Рюрикович (СИ) - Калинин Алексей. Страница 16

Что могу сказать? Молодец, косолапый!

Сущность от убитого переходит ко мне. Тоже весьма приятный бонус от владения тотемным зверем.

Я продолжаю бороться с волокушами. Они как будто слегка охренели от появления нового врага, поэтом чуть замедляются, будто думают — нападать на людей или дружной ордой навалиться на мохнатое чудовище?

Пусть думают, они мне этим даже действуют на руку.

Раз! Раз! Раз!

Новая сущность вливается в грудь.

— И-и-и-их! — слышится крик Годунова, а потом мимо меня проносится его худощавое тело.

— Куда? Стой! Там волокуши! — кричу я, но тщетно.

Годунов явно в ужасе оттого, что на его чистых штанах появилась дыра. Похоже, что враг всё-таки добрался до тела Борьки. Вроде бы не кровит, но надо посмотреть ближе.

Только удастся ли?

Годунов прыгает без разбора куда. Он мчится сломя голову, лишь бы уйти от своего противника. И мчится мимо медведя, который с недоумением смотрит на шибанутого двуногого. Сдается мне, что не только медведь удивлен — волокуши тоже шокированы подобной смелостью, раз позволяют Годунову проскочить по их спинам.

Ни один даже не выстрелил в бегущего!

Борис проскакал с изяществом горного козла по спинам волокуш и… оказался один на один с главарём. Здоровенный волокуша затрещал так, словно был завзятым барабанщиком одной из трешовых рок-групп. Похоже, что он тоже не ожидал подобного.

Волокуши начали разворачиваться!

Они поползли защищать своего главаря!

— Борис! Коли эту тварь! — крикнул я, бросаясь следом за напарником.

— Чего? Кого? — растерянно обернулся бледный Годунов. — Зачем?

Вот жеж охлябля! У него такой шанс, а он хлебалом щёлкает!

Хотя, от его демарша есть огромная польза! Его бросок заставил волокуш на время забыть о нас, а это уже шанс у нас!

И этим шансом следует неминуемо воспользоваться!

— Косолапый! Вперёд! — ору я, прыгая по спинам волокуш.

Редкие огрызаются, в основном я прохожу беспрепятственно! Всего десяток прыжков, два уворота и один перекат потребовался для того, чтобы оказаться за атакующей чертой волокуш.

Медведю даже перекатываться не понадобилось — он в три прыжка преодолел черту врагов и оказался рядом со мной. Сафронов понял на лету мою задумку и тоже пропрыгал горным козлом по каменным спинам.

Мы вчетвером оказываемся перед главарём волокуш. Тот явно не рад этому, так как трещит изо всех своих волокушьих сил. Но на то, чтобы догнать быстрых врагов, его слугам требуется время. А время сейчас ой как дорого!

— Вперёд! — вырывается из груди крик.

— За царя и Отечество! — орёт Сафронов, поднимая меч.

— Рррррарх! — рычит на своём языке медведь.

— Ой, мама, роди меня обратно! — мужественно пищит Годунов.

Почему-то именно его главарь волокуш принимает за своего главного врага. Может потому, что то «смело» проскакал по другим волокушам? Или потому, что громче всех орал? Или потому, что в его руках огненное копьё?

В любом случае, главарь делает свои выводы, после чего выбрасывает здоровенное щупальце из бока. Годунов смотрит, как приближается его смерть и даже не вспоминает о банальной защите!

Если бы не я, то вытащили бы мы из Омута пробитого насквозь напарника, а так… Я успеваю ударить Борьку под колени, заставив его упасть на спину. Каменное щупальце пролетает над упавшим со скоростью брошенного копья.

Вот как раз брошенное на пол пещеры копьё я и решаю использовать для отвлечения главаря. Один бросок, усиленный живицей, и в «сморчковую» массу огненное копьё влетает почти наполовину.

Во как? Этот самый главарь вовсе не весь каменный?

Увиденное подстёгивает Сафронова и тот тоже быстро создаёт копьё из пламени, и швыряет во врага, прыгая следом. Я тоже не мешкаю.

Вихрь огненных клинков с двух сторон начинает с невероятной быстротой уменьшать главаря волокуш, а огромные лапы медведя терзают плоть с третьей стороны. Щупальца главаря выбрасываются в разные стороны, но они бессильны против тех, кто дорвался.

До того, как один из волокуш-слуг добрался до зоны поражения, мы разбираем главаря на составляющие. Кругом валяются куски отрезанного «сморчка», а над самым крупным куском в воздухе формируется белесая сущность, размерами превосходящая все виденные ранее сущности волокуш.

Всё-таки последний удар был мой, так как сущность потянулась ко мне в грудь. Я быстро сформировал из неё образ главаря-волокуш и поместил в одну из ячеек хранилища. Кто знает, когда мне понадобится подобное существо?

А что до энергии, то…

Я в несколько ударов расчленил подползшего волокушу. Он даже не сопротивлялся. Остальные волокуши тоже словно потеряли смысл жизни, так как начали расползаться по разным сторонам. Только что мы были их злейшими врагами, а сейчас они ко нам вовсе потеряли интерес.

Зато мы к ним интерес не потеряли. И даже если Омут закроется, стоит нам только выйти наружу, всё равно оставлять волокуш ползать просто так не следует. К тому же, их сущности можно складировать, чтобы иметь запас на всякий случай. Сафронов был со мной согласен. Годунов хотел бы покинуть это место, но кто его будет спрашивать?

На то, чтобы полностью зачистить локацию у нас ушло десять минут. Медведь вернулся в свою ячейку, слегка недовольный тем, что ему не удалось пожрать. Ну да ничего, среди существ Бездны немало и белковых соединений, так что поест позже.

Сафронов ещё зачем-то поскрёб стены, собрал светящийся мох в небольшой пакет. После этого мы вышли наружу. Стоило только моей ноге, как замыкающего, покинуть переходный диск, как тот начал таять. Растаял он очень быстро, открыв нам дальнейший проход по канализационным трубам.

— М-да, Омут в столице, — покачал головой Сафронов. — Следует передать куда следует.

— Да-да, надо позвонить! Нельзя оставлять это просто так! Они же в любом месте могут возникнуть? — с легким испугом произнес Годунов.

— Там, где защита слаба, Омуты проявляются сильнее, — развел я руками. — Но я никогда не видел, чтобы они появлялись в столице.

— И ты вряд ли видел, что у волокуш были зачатки разума, — хмыкнул Сафронов.

— И это тоже. Что-то в последнее время слишком много происходит такого, что выходит за рамки нормальности, — покачал я головой.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Сафронов.

— То, что на автомобиль напали. Расхреначили его в пух и прах, а также сопровождение разметали. И вот волокуши под землёй. Это тоже ненормально.

— Я согласен! — воскликнул Годунов. — Фигня какая-то происходит. И почему именно с нами?

Сафронов посмотрел на меня и усмехнулся:

— Ну что, скажешь сам или мне это предоставишь?

— Меня заказали? — спросил я больше для Годунова.

— По всему выходит так.

— А кто заказал царского сына? — подал голос Годунов.

— А это мы можем узнать только выбравшись на поверхность. Тут осталось всего…

— Двести метров! — подхватили мы хором с Борисом.

Собор Василия Блаженного

Митрополит уже проснулся, успел перехватить овсянку, заваренную кипятком без соли и сахара, и теперь слуги омывали его дряблое тело.

Ежедневный ритуал продолжался на протяжении сорока лет и ни разу не менялся. Пробуждение, овсянка, омывание. После этого митрополит приступал к своим делам.

Он жил в соборе уже давно, его скромная келья поражала редких гостей своей аскетичностью и спартанской обстановкой. Каждый, кто имел честь посетить место для сна и отдыха митрополита, видел только жесткий топчан в углу, накрытый тонким матрацем и лоскутным одеялом. Невысокий стол и табуретка рядом с ним дополняли общую картину. Всё остальное пространство по стенам заполняли шкафы с духовной литературой и копиями древних свитков.

Даже ковра не было на паркетном полу. Сплошной аскетизм и неприятие материальных ценностей.

И лишь единицы просвещённых знали, что на самом деле, если потянуть у правого шкафа за корешок труды Симеофа Благоверного, то шкаф разъедется надвое и внутри окажется проход в подземное убежище. В этом убежище стояла самая современная мебель и техника, какие были у редких бояр. Из этого убежища шел подземный проход к Москве-реке с приготовленным на всякий случай катером — может это было и лишним, но порой к митрополиту заходили гости, которых никто не должен был видеть при дневном свете. Да и сам он порой отлучался из кельи по ночам…