Семь дней в постели демона (СИ) - Никос Алекса. Страница 23

Экипаж останавливается, ведомая демоном, выбираюсь из него.

— Я хочу показать тебе своё любимое место, — говорит он, снимая повязку с моих глаз, — Иногда, когда я устаю от дворца, обязанностей принца, лживых улыбок высших и бесконечной вереницы женщин, я прихожу сюда, чтобы насладиться тишиной и спокойствием.

Перед моим взором открывается, поистине, потрясающий вид: мы с Люцифером стоим на краю отвесного обрыва, кажется, что даже выше облаков. Внизу вижу склоны гор, покрытые лесом, и яркие цветущие луга, вдали виднеется бесконечная водная гладь океана. Пушистые, густые облака и небесный свод уже окрашиваются в розовые, синие, фиолетовые оттенки, провожая уходящий день. Кажется, что каждую минуту цвета меняются, становясь насыщеннее и ярче. Молча наблюдаю, за солнцем, медленно ползущим к линии горизонта, оно, будто погружаясь в спокойную водную гладь, окрашивает её мазками красного и оранжевого тонов.

— Хочешь полетать? — раздаётся голос у меня за спиной.

Качаю головой, не понимая, зачем он снова это делает, зачем пытается казаться тем, кем не является?  Я уже не доверяю ему настолько, чтобы отдать свою жизнь в его руки и вряд ли это когда-нибудь изменится, да и вряд ли кому-то удастся вытащить меня из пучины апатии, в которую я уже нырнула с головой, учитывая, что я не желаю выплывать. Молча сажусь на край обрыва, свесив ноги в пугающую пустоту. Вид завораживает, очаровывает, кажется, словно ты свободна, словно ничего не важно, кроме этих минут, что солнце медленно и будто нехотя уходит, чтобы завтра вновь вернуться и согревать, ласкать своими лучами весь мир. Мне хочется кричать, хочется выплеснуть всю свою боль, чтобы солнце забрало её с собой куда-то далеко, туда куда оно уходит каждый вечер, скрываясь за горизонтом. Но не могу, горло словно сдавило спазмом, а эмоции и чувства запрятаны так глубоко, что не добраться до них. Им мягко, они укутаны в большой и пушистый кокон безразличия, приносящего покой истерзанной душе.

Люцифер опускается рядом со мной, как обычно, не спрашивая, берёт меня за руку. Вздрагиваю, непроизвольно выдергиваю руку из его ладони и отодвигаюсь от него подальше. Не сейчас, мне не приятны его прикосновения, они, словно калёным железом клеймят мою кожу, оставляя безобразные рубцы. Чувствую, что он еще больше мрачнеет, хочет что-то спросить, но я не собираюсь ничего объяснять: если он сам не понимает, почему его кукла сломалась, то мои объяснения вряд ли что-то изменят, причина слишком очевидна. Люди не меняются, даже если мы этого очень хотим, какой же глупой я была, надеясь своими действиями изменить, даже не человека, а демона, возраст которого исчисляется веками.

Наслаждаюсь воцарившейся вокруг и внутри меня тишиной, плавностью и красотой уходящего солнца, кажется, что могу вечно находиться здесь, навсегда забыв обо всём мирском, растворившись в созерцании этих ярких красок, проникнувшись атмосферой покоя.

— Смертная, я не хотел, — не реагирую на слова мужчины, тогда он повышает голос. — Слышишь, я не хотел!

— Хотел, раз сделал, — равнодушно отвечаю я.

Зачем уже что-то выяснять? Для чего портить этот прекрасный закат своим присутствием? Словами, которые больше не способны тронуть, действиями, не приносящими ничего, кроме отвращения. Зачем марать мою кожу своими прикосновениями?

— Я был разозлён твоим отказом, — обвинительно заявляет демон. — Ты сама виновата.

— Хорошо, как скажешь, — пожимаю плечами, по-прежнему не глядя на него.

— Если ты ждёшь извинений…

— Я ничего не жду от тебя. Господин.

— Тогда стань снова нормальной, — звучит неожиданная просьба из уст мужчины.

— Я нормальная, — чувствую проблески раздражения от этого странного разговора, но лишь на мгновения, их снова укутывает безразличие.

— Это ты называешь “нормальная”? — возмущенно кричит демон, заставив меня повернуть голову в его сторону. — Ты словно бездушная кукла! Где твои эмоции? Где живость и любопытство? Хватит придуриваться, я осознал, что был не прав.

— Эмоции, реакция и прочее не входят в мой контракт, господин, — спокойно говорю ему, не обращая внимания на тёмные глаза, полыхающие злостью.

Возможно, я должна бояться, возможно, что он захочет сделать мне больно, но меня это не трогает, всё равно ему не удастся больше добраться до моей души и искалечить её сильнее прежнего.

— Так мы теперь будем жить, следуя только контракту? — яростно шипит демон мне в лицо.

— А до этого было как-то по-другому? — ровным тоном задаю вопрос, пожимая плечами.

— Раздевайся, — облизывает он губы.

Покорно встаю, скидываю платье, которые привыкла носить за эти несколько дней, разуваюсь, ступая голыми ступнями по нагретому камню. Начинаю развязывать шнуровку корсета, но запутываюсь в лентах, дергая их в разные стороны. Обидно, даже равнодушно и спокойно раздеться не получается, всё равно что-то идёт не так.

— Я помогу, — приближается ко мне Люцифер с горящими глазами.

Ему явно нравится это шоу, он надеется на уже привычное и сладкое продолжение, только, кажется, его ждёт еще одно разочарование этого вечера. Или нет. Зависит от того, насколько ему нравится причинять мне боль, если, конечно, я всё еще способна испытывать хотя бы её. Потому что прикосновения мужчины больше не вызывают той дрожи предвкушения, к которой мы оба привыкли, моё дыхание остаётся спокойным, как и сердце, ровно бьющееся в груди говорит о том, что желание отсутствует, моё тело больше не откликается на близость и жар кожи демона, мутная пелена не застилает моё сознание, нет больше приятного томления, разливающегося теплом внутри меня. Мужчина что-то сломал в моей системе своей утренней грубостью. Не ощущая и сотой доли тех чувств, которых он от меня ожидает, спокойно стою, ожидая, когда мужчине удастся справиться с корсетом. Он развязывает шнуровку, скользит руками по коже, равнодушно наблюдаю как он снимает с меня бельё, слегка ежусь от прохладного ветра.

— Мне лечь? Сесть? Как будет угодно господину? — уточняю у Люцифера, который уже добрался жадными губами до моих шеи и груди.

Он замирает на мгновение и рычит:

— Хватит выпендриваться, твоё тело лучше знает, что тебе нужно, — пожимаю плечами.

Моё тело точно знает, чего мне не нужно. Мужчина снова и снова осыпает меня поцелуями, погружая пальцы в абсолютно сухие складки, давит на клитор.

— Ну же, возбуждайся, тебе же нравится это, — бормочет демон, кружа вокруг входа в лоно, языком обводит соски.

Но ни одна из стимуляций не приводит к нужному эффекту, от чего он злится, подчиняясь его приказу издаю насквозь фальшивый стон, имитируя удовольствие.

— Чёрт побери, да что с тобой такое? — уже рычит на меня, а я стою, словно истукан, жду, когда он наиграется, а я смогу одеться, потому что от вечерней прохлады, скользящей по оголённой коже, уже покрываюсь мурашками.

Только похоже, что сломанная игрушка не доставляет демону удовольствия, ведь он оставляет свои попытки и отходит от меня на пару шагов назад:

— Смертная, чего ты от меня хочешь? Почему ты не реагируешь?

— Зачем тебе реакция, господин? Бери, если хочешь. А если нет, то я оденусь. Здесь холодает, — отвечаю ему и замираю, ожидая решения.

Люцифер же, с перекошенным от ярости лицом, молча разворачивается и уходит в сторону экипажа, ожидающего нас чуть ниже. Видимо, я всё же могу одеться, продолжения не планируется.

Хочу вернуться в свою кровать и провалиться в сон.

Всего два дня осталось, и я забуду.

Всего два.

День шестой

Иногда так прекрасно ничего не чувствовать. Эмоции притупляются, кажутся чем-то далёким, недостижимым. Страхи, сомнения, желания, надежды — всё, что раньше терзало душу, угнетало и окрыляло её, куда-то отступает, оставляя место оглушающей тишине, воцаряющейся внутри тебя. Она теперь — королева, главенствует над всеми мыслями, в зародыше подавляя любые ощущения, которые были такими привычными и необходимыми, но оказывается, что без них живётся куда проще и лучше. Даже физическая боль больше не трогает, не доставляет того дискомфорта, что был прежде, кажется, что даже глубокая рана не принесёт страданий, не заставит плакать или переживать. В этой тишине ты находишься, словно под стеклянным куполом, который не позволяет больше никому дотянуться до тебя едкими щупальцами злых слов, унизительных действий Твоя душа нежится в той пустоте и тишине, которые дают защиту от любых внешних раздражителей, способных нанести новый урон. В той пустоте и тишине, что теперь внутри тебя, пустоте и тишине, которые теперь и есть ты, внутренняя.