Шестая печать - Ларионова Наталия. Страница 28

Закончив с этим, он вручил мне ключи и объяснил, как найти номер. Переставив машину в сетчатый бокс, ключи от которого, я получил вместе с ключами от номера, я решил первым делом осмотреть город, в который мы попали. И мы со Стеном отправились на прогулку. Дорога, идущая вниз по склону горы привела нас в бухту на берегу, обрывалась, как бы упираясь в пляж. Указатель к центру города, обозначал тропинку, ведущую по над самым морем и мы со Стеном довольно быстро дошли до старого города, выстроенного на склонах горы окружающей другую большую бухту. Вдоль берега тянулась широкая асфальтированная дорога, спустившись на которую мы оказались между отдыхающими, еще не столь многочисленными в это время года. Пансионы и ресторанчики, стоящие здесь же, по большей части готовились к предстоящему сезону. Несмотря на запаркованные тут и там машины на все пути до главной площади нам не встретилось ни одной едущей машины. К главной площади мы подошли, свернув на узкие улочки и пройдя через небольшой базарчик, где старушки торговали свежей зеленью, овощами и фруктами. Тут же продавали свежую рыбу и различные дары моря. Я сам не ожидал, насколько мне будет приятно увидеть эту, в общем-то ничем не примечательную черту обычной жизни. Дело в том, что мне, прожившему на юге России, скорее подсознательно, не хватало всего этого в Чехии, утерявшей такую традицию торговли, как рынок, и не желающей к ней возвращаться, как к чему то нецивилизованному.

Не в силах вот так сразу уйти, но не видя необходимости, что либо покупать, я желая продлить свое пребывание здесь, присел за столик маленькой кофейни, расположенной здесь же и заказал чашку кофе, оказавшегося на удивление вкусным.

Допив кофе и расплатившись, мы со Стеном вышли на главную площадь. Здесь, помимо муниципалитета и почты располагалось большое количество маленьких магазинчиков торгующих всем возможным. Первым делом я купил плавки, потому что собираюсь в поездку и предположить не мог, что окажусь на побережье. Потом на глаза мне попалась реклама магазинчика мобильных телефонов и я решил посетить его.

Дело было в том, что еще совсем недавно операторы мобильной связи соревновались между собой, предлагая все новые услуги и меняя тарифы и я, чтобы иметь возможность выбора, но не покупать себе все новые телефоны с блокировкой от иных операторов, купил телефонный аппарат без блокировок, продававшийся в фирменном магазине «Нокия», и дававший возможность подключения к интернету. С той поры ситуация на рынке устоялась, появились новые модели, предоставляющие ту же возможность подключения к интернету, но менять что-либо просто ради новшества мне не хотелось и к тому же отсутствие блокировки в моем телефоне не раз помогало мне в моих дальних поездках. Вот и теперь, зайдя в магазин, я купил лимитированную карту и активировав ее, получил возможность, звонить по телефону по местным тарифам, избегая дорогого роуминга.

Уже настало время сиесты и волнуясь, как мальчишка, я позвонил Кьяре. Мы болтали ни о чем, но я ни как не мог закончить разговор наслаждаясь ее голосом. И только получив заверения в том, что планы ее не меняются и рассказав, в какой гостинице мы остановились, мы распрощались.

Пиран,, дышал покоем, может этому способствовали волны лазурного моря, лениво набегающие на берег, а, может, еще немногочисленные отдыхающие. Но мне до безумия захотелось предаться безделью.

Графинчик красного вина, называемого здесь за его густоту и темно-красный цвет черным, и кальмары поджаренные на гриле не придали мне рабочего настроения и мы со Стеном продолжили нашу прогулку, дойдя до въезда в город, возле которого была оборудована огромная стоянка для машин и находился пропускной пункт, отсеивающий желающих покататься по улочкам города от автобусов, такси и редких машин горожан, имеющих разрешение на въезд в город.

Вернувшись в гостиницу, я все же переборол себя и занялся переводами. Работа шла настолько легко, что за вечер я перевел вдвое больше обычного.

Утром позавтракав, я взял Стена и мы отправились на пляж. Несколько отдыхающих, расположившись в стороне от воды нежились под еще не палящими лучами солнца. Я подошел к воде и попробовал ее. По моей оценке она была довольно теплой – градусов двадцать, и я решил искупаться. Стоило мне зайти в воду, как Стен отважно отправился следом за мной. Когда его ноги перестали доставать дно, он страшно обиделся и вначале повернул к берегу, но видя, что я не собираюсь вылезать, решился и поплыл ко мне. Плавал он совсем не по-собачьи, используя для плавания только передние лапы, которыми молотил по воде, поднимая кучу брызг, но при этом довольно быстро передвигаясь. Вылез на берег только после меня и старательно встряхнулся, обдав меня фонтаном брызг. Я решил обсохнуть и немного загореть и Стен видя, что мы никуда не идем, отправился играть с набегающими волнами, пытаясь схватить их зубами и удивляясь, что это ему ни как не удается. Обсохнув и позагорав, мы вернулись в гостиницу и я вновь продолжил переводы, отложив прогулку в город на вечер. Ко времени сиесты я уже закончил перевод обычной для меня дневной нормы и позвонил Кьяре. Она почему-то не отвечала. Я попытался вновь заняться переводом, но слова стали незнакомыми и чуть ли не за каждым приходилось обращаться к словарю. Поняв, что сегодня я уже ничего не сделаю, я взял Стена и мы пошли в сторону центра города, по другой дороге, которая не спускалась на берег моря. Время от времени я набирал номер телефона Кьяры, но она мне так и не отвечала. Мысли о том, что ей уже надоели мои звонки и она сожалеет о том, что дала мне свой номер телефона, я старательно гнал из своей головы, но они так же старательно вновь в ней возникали. Чтобы отвлечься от всего этого мы плутали по узким улочкам без всякой системы, забираясь в самые невероятные закоулки. Я прихватил с собой рукопись Руджеро и несколько раз принимался ее читать.

«…Традиционно же имя Бафомет считается синонимом имени Ваал, которое означает довольно сложное западно-семитское божество, поклонялись которому, начиная примерно, от 2000 года до н.э… В сферу его влияния сначала попадали грозы и дожди, а затем и плодородие. С этой функцией связывается порой изображения его с фаллосом. Его другим атрибутом, обозначавшим тесное соединение с быком – он изображается с бычьей головой или хотя бы со шлемом с бычьими рогами. Это сближает его с Минотавром. При том, что первоначально громовержец Ваал не был ни добрым, ни злым, библия его считает воплощением сатаны или злого демона, извращая его имя в Вельзевул (повелитель мух)…»

«…Следующим символом является Молох, в его раскаленную металлическую скульптуру, вероятно, бросались людские жертвы. Молох изображался толстым мужчиной с головой быка. Демонология видит в Ваале – Бафомете великого князя пекла, который может принимать подобие кошки, черепахи или человека с короной. Только из этого короткого перечисления видно, что мощный Ваал возбуждал фантазию каждого, кто общался с ним…»

«…В Бафомете и его подобиях, разумеется, находим также некоторые черты, присущие для древних посвященных. Носители тайных сведений всегда в некотором контакте с быками и вообще с рогатыми животными. Важны также борода, дальнейший признак посвященных. Ею всегда, как знаком своей божественной власти, гордились египетские фараоны. Если владыкой Египта была женщина или подросток, то они носили искусственную бороду, точно также как и высокопоставленные инки…»

«…Дальнейшим предположением, что Бафомет-Ваал по западно-семитской традиции использовал волшебное оружие, изготовленное божественным ремесленником (кузнецом) Котаром или Искуссным. Несколько лиц указывает на бога дверей, ворот, начала, возможно и двуликого Януса, который смотрит одним лицом в будущее, а другим в прошлое. Божество с таким же изображением подтверждено и в доколумбовских культурах…»

«…Козлиное подобие Бафомета навязывается на античное божество – Пана и Сатиров, известных своим разнузданным половым инстинктом и похотливостью и мистериями, которыми чествовали их. Точно также, как и двуликий Янус, он изображался с посохом в руке, что является следующим атрибутом, принадлежащим посвященным. Связь с водной стихией, дальнейшего неразлучного проводника посвященных, здесь сохраняется в виде нимфы Дриопы, которая была матерью Пана…»