Пари (СИ) - Субботина Айя. Страница 116

Резко сажусь, но еще несколько секунд пытаюсь понять, куда делся мой шедевр колдовского мастерства, прежде чем понимаю, что я сделала его во сне. Очень жаль — прямо сейчас не отказалась бы воткнуть в него шило. Раз… несколько. Для начала.

Но я, судя по остановке, все еще в ветеринарной больнице, а за окном уже сереет что-то похожее на рассвет, значит, я проторчала тут всю ночь. Последнее, что я помню перед тем, как провалиться в сон — девушка с ресепшена, сообщающая новость, что «мой жених» все оплатил, и текущие, и будущие расходы. Именно облегчение от этой новости не действует на меня как снотворное.

— Простите, — тру глаза костяшками пальцев, а потом быстро осматриваюсь в поисках Орео. Его нет и мои глаза округляются до болезненных размеров. — Где мой щенок?!

— Успокойтесь, он с нашей Тоней. Захотел есть. Ну и по своим собачьим делам.

Я краснею и снова извиняюсь. Приз Хозяйки года мне не светит даже если на соревнованиях буду участвовать только я. Но когда мы везли сюда Бармалея, я буквально взяла только то, что можно было еще каким-то чудом впихнуть в руки.

Бармалей.

Ему должны были сделать операцию и только поэтому доктор Светиков разрешил мне остаться, десять раз предупредив, что обычно они выпроваживают всех хозяев своих хвостатых больных, не делая исключений ни для кого. Но у меня был такой жалостливый и зареванный вид, что отказать от не смог. Стыдно признаваться, но ревела я, конечно, не из-за кота.

— Как операция? Уже закончилась? Как Бармалей? С ним все в порядке?! — забрасываю девушку вопросами и она торопиться отстраниться, чтобы выйти из-под «обстрела».

Пытаюсь встать за ней следом, но от долгого лежания в одной позе на диванчике, который явно для этого не предназначен, мышцы затекли и одеревенели.

— С вашим животным все хорошо, не кричите вы так, — кривится девушка. В отличие от улыбчивого и добродушного Светикова, большинство его персонала — настоящие мегеры, маскирующиеся под людей. — Доктор сейчас к вам выйдет.

Светиков появляется минут через десять. К тому времени я успеваю найти своего щенка и даже сполоснуть лицо в женской уборной. Добрый доктор выглядит заметно уставшим и уже не держим мину Айболита.

— Мы вставили штифты, — начинает объяснять, сухо перечисляя еще кучу медицинский терминов, которые мне ни о чем не говорят. — Сейчас животное под наркозом, его жизни ничего не угрожает. Не ему еще нужна квалифицированная помощь, поэтому какое-то время Бармалей останется у нас.

— Я не могу забрать его домой сегодня?

— Ни сегодня, ни завтра, ни, полагаю, через неделю. Но не буду пугать вас долгими прогнозами. В любом случае, здесь о вашем животном позаботятся и окажут все необходимое лечение, чтобы он как можно скорее встал на лапы.

Я рассеянно киваю, и прошу посмотреть на него еще хотя бы разочек.

Доктор против, мотивируя свой отказ тем, что животное после операции выглядит не самым лучшим образом, и видеть его таким может быть травмирующим для моей психики. Приходится напомнить, что я несла его сюда еле живого, с кровью изо рта и болтающей на честном слове задней лапой, что тяжело назвать «усладой для глаз». Светиков сдается.

Бармалей лежит в просторном белом боксе, весь перебинтованный, как египетская мумия. Из лент повязок торчит только одно рваное ухо и обрубок хвоста.

— Хвост пришлось ампутировать, — говорит Светиков, — но вы не беспокойтесь, обычно животные довольно быстро восстанавливаются после таких хирургических манипуляций.

— А все остальное? Лапы? — С моего угла обзора тяжело рассмотреть, все ли они на месте.

— Уверяю, лапы мы не трогали. Все они там, где им и положено быть. Все пять.

Мы обмениваемся взглядами, и я благодарю его улыбкой за попытку разрядить обстановку.

В любом случае, из ветеринарной клиники ухожу с тяжелым сердцем. На прощанье Светиков потребовал, что я не появляюсь у них раньше завтрашнего дня, потому что животное все равно будет отходить от операции и мне не разрешат с ним контактировать.

Я спускаю Орео на землю, беру поводок и, со вздохом, бросаю взгляд на часы.

И того: у меня нет ни копейки на обратную дорогу, сейчас почти шесть утра и через полтора часа мне нужно быть в офисе свежей и блестящей как новая копейка. Интересно, сколько времени мне понадобится, чтобы пешком добраться до дома? Проложенный моим телефоном маршрут на семьдесят минут, потому что топать мне буквально далеко, в другую часть города. Просто чудо, что эта клиника вообще оказалась в черте города.

В общем, не один раз за всю пешую прогулку я благодарю себя за то, что, во-первых, привыкла рано вставать и утром всегда бодрая, во-вторых — за то, что никогда не ленилась много и часто ходить пешком. И в-третьих — иногда даже мой не очень острый ум может соревноваться с телефоном в коэффициенте полезного действия, благодаря чему я дважды удачно срезаю и таким образом экономлю как минимум пол километра.

Но даже при таких бонусах я успеваю забежать домой только для того, чтобы быстро ополоснуться, переодеться в первое, что попадает под руку и покормить Орео. Подумав немного, взвесив все «за» и «против», принимаю решение взять его с собой. Если кто-то накапает Лексу, я всегда могу напомнить, что это именно он подарил мне щенка, прекрасно зная, что у меня нет денег ни на няньку, ни на какие-нибудь собачьи ясли. Он, бедняжка, так распереживался, что я могу обидеть щенка — вряд ли станет наезжать за то, что решила всюду таскать его с собой.

Даже если это не собачка для сумки и держать его в руках в вагончике метро — это целое испытание на выносливость. Но он хотя бы ник к ому не лезет и не пытается вытереть слюни обо все, что шевелиться поблизости.

Из метро выбегаю пулей, чуть не попадаю под машину, не осторожно выскочив на перекресток на мигающий желтый, но, слава богу, дело ограничивается только порцией забористого мата мне вслед.

И — о, чудо! — я успеваю прибежать в офис за две минуты до начала рабочего дня. Останавливаюсь на крыльце, чтобы привести себя в порядок и взбить руками волосы, которые совершенно не было времени сушить, так что пришлось просто заколоть их «крабом». Проходящие мимо меня сотрудники натянуто здороваются, но мне вообще плевать — главное, что я успела вовремя и сволочи Яновскому не к чему будет прицепиться. Уж не знаю, какая вожжа ему под хвост попала, что он снова превратился в мудака, но больше у него этот перевертишь не сработает.

Захожу в офис уверенным шагом, иду до проходной, но на половине пути дорогу преграждает Стёпа — наш самый главный «охранник». Не потому, что действительно рулит входом-выходом, а потому что с его габаритами модно было вообще не придумывать шлагбаум на проход — мимо такой туши даже мышь не проскочит.

— Доброе утро, Степан Андреевич, — здороваюсь, сверкая приветливой улыбкой.

Пытаюсь обойти его, но Стёпа снова передо мной.

— Доброе утро, Виктория Николаевна.

— Стёп, в чем дело? — начинаю раздражаться, когда становится понятно, что он не просто так мешает мне пройти, а делает это совершенно намеренно. — У меня пропуск есть.

Вообще-то мне не нужно демонстрировать его для прохода — достаточно просто приложить магнитную карту к считывателю, чтобы система зафиксировала имя и время, когда сотрудник попал внутрь офиса. Но мало ли, с какой ноги сегодня встал этот медведь-переросток?

— Вот, — тычу пропуск прямо ему под нос (для этого приходится едва ли не подпрыгнуть). — Теперь все в поряд…?

Мой рот так и остается открытым, потому что Стёпа выхватывает пропуск из моих рук и прячет его во внутренний карман пиджака.

— Прошу вас покинуть помещение, Виктория Николаевна, — отчеканивает сухим казенным голосом.

— Что происходит? Я не опоздала! — Тычу пальцем в экран телефон, на экране которого только-только всплывают цифры «08:00».

— Распоряжение Алексея Эдуардовича.

Я снова открываю рот, готовясь возражать сотней любых аргументов, но именно к такому повороту событий оказываюсь совершенно не готова. Даже несмотря на наш с Лексом последний разговор.