За пределами разрыва (ЛП) - Хедли Таниша. Страница 43

Моя девочка подходит с миской теста для блинов и протягивает мне, чтобы я держал ее, пока она смазывает сковороду.

— Я полагаю, раз ты никогда не ел домашних панкейков, значит, ты никогда и не переворачивал их?

Ее глаза загораются от волнения.

— Нет, никогда не переворачивал панкейки, — подтверждаю я.

— Тогда сегодня тот самый день, — она наливает тесто на сковороду и протягивает мне лопатку. — Когда увидишь, что оно начинает пузыриться, значит, пора переворачивать.

Мы ждем и смотрим на сковороду, пока на верхней части теста не начнут появляться пузырьки. Я поддеваю лопаточку и подбрасываю ее вверх, уверенный, что панкейк сделает двойное сальто и идеально приземлится на сковороду. Вместо этого он летит к потолку и прилипает.

Оба в шоке смотрим на него, пока Элиана не разражается безудержным смехом. Я опускаю взгляд и наблюдаю, как она сжимает живот, глаза слезятся. Прекрасный звук заполняет комнату, и я завороженно наблюдаю за этим.

Ее радость опьяняет, но больше всего — вызывает зависимость. Я хочу быть причиной того, что она смеется так каждый день. Элиана открывает свои мерцающие глаза, и смех медленно затихает, когда она замечает мое выражение лица. Я притягиваю ее к себе.

— Ты так прекрасна, когда смеешься, ты знаешь об этом? — пробормотал я ей в губы.

— Не знаю, но мне нравится слышать, как ты это говоришь, даже если я в это не верю.

Это признание шокирует меня.

Она не считает себя красивой?

Я хмурюсь и отстраняюсь от нее, открывая рот, чтобы спросить почему, но мне так и не удается спросить, потому что панкейк падает с потолка и приземляется мне на плечо. Элиана снова разражается смехом, и на этот раз я присоединяюсь к ней.

— Это самые лучшие панкейки, которые я когда-либо ел, — мои слова звучат приглушенно, потому что я разговариваю с набитым ртом, не могу оторваться от панкейков Элианы. — Ты можешь научить меня их готовить?

Она смеется.

— Когда-нибудь.

Стон с лестницы привлекает наше внимание: по лестнице спускается Зейл в черных солнцезащитных очках. Он выглядит как дерьмо, слегка сгорбившись, и ковыляет к нам.

— Пожалуйста, кто-нибудь, прекратите этот громкий стук в моей голове.

Он опускает голову на холодную стойку и садится рядом со мной.

— Тебе стоит попробовать панкейки, они волшебные.

Я указываю вилкой на свою тарелку, и он делает отвратительное лицо.

— Если ты не хочешь помогать мне отмыться от рвоты в ближайшем будущем, я предлагаю тебе перестать говорить о еде.

Он зарывается лицом в свои руки как раз в тот момент, когда Коа спускается по лестнице и присоединяется к нам. Он выглядит как дерьмо, но не так плохо, как Зейл.

— Вам повезло, что я умею управлять лодкой, — ворчит он, подходя к кофеварке и готовя свежий кофе, — я бы врезался в причал, если бы слушал подсказки, которые пыталась дать мне Малия.

— Извини, — говорит Малия, спускаясь с лестницы, — если бы не мои указатели, ты бы врезался в причал.

— Это неправда, — возражает Коа.

— Это правда.

Она достает из шкафа кружку и ставит ее рядом с его.

Я перестаю жевать и смотрю на них обоих, мои глаза вот-вот выскочат из глазниц. Элиана подталкивает меня локтем, и когда я смотрю на нее, выражение ее лица повторяет мое.

— Вы двое трахались прошлой ночью? — спрашиваю я, кладя вилку на свою тарелку. — Впервые за год я вижу, чтобы вы двое вели хоть сколько-нибудь цивилизованный разговор.

— Ничего не было, — Малия смотрит на мое плечо, — почему у тебя на рубашке тесто для блинов?

Элиана фыркает рядом со мной.

— Это долгая история, но не думай, что я не заметил, как ты сменила тему.

Я сужаю глаза, смотря на Коа, он делает вид, что читает информацию о питательности кофейных зерен, которые держит в руках, хотя его глаза не двигаются, а на губах играет небольшая улыбка.

— Подождите, это стоны, которые я слышал прошлой ночью, вы двое? — спрашивает Зейл, поднимая голову от своих рук. — Я думал, это они! — указывает на меня и Элиану.

Малия поворачивается к нему лицом.

— Зейл Эванс, как ты смеешь так говорить? — кричит она.

Он вжимает голову в кулаки и стонет.

— Пожалуйста, не кричи. Если это были не вы двое, то это были они.

Он указывает в нашу сторону, и Элиана переминается с ноги на ногу.

— Это были не мы, — говорю я, — мы спали на моей лодке прошлой ночью.

— Ну а кто еще это мог быть? — хмурится он.

— Доброе утро, — доносится с лестницы мягкий голос Кайри.

Все поднимают головы и смотрят, как она спускается по лестнице с Колтоном на буксире. У Зейла отвисает челюсть, и он поворачивает голову в нашу сторону, морщась от похмелья. Коа удивленно поднимает брови, наблюдая за их приближением, и уходит чистить кофеварку.

— Какого черта, — восклицает Зейл, поворачиваясь обратно, чтобы пригвоздить Колтона смертельным взглядом, — почему ты здесь?

— Я привела его сюда, — просто отвечает Кайри.

— Да, но зачем?

— Почему бы и нет? Несколько месяцев назад здесь был его дом.

— Но это больше не его дом, — возражает Зейл.

— Это всегда будет его дом.

Ее тон окончательный, и она проходит мимо него, слегка нахмурившись.

Зейл прижимает пальцы к вискам и закрывает глаза, выравнивая дыхание.

— Кайри, пожалуйста, скажи мне, что стоны, которые я слышал прошлой ночью, исходили не от вас двоих.

— Это не твое дело, Зейл.

— Кажется, меня сейчас стошнит, — пробормотал он, побледнев лицом.

Он встает с табурета и идет обратно наверх, по пути задевая плечом Колтона.

Колтон возвращает свое внимание ко мне и кивает, когда наши взгляды встречаются.

— Нам, наверное, стоит поговорить.

Машу вилкой в воздухе, а затем указываю на тарелку с панкейками перед собой.

— Да, как скажешь, после завтрака.

Я не хочу с ним разговаривать, но после того, как прошлой ночью я чуть не увидел, как он умирает, понял, что он мне все еще дорог, несмотря на его предательство.

Меньшее, что могу сделать, — это выслушать его и решить, что будет между нами дальше. Кайри накладывает две тарелки и протягивает одну ему, после чего они садятся напротив нас и начинают есть, тихо переговариваясь.

Элиана протягивает руку и сжимает мое бедро, успокаивающе улыбаясь, а я возвращаюсь к поглощению панкейков.

Мы с Колтоном устраиваемся бок о бок на песчаном пляже, пока все остальные убираются после завтрака. Он подтягивает колени к груди и упирается в них руками, глядя на горизонт. Сидим молча, слушая, как волны разбиваются о близлежащие камни.

— Почему ты просто не дал мне умереть? — спрашивает он, не отрывая взгляда от океана.

— Не будь дураком, Колтон.

— Я серьезно. Я был дерьмовым другом, так почему ты меня спас?

Я скрежещу зубами.

— То, что ты был дерьмовым другом, не значит, что ты заслуживаешь смерти.

Он отвечает не сразу, и тишину снова заполняет шум волн.

— Я действительно не целовал ее, Гриффин, — мрачно говорит он, — я знаю, что у тебя нет причин верить в это, но я клянусь всем, что это не так.

Он проводит рукой по своим непокорным светлым волосам и испускает дрожащий вздох, а затем смотрит на меня, его глаза печальны.

Колтон никогда не выглядел так раньше, он никогда не бывает на столько серьезным, и я редко видел его эмоциональным из-за чего-либо. Если он намеренно целовался с Меган, я не думаю, что его это настолько волнует, чтобы он пытался исправить наши отношения.

Отворачиваюсь и смотрю на океан.

— Я верю тебе.

Он застывает рядом со мной, и я снова перевожу взгляд на него.

— Правда?

— Она никогда не была в твоем вкусе.

Я сжимаю губы, чтобы скрыть улыбку, но когда уголок его рта приподнимается, не могу больше сдерживаться.

Он игриво пихает меня, и я пихаю его в ответ.