, абсолютно зеркальные, были сформированы ранее, при исследовании суперсвинца. Как мы знаем, есть только одно – по крайней мере, одно найденное – месторождение суперплутония. На Земле он, в смысле обычный плутоний, тоже присутствует в природе, но настолько в рассеянном состоянии, что нет смысла даже думать о его промышленной добыче. А на нашем спутнике не только есть в очень приличной концентрации, что даже обогащать не особо нужно, но и суперметалл. И как со свинцом, он находится в пласте, где в основном представлен радий. Другими словами, как в первом, так и во втором случае у нас радий является чем-то общим, чем-то материнским, если можно так сказать, для обоих суперметаллов. Как и в первом случае, мы имеем какую-то аномалию. Металл, который по всем нашим расчетам не может существовать, это противоречит всем законам физики. Вернее, тем законам, которые существовали до открытия суперсвинца. После этого, конечно, и до сих пор вся фундаментальная наука ходит ходуном, как старый небоскреб при сильном землетрясении, и не валится только потому, что все ученые мира так или иначе пытаются ее сохранить целой. В общем, плутоний двести двадцать шесть. Имеет девяносто четыре протона, как и обычный металл, и всего сто тридцать два нейтрона. Что непозволительно и даже возмутительно мало. Такой атом не должен был стабильным, он должен сразу же развалиться. Но, к нашему удивлению и удивлению всей науки физики за последние триста лет, он не только относительно стабилен, стабильнее многих других изотопов, но и имеет какие-то удивительные свойства. Хотя слово «удивительный» к двум суперметаллам не слишком вообще применимо. Они в самом деле супер, во всех смыслах.