Потусторонний. Книга 5 (СИ) - Погуляй Юрий Александрович. Страница 32

Оставшийся в одиночестве Басков не успел ничего сделать. Бледный, вспотевший, он встретил атаку паладинов несколькими молниями, сменив стихийную магию на кинетическую, а затем и на энергетическую. Оладушкин нейтрализовал все заряды, чувствуя, как тают под ударами его силы. Одну атаку сдержать проще. Когда противник ошибается, то его всегда можно и контратаковать. Это как фехтование, просто вместо оружия — заклинания. А когда рвущиеся вперёд воины ловят телом пули и магию, не пытаясь уклоняться от них, это очень сильно напрягает силы. Будто с двуручником против комаров выходишь, и при этом справляешься с назойливой мелочью. Вот только какой ценой.

Разумовский сразу же после начала боя покинул концертный зал, прикрывшись телами охранников.

— Толя! Толя! — заорал Басков, озираясь в поисках Носкова. — Сука ты!

Одарённый сорвался на визг, вваливая всю мощь в Зоркого, но это никак не помогло чародею. Потому что за спиной паладина уже стоял Оладушкин, отражающий атаки Баскова и, одновременно, удерживающий щиты на остальных воинах церкви. Пламя стекало с фигуры одноглазого паладина, не причиняя ему вреда, и предводитель святых бойцов без труда добежал до Претендента и взмахнул двуручным крестом, как лесник на лесоповале.

У Баскова не было ни единого шанса. Клинки паладинов проходили множественную обработку у лучших чародеев. Каждый такой крест был ручной работой. Да, он не предназначался для борьбы с людьми, но должен был крошить чародейские барьеры как масло.

Щиты одарённого треснули один за другим, и Басков даже удивиться не успел, когда стальное лезвие рассекло его от ключицы и до бедра. Оладушкин, смахнул пот с лица и остановился, стараясь не терять ритм боя. Каждая пуля нагружала щиты вокруг паладинов и отнимала силы Святослава Игнатьевича. Воины церкви сеяли смерть, заливая пол кровью солдат, но двигались очень медленно из-за свинцового шквала. А выход из концертного зала и вовсе оказался перегорожен массивными щитами, за которыми укрывались стрелки. Когда застучал пулемёт, Оладушкин нашёл в себе силу подавить огневую точку, но из-за этого потерял одного из подопечных и понял что отвлекаться нельзя. Один из святых воинов попытался пробиться сквозь заслон, но это превратилось в неуклюжее бодание. Ударить как следует паладин не мог, из-за проёмов, а солдаты в свою очередь не могли прикончить бронированного гиганта, расстреливая его в упор.

Каждый выстрел отбирал силы!

— На помощь! — заорали сзади. Оладушкин оглянулся: пулемётчик, которого Претендент угробил, оказался не дураком. Стрелок выбил клириков второго отряда, и святые воины остались без защиты. Маги Первой Церкви не смогли выдержать направленный на них свинцовый дождь. А когда Оладушкин накинул щиты на уцелевших паладинов, тех в строю осталось только двое. Причём один был тяжело ранен.

Вот только бронированные гиганты, неуязвимые для пуль, и в таком малом составе могли удержать позиции. Если только…

— Выстрел! — заорали откуда-то сзади, и с дымным следом из дальнего прохода в Оладушкина полетела ракета. Щит! Ещё один. От взрывной волны его отбросило на несколько шагов, но даже в падении он смог удержать все щиты сразу, чтобы спасти себя и оставшихся паладинов от осколков.

— Выстрел! Выстрел! — било по ушам сначала криком, а затем горячими взрывами. Последний паладин у дальних дверей пытался пробиться через баррикаду, чтобы достать гранатомётчика, но его откидывали назад шквальным огнём. Полностью погасить энергию пуль Оладушкин не мог. Тупиковая ситуация.

Перед глазами плыло от взрывов и непривычного истощения. Святослав Игнатьевич упал на колени, пытаясь удержать щиты не только на себе, но и на всех участниках сражения. Взрывы обтекали его фигуру один за другим. От одного из разрывов он на миг потерял сознание, из-за чего тут же погиб один из паладинов.

Проклятье! Он не справляется! Слишком много врагов! Их заперли в этом зале, и могучие латные воины никак не могли выбраться из ловушки.

— Выстрел!

Всё существование Святослава Игнатьевича сузилось до образа нескольких игрушечных фигурок, которые непременно надо было удержать под щитами во время камнепада. Он почувствовал, как по лицу струится вода. С удивлением отёр её ладонью и уставился на окровавленную пятерню, искренне недоумевая, что же произошло.

— Выстрел! — голоса становились всё глуше из-за заволакивающего уши тумана. Во рту пересохло, он упал на четвереньки, выдавливая из себя последнее и наблюдая за боем уже исподлобья. Взрывы будто бы проходили сквозь него, мимо, но обдавали жаром каждый раз. Сил больше не оставалось.

Пришлось снять ещё один щит, и из-за этого ещё один паладин упал на пол, чтобы больше не подняться. Каждая его слабость вызывала чью-то смерть. Оладушкин держался, как мог.

А потом упал, и всё закончилось.

Глава 16

Зоркого я встретил в коридоре, ведущем к концертному залу. Паладин сидел, привалившись к стене, и смотрел куда-то в пустоту. Броня воина была искорёжена десятками пуль, под телом натекла лужа крови. Вокруг трупы солдат, порою наваленных друг на друга. Схватка была жаркой. Пальбу мы слышали всё время, и утихла она совсем недавно.

Паладин поднял взгляд, когда я оказался рядом с ним.

— Удалось? — выдохнул одноглазый. — Чаши… у… тебя?

— Да. Всё получилось.

Бледные губы Зоркого тронула улыбка.

— Поспешите. Они вернутся… Забери… Чародея… Он там…

Колотушка и Мордард уже были в концертном зале, направляясь к зеву открытого портала. У павшего воина они даже хода не замедлили. Что взять с бездушных!

— Вставай, — я протянул руку паладину, но тот лишь поднял на меня взгляд. Лицо уже накрыла нехорошая бледность. Да, всё серьёзно.

— Кончено, юнец. Я отправляюсь к Господу. Увидимся, — неожиданно ясным голосом ответил Зоркий.

— Успеешь ещё к нему, — поморщился я. Полез в карман за лечением, выудил один из амулетов, разломил над паладином. Зоркий отстранённо проследил за моими действиями и лишь хмыкнул. Я увидел, что рядом с его левой рукой лежат осколки другого амулета. Он уже пробовал спастись…

— Поздно, — выдохнул паладин. — Поздно. Но… Я ценю… Порыв…

Он чуть пошевелился, а затем обмяк, будто устал и решил отдохнуть, а его дыхание остановилось. Да, значит, повреждения у предводителя святых воинов были серьёзнее, чем мне казалось. Амулеты эти хороши, но в своё время. Я прикрыл глаз Зоркому и поднялся. Паршиво. Так, что он там про чародея говорил? Где Оладушкин?

Претендента я нашёл недалеко от портала. Выглядел он очень плохо, но дышал и кровью не обливался. Значит, шансы на выживание сохранил. Нагнав в мышцы силы, я поднял Претендента, перекинул его через себя и зашагал к порталу. Мордард и Колотушка стояли у него, ожидая.

— Чего встали? Вперёд… Продолжаем действовать по плану, — пропыхтел я своим последним уцелевшим помощникам. Из паладинов никто не выжил. Все солдаты Первой Церкви полегли в концертном зале, забрав с собой невероятное число стражников. Будто бы воины Церкви всех здесь собрали. Вон, дворец как вымер. Где, кстати, Разумовский?

Я окинул взглядом побоище. Мда, искать здесь князя бессмысленно. Только время потеряю. А вообще бойня была жуткой. Живых тут почти не осталось. Где-то далеко жалобно стонал кто-то из императорских гвардейцев, но это было исключение из правил.

Здесь сильно воняло гарью. Дальний коридор был выжжен дотла, словно Претендент напоследок обрушил на солдат адское пламя.

Первым в зеркало портала вошёл Колотушка. И правильно, вдруг нас там ждут. Человек с молотком будет весьма полезен. Мордард же с интересом наблюдал за тем, как я тащу Оладушкина.

— Зачем ты это делаешь, Душеед? — прогудел демон. — Зачем он тебе? Он ведь совершенно сухой. В нём больше нет ничего.

Это я уже и без его мудрых замечаний почувствовал, Претендент надорвался. Совершенно классическое истощение. Вероятность того, что он сможет обратиться к дару ещё раз — была крайне низкой. Ему бы теперь вообще выжить, если честно. Контуром чародея сейчас заниматься я не мог, конечно. Сначала надо оказаться в более-менее безопасном месте.