Евангелие от Крэга - Ларионова Ольга Николаевна. Страница 31

Мона Сэниа так стремительно повернулась к нему, что старые карты вздыбились на ковре, поднятые маленьким смерчем:

— Всем выйти вон!

Славная дружина шарахнулась из шатра, чуть не сбив с ног уже упомянутого Харра по-Харраду, слонявшегося по изрядно притоптанным колокольчикам в силу своей некомпетентности в вопросах космонавигации. Кукушонок с тихим шелестом последовал за всеми, Шоео тактично скользнул вон на гладком брюшке.

Сцена, разыгравшаяся в обиталище изгнанников между супругами, в джасперянских исторических анналах отражена не была.

Примерно после часовых пререканий командор появился на пороге:

— В нашем распоряжении восемь кораблей, из них один остался на Барсучьем под загрузкой. Я беру три малых корабля и пятерых людей. Эрм и Сорк, вашей зоркости и мужеству я поручаю принцессу и детей. Вопросы есть?

— Шоео с нами?

— Естественно. Ведь нам нужна, во-первых, его планета, во-вторых, человек с его родины, способный нам помочь, в-третьих, если не найдется такого человека, то какой-нибудь захудалый амулетик, уничтожающий заклятие невидимости… ну и в-четвертых, как оптимальный вариант, — сам ет-Хриер-ет. Лично.

— Ну тогда облететь семнадцать шариков действительно можно будет за один поход, — легкомысленно бросил Ких. — Вот Ета придется поискать… То есть его мумию.

Мона Сэниа, как разъяренная фурия, выросла за спиной командора:

— Кто здесь смеет говорить о едином походе? Здесь приказываю я, и вот мое слово: после каждого перелета вы будете возвращаться обратно независимо от результатов. И только я, владетельница Игуаны и ненаследная принцесса Джаспера, буду решать вместе с выбранным мною кругом лиц, куда отправляться в следующий раз. Если таковой вообще будет. Сейчас вам предстоит посетить созвездие, которое в Звездных Анналах носит наименование «Трижды Распятый». Готовьтесь. Я сказала все.

Она круто развернулась и исчезла в глубине Корабельного Замка.

Юрг позволил себе осторожный выдох. Такого тона он от своей жены не слышал ни разу в жизни и, честно говоря, просто не знал, как на него реагировать. Хотя нет — знал, но на это у него просто не было времени. Семнадцать планет. И легкомыслием Киха он не обладал.

— А почему это — Распятый? — вдруг тихонечко проговорил Пы.

В его голосе не было робости, только недоумение: с чего это им начинать с такой поганой планетки, которая невольно ассоциировалась с темно-лиловой картой ночного козыря?

Неужели принцесса забыла, что несчастная масть неминуемо обрекает на гибель одного из участников похода?

— Потому что это — планета белого солнца. И потом, всегда лучше начинать с конца, а это, если я не ошибаюсь, была в игре чуть ли ни предпоследняя карта.

У него самого было другое объяснение: начинать следует с наименее приятного. Потому что от одной экспедиции к другой силы и энтузиазм будут соответственно убывать.

— Ну и ладненько, — уже совсем обыденным тоном проговорил Флейж. Начинаем, как всегда, с проверки обойм и заточки мечей. Эй, сервы!

— Минуточку, минуточку, — раздался голос менестреля, о котором все, на общую радость, совершенно забыли. — А как же я?..

IX. Единожды распятый

Залив, хорошо просматривающийся в донный иллюминатор, был мелководен, а песчаный берег — пустынен. Впрочем, как и все обозримые окрестности.

— Ни малейших следов цивилизации, — буркнул командор. — Может, в Анналах ошибка?

— Они, конечно, составлялись более полутора тысяч лет назад, однако до сих пор никто не жаловался, — ответил Дуз как самый старший и, следовательно, опытный. — За это время, правда, жители могли поголовно вымереть, но остались бы следы.

Три спаянных вместе кораблика снова подпрыгнули, очутившись под заранее выбранным облачком. Метрах в двухстах от залива начинались скалы, сглаженные ветрами и занесенные до половины песком; на них словно нехотя наползал кустарниковый лес, наверняка колючий и непроходимый, тянущийся уже до самого горизонта. Кое-где у самой кромки воды виднелись сероватые валуны, вокруг которых вились некрупные летучие существа — скорее птицы, чем перепончатокрылые.

— Судя по наличию живности, дышать можно, — заметил Юрг. — У вас как, принято брать пробы воды и образцы почв?

— А зачем? — спросил Флейж.

— Да, действительно… Тем не менее я был бы не прочь высадиться на поверхность. Как-то нелепо побывать совсем рядом с чужой планетой и хотя бы не потоптаться на ней.

Дружинники, объединенные широкими проходами, раскрытыми из одного кораблика в другой, выразили полную солидарность — естественно, сесть стоит. Если не потоптаться, то хотя бы облегчиться. Командор чувствовал себя хуже всех — в сущности, он впервые по-настоящему был их командором, без оглядки на опыт и наследственную власть собственной жены. В результате оказалось, что он и команды-то толком отдать не способен — мямлит, как последний слизняк. «Я бы не прочь бы…» В довершение всего самого непредвиденного планета оказалась необитаемой. И он словно чувствовал собственную вину за таковую пакость. Правда, у блеклого лунообразного солнышка насчитывалось еще не менее трех спутников, на которых вполне могли распять неведомого скитальца, чья горестная судьба и определила название созвездия. Юргу совсем не улыбалось на первом же своем шаге врезаться чеканным астронавигаторским профилем в инопланетное дерьмо.

— Садимся возле дюн, — сухо распорядился он. — У них не традиционная форма — возможно, занесенные песком руины.

Дюны, действительно, были какие-то квадратные. И песок сверкал так, словно был смешан с алмазной пылью.

Сели.

— Оседания почвы не наблюдается, — констатировал Юрг.

Замечание не ахти какое глубокомысленное, если принять во внимание, что громадные валуны, то тут, то там видневшиеся на песчаном пляже, красноречиво свидетельствовали в пользу этого хотя бы своей более чем убедительной массой.

Уже без всякой команды с его стороны люк раскрылся, и дружинники попрыгали наружу с легкостью, ужаснувшей командора множественностью вполне предсказуемых трагических последствий.

Но пляж был жарок и пуст, только стайка крыланов торопливо порхнула прочь при виде первого же джасперянина. Из песка выбивались какие-то стеклянисто-прозрачные метелочки, осыпавшие свои сверкающие на солнце семена; их-то и нес по гладкой песчаной поверхности дующий с моря полдневный зефир, вызывая алмазное мерцание. Командор тоскливо глянул на застывшую в жаркой одури гладь залива, и начал прикидывать, как бы не очень резко отказать своим легкомысленным собратьям по оружию, когда они запросятся купаться. Он уже вспотел в своем легком скафандре и высоких сапогах, в которых по желанию можно было включить подогрев. Дружинники же были одеты в их традиционные костюмы, которые они именовали полускафандрами пуленепробиваемые куртки до колен, скроенные, вероятно, из оболочек недоношенных жавров или подобных им болотных гадов. Капюшоны у всех были откинуты, кое-кто уже успел расстегнуться.

Пы вразвалочку двинулся к ближайшему валуну, намереваясь, по-видимому, расположиться в его тени; не успел он сделать и десяти шагов, как «валун» с паническим трубным ревом вскочил на ноги — он напоминал носорога с мордой бульдожки, но без костяных выростов. Гулко впечатывая слоновьи ножищи в плотный песок, он галопом помчался к зарослям, подымая и увлекая за собой дремавших сородичей.

Пляж опустел.

— Так, — сказал Юрг, — с людьми они знакомы. И накоротке. Не мешало бы нам поискать каких-нибудь следов. Пы, держись-ка поближе ко мне. Остальным тоже действовать парами.

Флейж послал шутливый поклон Киху, приглашая его обследовать кромку воды; Дуз и Борб, молчаливо объединившись, двинулись по следам умчавшихся животных. Юрг придирчиво оглядел близлежащую дюну — похоже, ее основанием служили развалины древнего сооружения — подобия ацтекской пирамиды, чьи уступы были немилосердно сглажены ветром и песком. Основание пирамиды казалось не менее ста метров по каждой из сторон; по высота ступеней доходила только до колена, а ширина достигала полутора метров. Даже если бы эта пологая лестница так не располагала к восшествию на ее вершину, Юрг все равно полез бы вверх, движимый исключительно врожденным общечеловеческим инстинктом, повинуясь которому каждый индивидуум, прекрасно отдающий себе отчет в том, что «умный в гору не пойдет», совершает прямо противоположное. Большинство делает это безотчетно, некоторые пытаются найти теоретическое обоснование.