Тени за городом - Тамоников Александр. Страница 8

– Такое, значит, наблюдается безрадостное дело, – продолжил свою речь Крук. – Но разве это справедливо? Нет, несправедливо! Несправедливо, потому что неправильно! Да, неправильно! Скажите, разве вы все не воевали? Я спрашиваю: разве вы не воевали? Не проливали свою кровь?

Старики с удивлением качнули хмельными головами. Они явно не ожидали такого поворота в разговоре и, конечно, не ожидали таких вопросов от гостя. Зачем он об этом спрашивает? К чему он клонит?

– Оно конечно… – неуверенно произнес один из стариков. – Мы тоже воевали. Да вот только…

– А вот этого самого «да вот только» – не нужно! – сказал на этот раз Чорба.

А вот Крук отчего-то говорить не стал. Он промолчал и лишь внимательным и быстрым взглядом с каким-то особенным прищуром осмотрел каждого старика в отдельности, а в особенности – Остапа Луцика.

– Не надо этого! – повторил Чорба. – Не надо никаких сомнений. Нужно называть вещи своими именами! Да, все вы также воевали. И все вы тоже внесли вклад в общую победу, которую, к слову, советская власть будет отмечать через две недели, – как бы мимоходом заметил он. – Только того и разницы, что у вас была своя война, и она отличалась от той войны, которую вела советская власть. Ну так и что же с того? Я спрашиваю: что с того? Просто у вас была другая жизненная ситуация. Вам виделось все не совсем так, как советской власти. Я правильно говорю?

– Да вроде бы все так и есть… – неуверенно произнесли сразу несколько стариков.

– Все так и есть! – решительно подтвердил Чорба. – И вы воевали, и советская власть тоже. Значит, и победа должна быть общей, одной на всех. Я правильно рассуждаю, паны-братья?

– Да вроде так оно и должно быть на самом деле… – с прежней неуверенностью произнесли старики. – Мы также сражались за свою землю…

– Вот вы сказали: так должно быть на самом деле, – вступил в разговор Крук. – Ну а как оно есть взаправду? А взаправду – сплошная несправедливость. Да! Скоро девятое мая. Праздник! И что же будет на том празднике? А будет все то же, что и все прошлые годы. Те, кто воевал на стороне советской власти, будут праздновать, радоваться и получать награды. А вы будете сидеть в норах, в этих ваших бараках, и даже носа не посмеете показать на том празднике! Потому что никто вас там видеть не желает! Для всех вы по-прежнему враги. И будете ими до конца ваших дней. Даже если вы умрете, то все равно будете врагами советской власти. И ваши дети тоже! И внуки! И правнуки! Это только так говорится, что советская власть умеет прощать. На самом же деле это злопамятная власть, и прощать она не умеет. Ну? Может, кто-то хочет возразить мне, что я не прав? Ну так пускай он встанет и скажет это мне в лицо.

Но никто ничего не сказал. Старики сидели, переглядывались друг с другом и молчали.

– Я вижу, вы пока не понимаете, куда я веду, – сказал Крук. – Что ж, объясню подробнее… Вы должны бороться! Да, бороться!

– Это за что же? – вразнобой спросили старики, и даже Остап Луцик с удивлением поднял голову.

– За себя! – отчеканил Крук. – За свои права! За справедливость! Чтобы и вам быть с такими правами, как и всем прочим участникам той войны. Получать поздравления, награды, выбраться из этих бараков… Вы такие же ветераны, как и все прочие! Потому что вы тоже воевали! Как могли и как умели. Или, иначе говоря, как вам диктовало время.

Тут старики повели себя иначе: кто-то стал недоуменно смотреть на Крука, другие – скептически, третьи – откровенно посмеиваясь. Похоже, последние слова Крука всеми были приняты за шутку или за какую-то непонятную блажь. Бороться! Хм… Это как же? Какими такими способами? Что же, брать приступом горком или исполком? А толку-то? Да и невозможное это дело. Там, в горкоме и исполкоме, милиция, а они – обыкновенные безоружные старики.

– Прошло то время, когда мы боролись, – скептически заметил один из стариков. – Миновало безвозвратно. Сейчас какие из нас борцы?

– Ну, я думаю, что всего умения до конца вы еще не растеряли, – ответил на это Крук. – Да и сыновья при вас имеются. Вот поглядите на этого молодого человека! – Он указал на Степана, молчаливо сидящего с краю. – Чем не помощник своему отцу? Красавец! Лыцар, как говорят у нас на родине. Неужто он не поможет? Неужто нет у вас душевной связи между вами и вашими сыновьями? Неужто ваши сыновья уже не украинцы?

Какое-то время старики смотрели на Степана, а затем один из них спросил у Крука:

– Ну и что ты, мил человек, нам посоветуешь конкретно? Что у тебя есть за душой помимо твоих слов?

– Твои слова, может, и правильные, – добавил другой старик, – да вот только есть у нас такая поговорка: «Слово – не конь, на нем поле не вспашешь». Ну так как же?

– Все правильно, – одобрительно произнес Крук. – И наша поговорка правильная, и твои слова тоже. Есть у нас и конь, и плуг. И нива, которую нужно вспахать, тоже есть. О ниве я уже вам говорил. А вот что касается коня и плуга, это разговор долгий.

– Ну так и нам торопиться некуда, – заметил старик. – Так что говори, если мы здесь. А мы подумаем…

Разговор затянулся едва ли не за полночь. Несколько раз в комнату заходила Оксана, чтобы поменять закуски и выпивку. О выпивке, впрочем, беспокоиться не приходилось – пили мало. Да к тому же всяк из гостей выпивку принес с собой. Таков у этих людей был обычай – приходить в гости со своей выпивкой.

Оксане не нравилось это сборище, и нежданные гости ей тоже были не по душе. Чем-то недобрым и зловещим веяло от них – Оксана это чувствовала своей женской душой. Но поделать она ничего не могла: полноправным хозяином в доме считался ее муж Остап. Он все и решал: кого звать в гости, какие разговоры с гостями вести… О разговорах Оксана не имела никакого представления – она не была из числа тех любопытных женщин, которые подслушивают под дверью. Правда, в какой-то момент ей удалось отозвать мужа в сторону и спросить у него полушепотом:

– Кто эти люди? Зачем они к нам пришли?

– Родственники, – угрюмо ответил Остап.

– Какие такие родственники? Чьи?

– Мои.

– Откуда же они взялись? Что им нужно?

– Горилки попить да песни попеть, – криво усмехнулся Остап. – Разве ты не слышишь, как они складно поют? По-нашему…

– Слышать-то я слышу, – возразила Оксана. – Но не нравятся они мне. Страшно мне отчего-то…

На это Остап не сказал ничего и ушел к гостям. А Оксана долго еще стояла в горестной неподвижности, подперев щеку ладонью. Ей и вправду было страшно. Она чуяла, что эти гости принесли в ее дом горе.

Ушли старики в полночь. В это же время вернулся с работы и старший сын Остапа и Оксаны – Евгений. И, конечно, удивился, узнав, что в доме гости.

– Что за гости? – спросил он у матери.

– Не знаю, – ответила она. – Отец сказал, что родственники…

– Какие еще родственники? Откуда они взялись? – удивился Евгений.

– Отец сказал, что с Украины.

– Чьи это родственники? – по-прежнему не понимал Евгений. – Что им нужно?

Мать на это ничего не ответила. Евгений пожал плечами и пошел в ту комнату, где находились незнакомые ему люди. Полагалось поздороваться с гостями, кем бы они ни были, – таков был обычай.

– Это мой старший сын Евгений, – отрекомендовал Остап. – А это – мои двоюродные браться с сыновьями. Приехали повидаться.

– Здравствуйте, – кивнул Евгений.

За руку ни с кем он здороваться не стал, лишь внимательно оглядел каждого из гостей. Затем он сделал знак младшему брату, и они вдвоем вышли.

– Неласковый у тебя старший сын, – заметил Чорба. – Вот как он смотрел на нас… Как бы не было беды…

– Ничего, – сказал Остап. – Со своими сыновьями я разберусь сам.

– Вот и ладно, – миролюбиво произнес Крук. – Разбирайся…

Тем временем на крыльце Евгений разговаривал со Степаном.

– Кто они такие, эти гости? – спросил Евгений.

– Откуда мне знать? – пожал плечами Степан. – Лучше спроси у отца. Он тебе скажет…

– Давно они у нас? – спросил Евгений.