За пределами разрыва (ЛП) - Хедли Таниша. Страница 45

Они оба поднимают руки, большой палец и мизинец вытянуты наружу, а остальные пальцы загибаются внутрь, и улыбаются друг другу, пока я быстро щелкаю фото.

— Почему ты решила так неожиданно сфоткать нас? — спрашивает Гриффин.

Я достаю газету из-под руки и передаю ему. Колтон наклоняется, и они вместе читают ее, причем улыбки сползают с их лиц, сменяясь гневом.

— Думаю, размещение фотографии вас двоих — идеальный способ замять эту историю до того, как она наберет обороты, — говорю я.

— Это должно быть незаконно.

Колтон с досадой ударяет ладонью по песку.

— Думаю, так и есть, — подтверждает Гриффин.

— Надо позвонить Габриэлю, — предлагаю я.

— Ни в коем случае.

Гриффин встает и вытряхивает песок из штанов.

— Он буквально прилетит обратно и убьет нас всех, — говорит Колтон.

— Я ему позвоню.

Они оба стонут.

— Хорошо, но включи громкую связь.

Я достаю телефон из заднего кармана и нахожу Габриэля в списке контактов. Гриффин и Колтон выглядят обеспокоенными, что только усиливает мое беспокойство, но я прохожу мимо и нажимаю кнопку вызова. Он отвечает после первого же звонка.

— Элиана, пожалуйста, скажи мне, что эти два идиота не подрались, — говорит он, как только отвечает.

Извиняюще улыбаюсь им обоим, а затем рассказываю Габриэлю о том, что произошло на самом деле.

— То есть ты хочешь сказать, что Колтон утонул, потому что ему по голове ударил кусок дрейфующего дерева, а Гриффин спас его, сделав искусственное дыхание?

— Да, именно так.

— Элиана, я не знаю тебя достаточно хорошо, чтобы понять, врешь ты или нет, но это звучит менее правдоподобно, чем их борьба.

— Она говорит правду, тренер, — говорит Колтон, наконец-то заговорив. — Я бы утонул, если бы не Фин.

Тишина, затем Габриэль прочищает горло.

— Харрисон, пожалуйста, скажи мне, что вы, ребята, сейчас не в «Доме Шреддера».

Мы все обмениваемся обеспокоенными взглядами.

— Я разрешил ему остаться в моей комнате на ночь, так как он был ранен, — говорит Гриффин.

— Тебе лучше знать, что нельзя приводить кого-то из другой команды в наш дом, где хранятся все наши записи о тренировках и тактике, — повышает голос Габриэль, — особенно того, кто знает, где мы храним эти записи, потому что он раньше был в этой чертовой команде!

Мы оба вздрагиваем, когда он выкрикивает последние три слова в трубку.

— Тренер, я хочу вернуться.

У меня отвисает челюсть, когда я смотрю на Колтона.

Он смотрит на мой телефон, нахмурив брови, но по тому, как жует губу и ковыряется в ногте, я могу сказать, что он нервничает.

— Что ты только что сказал? — спрашивает Габриэль, не веря словам.

— Я сказал, что хочу вернуться, — повторяет Колтон. — Уход был ошибкой.

Задерживаю дыхание, не зная, ухудшит ли это отношения с Габриэлем или улучшит. Спустя, кажется, целую вечность, он наконец заговорил.

— Элиана, есть ли у тебя какой-нибудь материал, который ты можешь использовать, чтобы отвлечь наших подписчиков от этой истории на время?

— У меня есть фотография, на которой они улыбаются друг другу. Я планировала опубликовать ее сегодня, чтобы разбавить эту историю.

— Хорошо, опубликуй это и сделай подпись, чтобы объявить о возвращении Колтона в команду, — я поднимаю голову и смотрю на Колтона и Гриффина, все мы ухмыляемся, — в качестве запасного члена команды, — добавляет Габриэль.

Ухмылка исчезает с лица Колтона и Гриффина.

— Габриэль, перестань…

— Нет, Фин, он должен доказать всем нам, что серьезно настроен на возвращение. Быть в нашей команде — это не просто умение соревноваться, это еще и верность семье, которую мы создали вместе.

Колтон нахмурился, глядя на песок, но потом вздохнул и кивнул.

— Хорошо, тренер, я с этим согласен и понимаю.

— Хорошо, — говорит Габриэль. — Переезжай обратно сегодня. Я не собираюсь рисковать тобой, неизвестно что может случиться, если ты останешься еще хоть на день в «Рип Райдерс».

— Но у нас нет для него комнаты, — говорит Гриффин.

— Вы двое можете жить в одной комнате, как в старые добрые времена.

Габриэль вешает трубку, прежде чем кто-то успевает возразить, и мы втроем смотрим на черный экран моего телефона.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

ГРИФФИН

После шести месяцев, проведенных в больнице и за ее пределами, можно подумать, что я уже привык к медицинским зданиям, но вот я в приемной физиотерапевта команды.

Неловко ерзаю в плюшевом кресле, каждые несколько секунд бросая взгляд на входную дверь, пока моя нога подпрыгивает вверх-вниз. Нервы и предвкушение нарастают с каждой секундой.

Оглядываю стерильную белизну стен, чувствуя, как они давят на меня. Я снова поворачиваюсь на кресле, на этот раз в противоположном направлении, закрываю глаза и сосредотачиваюсь на своем дыхании.

Я обещал Элиане, что запишусь на прием и проверю состояние своей ноги, но начинаю жалеть об этом. Мне лучше уйти, ответы я получу в другой раз, сегодня мне это знать необязательно.

Встаю, готовый броситься бежать, но дверь кабинета физиотерапевта распахивается, и оттуда выходит невысокая блондинка лет сорока. У нее поразительно светлые волосы, и я не могу отвести взгляд от ее неестественно пухлых губ, когда она приглашает меня внутрь.

— Гриффин Джонс, — говорит она с сильным русским акцентом, протягивая мне руку. — Приятно познакомиться, я доктор Иванова.

Я пожимаю ей руку, застигнутый врасплох ее крепким пожатием, прежде чем она отпускает мою ладонь.

— Я тоже рад с вами познакомиться.

— Ты здесь из-за своего колена? — она листает папку, на которой написано мое имя. — Я вижу, твой последний врач в главной больнице рекомендовал пока не возвращаться к серфингу. И все же ты здесь.

Она смотрит на меня, вскинув бровь, а затем быстро закрывает папку и берет больничный халат, протягивая его мне.

— Переоденься в это, мы проведем несколько тестов на твоей ноге и посмотрим, как она себя чувствует по сравнению с последним осмотром.

Она выходит из комнаты, дверь за ней закрывается.

Быстро снимаю с себя футболку и брюки, оставаясь в боксерах, и переодеваюсь в халат. Не прошло и минуты, как в дверь постучали.

— Войдите, — зову я.

Доктор Иванова возвращается и начинает подтаскивать ко мне технику, приказывая мне лечь на ее смотровой стол. Она делает рентген, УЗИ и заканчивает манипуляциями с ногой, от которых мое колено пульсирует болью. Хмурый взгляд становится все глубже после каждого теста, и я начинаю беспокоиться, прикидывая худшие сценарии.

Она собирается сказать мне, что я больше никогда не смогу заниматься серфингом, или, что еще хуже, скажет, что мне нужно отрезать ногу.

Я чувствую, как кровь оттекает от моего лица, убеждая себя, что покину эту комнату с одной конечностью меньше.

Доктор испускает долгий и глубокий вздох, пролистывая результаты анализов и молча делает пометки. Закончив, снова закрывает папку и поднимает глаза, буравя меня взглядом.

— Я не буду говорить об этом, потому что я не такой врач, — говорит она, бросая папку на стол, скрещивая руки.

— Просто скажите мне.

Мне кажется, что меня может стошнить на ее блестящий мраморный пол, если она не поторопится.

— Твоя травма не заживает, Гриффин, ее слова звучат как кувалда, — более того, похоже, что все стало еще хуже с тех пор, как ты сдал последний тест. Если ты будешь продолжать нагружать колено, вместо того чтобы сосредоточиться на восстановлении, поставишь под угрозу свою профессиональную карьеру серфингиста.

Смотрю на нее, и в ушах у меня звенит. Она подтвердила мой самый большой страх, но, услышав его вслух, я чувствую себя в миллион раз хуже. Меня захлестывает волна эмоций: разочарование, досада и грызущий страх перед тем, что будет дальше.

— Итак, вы думаете, мне стоит прекратить заниматься серфингом на этот сезон? — спрашиваю я едва ли не шепотом.