Тени за городом - Тамоников Александр. Страница 6

Еще в самом начале, как только все уселись за стол, гости назвали свои имена. Скорее всего, это были вымышленные имена – Остап это понимал, да и сами гости этого не скрывали. Тем более что к именам прилагались и прозвища. Самый старший сказал, что его зовут Игнат, а прозвище у него Крук. Второй гость отрекомендовался как Стась, а прозвище у него было Чорба. Двое молодых мужчин сказали, что их зовут Василь и Михайло, и это, как уразумел Остап, также были не настоящие имена. Отрекомендовались на западноукраинском наречии, ни одного русского слова за столом не прозвучало.

– И что же с того? – спросил Остап, выслушав своих гостей. – Для чего мне знать ваши имена и прозвища?

– Ну как же, – ответил на это Крук. – Как видишь, мы с тобой откровенны. И с твоим сыном – тоже. И потому мы рассчитываем, что и ты будешь с нами откровенен.

– Что вам от меня надо? – произнес Остап. – Спрашиваю уже в третий раз…

Было понятно, что гости ожидали такой вопрос от Остапа. Понятно также было, что сразу они на него не ответят. На важные вопросы никто сразу не отвечает, здесь нужна пауза, чтобы тот, кто спрашивает, мог подготовиться к ответу и осознать его значимость. Так бывает всегда, так случилось и в этот раз.

– А давайте мы выпьем по второй – за нашу далекую родину! – предложил Стась, он же Чорба. – Друже Остап, ты ведь не забыл, где твоя настоящая родина? Ты ее помнишь?

Остап ничего не сказал, разлил водку по стаканам и все так же молча поднял свой стакан. Это был скупой, но в то же время красноречивый и понятный жест, означавший, что он, Остап Луцик, ничего не забыл, и все помнит, и по-прежнему ожидает от гостей ответа на свой вопрос.

Выпили, закусили, помолчали. Крук покосился на окно. Барак, в котором проживал Остап с семьей, находился на самой окраине поселка и притом на возвышенности, так что из окна можно было видеть изрытую и обезображенную терриконами [1] долину, а за ней – высокую гору, покрытую черными деревьями.

– Да-да, – задумчиво произнес Крук. – Пейзажи здесь совсем не наши. Совсем не такие, как на нашей далекой родине. Наши пейзажи ласкают душу, а здешние – ее царапают. Скажи, друже Остап, ты помнишь наши родные пейзажи? А заодно ответь: как тебе здесь живется с исцарапанной душой?

Остап на это ничего не ответил, да от него, похоже, никто и не ждал никакого ответа. Потому что вопросы, которые задавал Крук, относились к разряду риторических. А риторические вопросы – это такие вопросы, которые задают не ради ответа, а чтобы приступить к другим, настоящим и основательным, на которые не дать ответ невозможно. И точно, вскоре именно такие вопросы и последовали.

– Так как же тебе здесь живется? – спросил Крук, внимательно взглянув на Остапа.

– Живу вот, – неохотно ответил Остап. – Получаю советскую пенсию. Работаю…

– Все так же малюешь бодрые советские плакаты? – усмехнулся Стась Чорба.

– Малюю, – бесстрастно сказал Остап, дернув плечом.

– Значит, малюешь… – иронично скривился Чорба. – Ну а вернуться домой не хотел бы? Туда, на родину? Вернуться, купить домик, поселиться в нем и спокойно доживать век… Ну, так хотелось бы тебе такого счастья на старости лет?

Остап прекрасно понимал, что такие вопросы понапрасну не задаются. Не могло такого быть, чтобы эти четверо незнакомых ему людей прибыли неведомо откуда лишь для того, чтобы задать ему все эти вопросы – больные и бессмысленные. Значит, вслед за вопросами последуют и ответы на них. И эти ответы нежданные гости дадут сами. Для того они и явились к Остапу. То есть явились ради этих ответов. Да вот только такие ответы бесплатными не бывают – Остап это тоже прекрасно понимал. Значит, нежданные гости назовут и цену. Остается лишь услышать, что это за цена. И понять, насколько она дорога и сможет ли Остап ее заплатить.

– А ведь мы прибыли к тебе оттуда, – Крук указал рукой куда-то вдаль, – с нашей с тобой родины. Да. Она у нас с тобой общая – родина. Вот ведь какое получается дело.

– Ну а адрес вы случайно не перепутали? – мрачно усмехнулся Остап. – Спрашиваю: адресом вы не ошиблись? А то ведь всякое бывает… Может, вы завернули не в ту хату? Шли к куму, а попали к свату…

– Мы не ошиблись. – Эти слова Крук не просто произнес, он их прямо-таки отчеканил. – Мы пришли к тому, к кому и хотели прийти. Во всяком случае, мы на это надеемся.

– И как же вы обо мне узнали? – спросил Остап.

Он разговаривал с гостями и одновременно краем глаза наблюдал за сыном. Ему хотелось знать, как сын относится к этому неожиданному событию: и к незваным гостям, и к тем осторожным, намекающим разговорам, которые они затеяли. Остапу было очень важно знать, что думает и чувствует его младший сын Степан. А то ведь всякое могло быть. Советская власть – дело такое. Прилипчивая она и навязчивая. И в душу ей залезть и учинить там переворот по своему образу и подобию для нее, для власти-то, ничего не стоит. Может так статься, что и в Степанову душу она пробралась, – откуда это знать Остапу? И теперь Степан уже как бы и не его сын, а… Вот возьмет он и донесет – и о неожиданных гостях, и об их намекающих разговорах… И что тогда? Тем более вослед за намекающими разговорами должны последовать и прямые разговоры, без всяких околичностей. Для того-то гости к Остапу и прибыли – для прямых, значит, разговоров. Для всяких таких кривотолков им добираться сюда не следовало бы… Ну, так как там Степан? По виду и по поведению – вроде бы и ничего. Сидит, внимательно слушает, переводит взгляд с одного гостя на другого… А ведь есть еще и старший сын – Евгений. Ну-ну…

– Как мы о тебе узнали? – переспросил Крук. – Ну, это дело нехитрое… Важно другое – как ты отнесешься к нашему появлению в твоей хате. И к тому, что мы тебе хотим сказать.

– Вы сейчас сидите за моим столом, пьете мою горилку, – скривился Остап. – С порога я вас не гнал.

– Хороший ответ, – усмехнулся Крук. – Ну, тогда самое время для серьезного разговора.

Говоря это, Крук вопросительно указал глазами на Степана.

– Говори при нем, – сказал Остап. – Что я, что он – без разницы. Он мой сын.

– Вот и славно, – сказал Крук. – А разговор у нас будет такой… – Он помедлил, опять посмотрел в окно и сказал: – Мы дадим тебе денег. Много денег – настоящих советских рублей. На них ты сможешь купить себе приличную хатку где-нибудь на Волыни или на Львовщине, да еще и на безбедную старость кое-что останется. Как тебе такое предложение?

– Это за что же мне такие щедроты? – равнодушно поинтересовался Остап. – Не задаром же?

– Понятно, что не задаром, – усмехнулся Крук. – Где же ты видел дармовые деньги? Дармовых денег не бывает. Даже если ты нашел на дороге рубль, и то нужно потрудиться, чтобы его поднять. Осмотреться, нагнуться, сунуть рубль в карман… Все это – труд. Но если вдуматься, то работа, которую мы тебе предлагаем, не такая и трудная. Веселое приключение, не больше того. Ну так как же?

– Что за работа? – спросил Остап.

– Работа, говорю, простая, да вот только в одиночку ты ее не сделаешь, – ответил Крук. – Здесь нужны помощники. Хотя бы человек десять. А вообще – чем больше, тем лучше. Ну так что же, найдутся такие помощники? Мы люди нездешние, никого в городе не знаем, и потому нам самим найти помощников будет трудно. А вот ты знаешь здесь многих. За столько-то лет как не узнать? Тем более в вашем Бандеровском поселке.

– Что за помощники? – отрывисто спросил Остап. – Для какого дела? И зачем так много? Горком партии штурмовать, что ли?

– В каком-то смысле так и есть, – усмехнулся Крук. – Ну-ну, я пошутил… Никаких штурмов, конечно, не будет. Но вот совершить поход в горком действительно придется. Мирный поход, без всяких таких штучек… Идти в горком в одиночку – глупо. Кто с тобой там станет говорить, если ты один? Совсем другое дело – если вас туда пойдет десять человек. Или двадцать… Тогда уж просто так от вас не отделаться. Тогда вас придется внимательно выслушать. И дать ответ. Ты меня понимаешь?