Вик Разрушитель 7 (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович. Страница 48

Шаман говорил отрывисто, но Паналык уже плохо слушал его и дрожал от предчувствия необычного путешествия, которое может изменить его жизнь… или погубить. Подобные мысли нисколько не пугали его, а только раззадоривали. Вот это настоящее дело для мужчины! Может, старый Кытугйин знает, где лежит Упавшая Звезда, и доверит ему свою тайну? Тогда он сможет привести русских бородатых мужчин к тому месту и уничтожить их хитростью и ловкостью! Духи предков одобрят его план. Мало ли что шаман говорил про помощь чужакам!

Звонкий подзатыльник вернул Паналыка в реальность. Морщинистое лицо шамана, окутанное дымом, маячило перед ним.

— Глупый мальчишка! — у Кытугйина пропала бесстрастность, голос клокотал от возмущения. — Не вздумай играть с огнём! Никто не оценит твоего рвения, а мужчиной можно стать, не совершая подобных глупостей, что в твоей голове роятся!

Паналык испугался. Об умении шамана читать мысли говорили многие, но шёпотом, чтобы ни одно слово не упорхнуло на сторону и не обидело отшельника. До сегодняшнего момента он думал, что слухи — это лишь глупые россказни выживших из ума бабок. В народе коюкон никогда не водилось чародеев, а шаманы были слишком погружены в себя, общаясь с духами и путешествуя в астральных далях. Защиты от них никакой, разве что подскажут, как поступать в том или ином случае. Ну, или проклятие нашлют на какого-нибудь пришлого, что не сильно-то пугало остальных.

— Я не буду, — пролепетал он, съёживаясь от насупленного взгляда Кытугйина.

— Ты умный юноша, — смягчил тон шаман и взлохматил его макушку заскорузлой ладонью. — Будешь придерживаться моих советов — станешь вождём. Начнёшь своевольничать, и трёх зим не проживёшь.

В животе Паналыка неприятно скрутило от этих слов. Он проглотил слюну и только кивнул.

— Иди домой, скажи родителям, что тебя шаман посылает в заречные поселения по важному делу на несколько дней, — наставлял его Кытугйин. — Возьми с собой еды, ружьё. Сегодня же выходи в путь. Буду ждать тебя с хорошими новостями.

Паналык подхватил спиннинг и рванул через ручей к деревне, радуясь предстоящему путешествию.

Странные танцы двух мужчин на берегу реки в предрассветных сумерках увлекли его плавностью движений и отточенностью ударов, каждый из которых мог достичь цели, если бы бойцы били всерьёз. Паналык распознал в одной из фигур того самого паренька, про которого особо упомянул шаман. Да и как не узнать? В отряде он был единственным, кто подходил по возрасту.

Он знал реку как свои пять пальцев, вплоть до дельты, разрезавшей берег на десятки мелких рукавов. И также знал, сколько стоянок разбито на протяжении всей реки до «Уайт Маунтин». Три. Первая из них как раз находилась в десяти милях от дельты. Поэтому Паналык решил ждать пришлый отряд здесь, укрывшись на противоположном берегу. Встанут ли русские на отдых именно на Лисьем Взгорке, или пойдут дальше, юноша всё равно получит первичную информацию о количестве людей в отряде, как они вооружены, на каких лодках передвигаются. А дальше предстоит только следить. Вот для этого и понадобился шаману быстроногий Паналык. Парень был уверен, что не упустит русских, будь они даже на моторках. Здесь много перекатов, где чёрные клыки валунов выглядывают из-под воды, но ещё больше острых камней спрятано в ледяной глубине. Поэтому им предстоит выходить на берег и перетаскивать лодки выше. Так что проигрывая в скорости, Паналык рассчитывал победить на всей дистанции.

Он ещё не спал, задумчиво глядя в маленький костерок, надёжно спрятанный за комлем упавшей лиственницы, когда от реки послышалось тихое тарахтение моторов. Метнувшись между деревьев к берегу, он припал к земле, хотя понимал, что его никто не заметит в темноте. Обороты двигателей, которых на слух, было не меньше трёх, стали понижаться, а значит, глазастые русские заметили удобную стоянку и будут ночевать здесь.

— Спасибо, духи! — прошептал Паналык и навострил уши. Он не понимал по-русски, но кое-какие слова знал. В «Фишер-Доме» его пытались научить бородатые и страшные на вид мужики, но слишком сложен оказался язык. Главное, молодой коюкон получил подтверждение, что это именно те, о ком говорил шаман. Вернувшись к своему костру, он залез в спальный мешок и заснул, ничуть не беспокоясь, что отряд вдруг снимется с места.

Проснулся Паналык как и рассчитывал. Звёзды ещё поблёскивали на небосводе, но не так ярко, ощущая приближение рассвета. Закидав кострище землёй, он собрал незамысловатый скарб в небольшой рюкзачок, схватил дробовик в руку и побежал к лёжке на берегу реки. Несмотря на довольно холодный рассвет, он провёл в засаде два часа, насладившись зрелищем тренировочного боя. Пришлось напрячься, когда русский паренёк внимательно разглядывал в бинокль противоположный берег. Паналык подумал, что каким-то образом дал себя обнаружить, поэтому благоразумно замер, но как только тот отвлёкся, нырнул в густой лес. Пора было выдвигаться к порогам, чтобы повнимательнее рассмотреть отряд.

Его старые часы с потёртым циферблатом и облупившимся покрытием корпуса показывали одиннадцать часов утра, когда он, запыхавшись, прибежал к порогам. Мощные и тугие струи изумрудно-белесой воды пробивались через валуны, оставляя на них пенные разводы. Застрявшие между ними деревья собирали весь мусор, а хвойные лапы облепляли мокрые каменные бока, делая их похожими на сказочных речных стражей, поседевших от старости.

Паналык опередил отряд всего на несколько минут. Он только отдышался и прилёг на невысоком взгорке. Зрение у него было великолепным, поэтому разглядеть русских не представляло труда. «Пришедшие с закатного берега» белокожие люди, все поголовно обряженные в военный камуфляж, как ни странно, не были бородатыми, кроме одного, сидевшего в третьей моторке. Кряжистый мужчина с тяжёлым взглядом не пялился в одну точку, а периодически крутил головой, словно выискивал в окружающем реку пейзаже опасность.

Остальные были гладко выбриты или с лёгкой щетиной. Именно они представляли угрозу, так как были вооружены автоматическим оружием, да и по повадкам напоминали наёмников. Но больше всего Паналык удивился наличию в отряде двух мужчин, похожих на сородичей юноши.

Русские, как обратил внимание Паналык, держались противоположного берега, как будто не хотели, чтобы их кто-то заметил. Справедливости ради, они действовали разумно. На той стороне людей всегда мало, разве что охотники или рыболовы периодически перебираются. Его деревня слишком далека, чтобы до неё добрались чужаки. А так все фактории расположены на левом по течению берегу.

Пока пришлые занимались перетаскиванием моторок выше порога, Паналык стремительно нёсся к тайнику, где оставил свою узконосую лодчонку. Он бежал легко, не напрягаясь, ловко избегая низких веток и непроходимых кустарников. Тропок здесь хватало, но парень знал, по каким можно продвигаться, а куда лучше не совать нос. Люди здесь бродят разные, и не все с добрыми намерениями.

На бегу посмотрев на часы, с радостью отметил, что опережает русских. Ведь им придётся пробираться по бурелому, протянувшемуся на две мили вдоль порога, а это тоже снижает их мобильность. Тропка пошла под уклон, между соснами мелькнули белесые потоки на поверхности реки. Улыбнувшись, Паналык сбавил скорость, чтобы ненароком не поскользнуться на корнях, выступающих сквозь хвойный ковер под ногами.

И полетел кубарем вниз, толком не успев понять, каким образом запнулся. Ведь он был очень внимателен! Раскинув руки, что привело к потере дробовика, парень уцепился за низкорослый стланик, чтобы не сорваться с бережка вниз на каменистый берег, и облегченно вздохнул. Опершись руками о землю, он стал подниматься и вдруг ткнулся лицом вниз, получив чувствительный удар по затылку. Чьи-то сильные руки вздёрнули его на ноги.

— Прав я был, что за нами кто-то смотрит, — с усмешкой произнёс мужчина с азиатскими чертами лица, крепко держа Паналыка за шкирку.

Парень ничего не понял из сказанного, но узнал этого человека в камуфляжной куртке и штанах. Он вместе с юнцом тренировался у Лисьего Взгорка. Замерев на мгновение, Паналык резко присел, вырываясь из цепких пальцев мужчины, прокрутился веретеном, и показалось, ему удастся скрыться в лесу, как вдруг его позвоночник пронзило что-то острое, словно игла вошла через шею, достигнув копчика. Мгновенно отказали ноги, и Паналык бессильно упал на бок, из глаз покатились крупные слёзы. Плакал он не от неощутимой боли, а от осознания своей беспечности и того факта, что кто-то оказался таким же быстроногим и очень хитрым.