Река надежды - Мармен Соня. Страница 16
– Он не сказал точно, придет или нет?
– Нет, – ответила служанка, опустив глаза. – Он не сказал, придет ли…
– А как он при этом вел себя? Я хотела бы… Мари, как вы думаете, могу я надеяться, что он…
– Вид у него был очень грустный, мадам. Очень грустный…
Окрашенное в яркие закатные тона небо отражалось в водах реки. На горизонте показалась рыбацкая плоскодонка. Она медленно плыла к берегу. От островка Норман [30] отчалили несколько лодок. Все вокруг казалось таким спокойным… в то время как ее душа пребывала в крайнем смятении. Ей хотелось кричать, выплеснуть свою боль и огорчение. «Еще десять минут, и я уйду!» – пообещала она себе уже в третий раз. Но Александер все не шел…
Спрятавшись за выступом стены, за ней наблюдал мужчина. Сколько раз он стоял вот так же, укрывшись в тени, и наблюдал за Изабель, которая ждала его во время их тайных встреч там, в Квебеке! Смотрел на нее и недоумевал, зачем он ей понадобился, ведь он ничего не мог ей подарить, кроме своего сердца. Она приняла подарок, а потом отшвырнула его прочь… Что еще ей может быть нужно?
Он не спускал глаз с молодой женщины, борясь с желанием выйти на берег и заговорить с ней. Но не лучше ли оставить все как есть? Четыре года понадобилось, чтобы душевные раны зажили. И вот, когда, казалось бы, самое страшное позади, они с ней снова встретились! Со дня подписания контракта его терзали воспоминания. Он мог думать только о ней, Изабель, и ни о чем больше. Ненависть и отвращение поначалу были так сильны, что он поминутно стискивал кулаки, представляя ее в объятиях этого Пьера Ларю, который, приходилось признать, был весьма хорош собой.
Он ненавидел себя за то, что до сих пор ее любит, а ее – за то, что она осквернила эту любовь и надругалась над его чувствами. Она не могла не догадываться, какое впечатление произведет на него ее платье, подчеркивавшее тонкую талию, и прическа с каскадом золотистых локонов, деликатно спадавших ей на шею…
У нее было время подготовиться к встрече, после того как она отправила к нему свою служанку-индианку с посланием, которое он с утра не выпускал из рук. «Будь ты проклята, Изабель Лакруа!»
Молодая женщина расправила плечи и посмотрела по сторонам. Было ясно, что ожидание утомило ее. Сердце Александера застучало быстрее. Да или нет? Выйдя из тени, он нерешительно шагнул к реке. Изабель как раз бросила камешек, разбивший зеркальную гладь воды. Он набрал в грудь побольше воздуха, собрался с духом и на мгновение закрыл глаза, чтобы запечатлеть в памяти эту картину. Изабель наклонилась и подобрала еще один камешек, на этот раз плоский. Гибко выпрямившись, она вдруг застыла. Несколько шагов отделяли их друг от друга, но неизвестно откуда взявшийся страх будто пригвоздил его к месту.
Клочок бумаги хрустнул у него в пальцах. Вспомнилась подпись Изабель и нарисованный под ней маленький цветок лилии – знак, что это письмо не является уловкой ревнивого супруга. По крайней мере ему хотелось так думать…
Совсем рядом зашуршал песок, потом стало тихо. И снова шорох… Изабель повернулась с такой живостью, что ее юбки взметнулись. Прерывисто дыша, какое-то время они с Александером молча смотрели друг на друга. Камешек, который она держала в руке, упал на песок. Александер стоял прямо перед ней, одетый в штаны из грубого коричневого полотна с потертостями на уровне коленей и темную, в каких-то пятнах рубашку. Поверх рубашки был надет серый шерстяной жилет и черная куртка, на голове – примятая фетровая треуголка. Он только что побрился – об этом можно было догадаться по приятному запаху мыла.
Она едва сдержалась, чтобы не кинуться к нему в объятия, о чем так часто мечтала. Ей хотелось прижаться щекой к его груди, обхватить его лицо руками, сказать, какой пустой была ее жизнь без него… Однако она не стала этого делать из страха, что он вдруг исчезнет снова, и… Совладать с порывом оказалось очень трудно, тем более что в душе разразилась настоящая буря эмоций! Но Изабель сумела взять себя в руки.
– Ты пришел, – произнесла она шепотом.
– Добрый день, мадам Ларю!
Он отвесил легкий поклон, не спуская, однако, с нее глаз.
– Алекс… нам нужно поговорить! Думаю… нет, я знаю, что ты на меня злишься…
Он – злится? Это еще легко сказано!
– Что вы можете знать о моих чувствах, мадам!
Тон был так резок, что она невольно вздрогнула.
– Прошу, Алекс, не надо так!
Он молча смотрел на нее. На мгновение ей показалось, что губы его изогнулись в усмешке. Но это была иллюзия. Лицо его оставалось бесстрастным, и это ранило больнее, чем удар кинжала. Разве можно быть такой наивной? Надеяться, что он ее выслушает, поймет, что она не могла в тот момент распоряжаться своей судьбой… Участь женщины – подчиняться и терпеть, разве он этого не знает? Вздернув подбородок, она выдержала его взгляд. Что ж, пусть будет так, как желает он. На войне как на войне!
Внезапная перемена в настроении молодой женщины лишила Александера остатков уверенности, и, чтобы совладать с внезапной слабостью, он решил размять ноги. Вот так, кружась вокруг нее, словно волк вокруг добычи, он ходил какое-то время, неотрывно наблюдая за ней, ища в ее «броне» слабинку, место для удара. Господи, но какая же это мука – просто смотреть на нее! Годами он принуждал себя принять случившееся, боролся с душевной болью, как вдруг несколько секунд – и рана открылась снова! Гнев постепенно вскипал в душе, и направлен он был против женщины, которая навлекла на него эту страшную муку.
Изабель казалась ему еще более прелестной, чем раньше, и более желанной. Она сохранила свою свежесть, а красота ее расцвела, словно цветок. Этот округлый рот, эта грудь, поднимающаяся и опускающаяся в ритме учащенного дыхания, эта бархатистая кожа… В ней было столько волнующей чувственности! Может, причина этого расцвета – счастливая супружеская жизнь?
Ее локоны трепетали на ветру, отсвечивая красным золотом в лучах заходящего солнца, к нежному и сладковатому аромату духов примешивалась нотка речной свежести. Он закрыл глаза, чтобы получше запомнить этот запах.
Картины из прошлого, казалось бы навсегда погребенные в недрах памяти, снова возникли перед глазами. Он поморщился, выдав тем самым свои истинные переживания, но тут же овладел собой. Нельзя открывать перед ней свои чувства! Она предала, и ему плевать, что стало тому причиной… Она позвала его только для того, чтобы пробудить страдание, которое он так долго убаюкивал. Разве может быть другая причина? Но нет, он не даст ее расчетам сбыться. Сказанного слова, поступка – ничего этого нам не дано изменить. Ничего! Перед ним мадам Ларю, в то время как Изабель Лакруа умерла и он до сих пор оплакивает ее…
– Что вам угодно? Не представляю, какое дело может требовать такой спешки и… такой секретности? Неужели ваш супруг желает, чтобы мы внесли какие-либо изменения в контракт?
– Я хотела… хотела объяснить тебе причины, чтобы ты понял, почему я…
– Причины чего?
Он остановился напротив молодой женщины.
– Почему я вышла за него замуж. Алекс, поверь, они не оставили мне выбора! Я не хотела, клянусь тебе!
Дрожащим пальцем она прикоснулась к украшению у себя на шее – жемчужине, оплетенной тончайшей золотой нитью и закрепленной на изящной ленте. Он бросил взгляд на подвеску, оценивая ее стоимость и мастерство ювелира, и расхохотался, чтобы скрыть свое волнение.
– Ну конечно! Деньги для вас ничего не значат! Какое кощунство – заподозрить вас в алчности! И, несмотря ни на что, ваш супруг, мадам Ларю, видный мужчина, и он знает… как подчеркнуть вашу красоту. Она ни одного мужчину не может оставить равнодушным…
– Украшения и наряды мне не нужны, Алекс, и ты это знаешь.
– Конечно, если это украшения из бронзы или слоновой кости!
– Алекс, к чему этот сарказм! Ты говоришь сейчас совсем не то, что думаешь, я в этом уверена. Я понимаю, ты хочешь меня уязвить, но это несправедливо!