"Стоящие свыше"+ Отдельные романы. Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Божич Бранко. Страница 87

Солнце скрылось за деревьями парка, но его розовый свет отражался от широкого перистого облака, и воздух сделался странно-прозрачным, словно светился сам по себе.

Вот прямо сейчас пойти в Тайничную башню и сказать, что он мрачун и хочет помогать чудотворам. Вот прямо сейчас! Чтобы больше никому из мрачунов не захотелось склонять его на свою сторону! А чудотворы пусть разбираются – мрачун он или нет. И они разберутся в этом лучше Стриженого Песочника!

Йока не чувствовал холода. Пока Стриженый Песочник мог его видеть, он шел гордо и прямо, расправив плечи и глотая слезы, но, оказавшись в парке, побежал бегом, размазывая слезы по лицу и убеждая себя в том, что это все из-за разбитого носа, который снова нестерпимо болит. И бежал Йока вовсе не так, как утром по школьному парку, а неловко, не разбирая дороги, спотыкаясь и едва не падая. От самого себя.

Сначала он хотел домой. Он хотел, чтобы его встретила мама – потому что прислуга уже спит, – и завернула в мохнатое полотенце, и уложила в постель, и сидела бы с ним, пока он не уснет. И чтобы отец сказал, какую глупость выдумал Стриженый Песочник: в семье Йеленов не может быть мрачунов. Он здорово представил себе собственную кухню с солнечным камнем над столом, и родителей, встревоженных, расстроенных, обнимающих и успокаивающих его. А когда вспомнил, как утром все смеялись над отцом, ему стало обидно и он расплакался еще сильней: потому что отец переживал за него, а никто этого не понял. И сам он смеялся первым. Ему вдруг стало жалко отца и самого себя, а все остальные представились ему злыми, бесчувственными людьми, неспособными пожалеть избитого мальчика. Важан только издевался. А еще он сломал ему пальцы и нисколько не расстроился из-за этого. И только отец его защищал. Он так и сказал, что в этой ситуации должен защищать своего сына, что бы тот ни натворил. А Йока… Йока зачем-то на него обиделся. На какую-то глупую нотацию… Вместо того чтобы порадоваться. И потом, когда отец искал помощи, неделю назад, Йока зачем-то принял сторону Важана и нарочно сделал так, чтобы тот узнал о намерениях отца. Зачем? Что ему этот Важан?

Мысли о доме становились все более сладкими, и слезы бежали из глаз от выдуманной радости: сейчас все станет хорошо, стоит только оказаться на кухне. Никаких мрачунов, Песочников, Важанов! Ничего ему не надо, лишь бы… Лишь бы знать, что они его любят, что они на его стороне! А как же может быть иначе? Ведь они его родители! Все родители любят своих детей!

Йока остановился на гравийной дорожке, ведущей к дому: в окнах не горел свет. Они легли спать! Они не дождались его и легли спать! А если… а если бы с ним что-то случилось? Если бы он утонул, ударившись головой о дно? Никто бы до самого утра так и не спохватился?

Он развернулся и побрел назад: незачем возвращаться. Никто не ждет его, не выйдет навстречу и не завернет в мохнатое полотенце. Все это выдумки. И надеяться можно только на себя. Да. Он давно так решил, с чего это вдруг ему показалось, что все может быть иначе?

А переночевать можно в шалаше у Змая. Змай много знает о мрачунах, можно спросить его напрямую: прав Стриженый Песочник или неправ.

Выходя из ворот собственного дома, Йока снова разрыдался и сел на землю, опираясь спиной на ограду. И плакал так горько, словно был шестилетним ребенком.

– Йока? – удивленный голос над головой не заставил его даже поднять глаза. – Йока, что случилось? Что с тобой, мой мальчик?

Перед ним на корточки присел Инда Хладан. Йока только замотал головой. У него не хватило сил стыдиться своих слез.

– Ты весь мокрый, тебе же холодно! Почему ты не идешь домой?

– Я… не пойду… я не хочу…

– Тебя кто-то обидел?

– Нет. Просто… Я не хочу, и все…

Инда притянул его лицо к себе и погладил по голове.

– А хочешь, пойдем ко мне? Разожжем камин и свечи, будем пить кофе со сладким ликером.

Йока ничего не ответил, но не стал и сопротивляться, когда Инда помог ему подняться на ноги. Ему хотелось к огню. И огонь в камине был ничем не хуже, чем огонь в костре возле шалаша.

– Ну, так что же с тобой приключилось? – спросил Инда, обнимая его за плечо и подталкивая вперед.

– Инда, мне только что сказали, что я мрачун, – выговорил Йока. Он не подумал, прежде чем это сказать, но ему очень хотелось с кем-нибудь этим поделиться. И, как только он это сделал, сразу стало легче. Как будто он освободился от чего-то непосильного, переложил это на чужие плечи.

– И из-за этого ты так расстроился? – Инда сказал это мягко, пожалуй даже вкрадчиво.

– А ты считаешь, что так и должно быть?

– Есть очень много людей со способностями мрачунов. И я не удивился бы, если бы эти способности оказались и у тебя тоже. Это не страшно, поверь мне.

– Но… Но ведь мрачуны…

– Не путай. Те, кого мы называем мрачунами, – это не способности к мрачению, а образ мыслей, образ жизни. Это люди, состоящие на службе у зла. Разве ты состоишь на службе у зла?

Йока покачал головой.

– Значит, ты не мрачун, а всего лишь человек со способностями мрачуна. И скажу тебе больше: такие способности могут принести людям много пользы, если направлены в нужное русло. И если у тебя они есть – ты можешь этим гордиться.

– Ты что, говоришь серьезно? Или хочешь меня успокоить?

– Конечно, я говорю серьезно.

– А почему тогда… почему об этом никто не знает?

– Потому что обыватели шарахаются от одного слова «мрачун». Обрадую тебя еще сильней: большинство путешественников – это люди со способностями мрачунов. Только им подвластны стихии Внерубежья.

– И… в этом нет ничего страшного?

– Ничего, – улыбнулся Инда, – но я бы проверил, есть у тебя эти способности или нет. Мало ли что тебе сказали!

И только когда Йока уже сидел у камина, закутанный в теплый бархатный халат, потихоньку отхлебывая из рюмки сливочный ликер, Инда спросил:

– А кто сказал тебе, что ты мрачун?

Йока подумал, что Стриженый Песочник нарочно завел разговор о его благородстве, чтобы Йоке было стыдно выдать его после этого. И, пожалуй, штуку с мелководьем он тоже подстроил нарочно. Кроме того, Песочник лгал, чтобы сделать Йоку «своим». Но…

– Я этого не скажу, – ответил он Инде.

– Почему?

– Я не хочу этого говорить. Это… нечестно.

– Йока, – вздохнул Инда, – этот человек не хотел тебе добра, ты обольщаешься. Он хотел тебе зла. Он хотел перетянуть тебя на свою сторону, и только. Ему нужен не ты, а твои способности. Мрачуны – враги людей, и чем их больше, тем нам сложней людей защитить. Если бы ты поверил ему, это ослабило бы нас и усилило их. Других мотивов у него не было.

– Этот человек предлагал мне стать его другом. И мне наплевать, какие у него были мотивы. Я не стану говорить, кто это, – ответил Йока холодно.

– И не надо, – улыбнулся Инда, – мне бы не хотелось, чтобы ты чувствовал себя предателем.

– А это правда, что чудотворы могут распознавать мрачунов?

– Нет. Чудотвор может предположить, что у человека есть способности мрачуна, по некоторым косвенным признакам. Но проверить это довольно сложно.

– И что мне делать? Как узнать, мрачун я или не мрачун?

– А мы попробуем это выяснить. Я вижу пока только два косвенных признака: твое желание быть путешественником и твою любовь к стихии. Я видел тебя в ту ночь, когда была гроза. Я шел из дома в Тайничную башню и видел, как ты кувыркался под дождем.

– Да, я люблю грозу. Так как мы это выясним?

– Есть некоторая сложность: завтра днем я уезжаю. Я еду на метеостанцию, к своду. Это довольно далеко, и вернусь я только через две недели. Но… видишь ли, неподалеку оттуда есть лаборатория, в которой работают наши опытные мрачуны. И я вдруг подумал: а не взять ли тебя с собой?

– Меня не отпустят. У меня в июне экзамены.

– Какая ерунда! Я уверен, ты сдашь любые экзамены. Кроме того, если окажется, что ты мрачун, тебе надо будет учиться совсем не так, как учат в твоей Академической школе. Тебе будут нужны наставники, да и упор надо делать на других предметах, с уклоном в естествознание и прикладной мистицизм, которого в вашей школе не изучают. Я придумал, как соврать твоему отцу. Он не посмеет тебя не отпустить. Я скажу, что нашел место в очень и очень престижной школе. А собеседование и вступительные экзамены проходят в мае, а не в июле. Это общепринятая практика, твой отец поверит. А если не поверит, я сегодня же нарисую приглашение и еще несколько бумажек, чтобы у него не осталось никаких сомнений. А? По-моему, здорово!