Измена. Отбор для предателя (СИ) - Лаврова Алиса. Страница 27

Я хватаюсь за цепь, и собираюсь сдернуть ее с себя и отшвырнуть в сторону, но мягкий голос Блэйка останавливает меня.

— Не советую трогать, будет больно.

Не слушая, я дергаю цепь и вдруг голову мою пронзает чудовищная боль, такая, о которой я никогда не могла бы даже вообразить. Я пытаюсь вскрикнуть, но не могу.

— Я же говорил, не трогай, — голос инквизитора звучит участливо и глубоко, словно он жалеет меня.

Он силой разжимает мои пальцы и берет мои трясущееся от боли руки в свои.

— Сейчас все пройдет, потерпи минуту.

И через минуту боль действительно начинает отступать. Я нервно сглатываю и выдергиваю руки из хватки Блэйка.

— Прости, мне стоило предупредить тебя.

— Сними ее, — говорю я.

— Ты не в том положении, чтобы командовать, Элис, — спокойно говорит Блэйк и возвращается к своей книге.

— Лжец.

— Я ни словом не солгал тебе.

— Мерзавец.

— А это возможно… Но мне нужно было принять меры, чтобы ты не убежала. Ты должна понять меня. Я не желаю тебе зла, но если ты вдруг исчезнешь, проблемы будут уже у меня. Но ведь ты и так не собиралась никуда убегать, верно же? Мы же договорились, не так ли?

Он не поднимая глаз, продолжает что-то черкать в книжке, а я понимаю, что теперь все становится намного сложнее. Я пообещала Клем, что мы убежим. Но как теперь выполнить обещание?

Я что-нибудь придумаю, обязательно придумаю. Я уже прошла через многое…

— В инквизицию есть вход, Элис, но нет выхода. Это ты должна была знать.

— Ты сказал, что все делается по желанию.

— И от своих слов не отказываюсь. Никто не будет тебя насиловать и принуждать. Но отныне каждая капля твоей крови принадлежит ордену.

Великий князь-дракон Ивар Стормс объявляет о наборе претенденток на отбор невесты! Соискательница должна быть молода, не старше 20 лет, хороша собой, девственна, здорова и достойно воспитана. Сословье и материальное положение семьи не имеет значения при выборе претендентки, так что каждая может попытать счастье и, возможно, стать в будущем той, что подарит князю Стормсу наследника. Спешите, до конца набора осталось меньше недели.

Глашатай орет на всю улицу слова, от которых у меня сжимается сердце всякий раз, когда я их слышу.

Как же быстро он начал отбор, как же сильно он торопится поскорее найти новую жену. От злости и ненависти я сама не замечаю, как до крови раздираю ладони ногтями от того, что крепко сжимаю кулаки.

Стоило нам въехать в первый мелкий городок на нашем пути, как мы сразу же услышали объявление. А потом еще и еще, в каждом селении, пока не доехали до столицы.

— А этот Стормс не пожалел денег на поиски, — раздраженно говорит Блэйк, — от этих визгунов уже трещит голова.

— Вот бы мне попасть на этот обор, — шепчет Клем, и ее шепот не ускользает от Блэйка.

— А тебе зачем? — бросает он на нее взгляд.

— Крылья выдрать подонку, — говорит она. — А потом утопить в отхожем месте и смотреть, как будет бултыхаться.

— Ого, — улыбается Блэйк, — а ты кровожадная девчонка. И чем это он тебе насолил?

— Не твое дело… И кстати, тебя бы я утопила вслед за ним, не обольщайся, мерзавец, — говорит она с ненавистью поглядывая на свой пульсирующий кулон.

Когда она впервые решила снять его, она кричала, как безумная и даже попыталась накинуться на инквизитора, но он тут же остановил ее сердце одним легким движением руки. Разумеется, симпатии от этого у Клементины к нему не прибавилось. Теперь, иначе, как подонком, или мерзавцем, она его не называла.

— А знаешь, Клементина, — говорит Блэйк, — думаю нужно предложить епископу идею, чтобы отправить кого-то из ордена на отбор. Будешь хорошо себя вести, я могу даже предложить твою кандидатуру.

Клем смотрит на Блэйка, а потом на меня, не понимая, шутит он или нет.

— Я серьезно, — говорит он. — Представь себе, жена Ивара Стормса, одного из сильнейших князей, первого претендента на кресло советника — член ордена инквизиции. Думаю, такая идея придется по вкусу епископу Фабиусу. Да что там говорить, он из мантии выпрыгнет от восторга.

— Подожди… Ты это серьезно?

Блэйк хмурит брови и задумчиво поглаживает бороду.

— Изначально я шутил, но теперь, чем больше я думаю об этом, тем интереснее мне кажется эта мысль. Жаль только, что это невозможно.

— Почему?

— А где ты тут видишь юных девственниц с хорошим воспитанием?

Клем одкидывается на сиденьи задумывается.

Я ловлю на себе странный взгляд Блэйка. Он словно хочет что-то сказать мне, но в последний момент передумывает.

— Что? — спрашиваю я.

37

Ивар

— Твоему отцу нравилась Элис, — говорит мать и отпивает из чаши. — Я даже немного ревновала. Трудно будет найти такую же красивую и здоровую, как она. Сейчас девки пошли уже не те, что в былые времена, сложно отыскать из сорной травы достойный цветок. Но я помогу тебе, сын.

В ответ на это я лишь морщусь, чувствуя, что отделаться от матери будет трудно. С тех пор, как умер отец, она стала совершенно невыносимой, и теперь помешана на том, чтобы контроллировать все, что ее окружает. И вот теперь оставила свое имение на юге, чтобы сделать мою жизнь невыносимой.

— Я вполне могу справиться и сам.

— Ты уже один раз справился сам, и чем это кончилось? Элис была хорошей девочкой, но, похоже, слишком слабой. Не смогла выносить сына.

— Ты не могла бы не говорить о ней? — говорю я, с трудом скрывая раздражение.

— Мне не нравится, как ты выглядишь, Ивар. — Осунулся, глаза побледнели, и волосы… Что с твоими волосами? Они всегда были такими густыми, такими сильными. Ты совсем перестал думать о том, как ты выглядишь.

Я провожу рукой по волосам и с отвращением смотрю на ладонь. Волосы действительно выпадают.

— Должно быть это от переживаний. Когда умер твой отец, у меня выпали почти все волосы. Кто бы мог подумать, что Диана Стормс будет носить парик всего в пятьдесят лет. Но скорби сокращают нашу жизнь, такова плата за счастье, которое мы не ценим, когда оно рядом.

Я морщусь и с недоверием смотрю на мать.

— Хватит нести чушь, мама, ты не была счастлива с отцом.

— Твой отец был жестоким и властным драконом, ревнивым и не терпящим возражений мужем. Но я любила его. Любила по своему…

— Счастлив это слышать, — говорю я и встаю из за стола, наконец радуясь, что можно избавиться от повинности находиться рядом с матерью, от скорбного и требовательного вида которой у меня уже сводит зубы.

Смотрю на ее густые косы пшеничного цвета. Совсем такого цвета были волосы Элис. Наверное эти срезали с какой-то девушки, чтобы моя мать могла пускать пыль в глаза окружающим.

А где теперь волосы моей Элис? Нужно спросить у Даррена.

ВДруг они сохранились где-то и от них еще пахнет ею… Ее уже нет в живых, а волосы все еще пахнут живой Элис.

Проклятье. Смотрю на мать и не испытываю ничего, кроме желания поскорее уйти.

У Дианы Стормс очень пышные волосы, которым позавидует любая… Диана Стормс врет даже себе. Сын Дианы Стормс, Ивар Стормс, обрек свою жену на гибель.

— Что ты так смотришь? — спрашивает мать хмурясь.

— Вспомнилось кое что.

В ответ она только качает головой.

— Ты очень странный, и ты мне не нравишься.

— Спасибо, мама, мне важно было это услышать.

— Не хами мне, Ивар, — вдруг повышает она голос и лицо ее становится грозным и нетерпящим возражений. — Я знаю хорошего лекаря, он найдет для тебя подходящие снадобья, которые восстановят твою силу. Перед претендентками ты должен предстать в лучшем своем виде, а не с потухшим взглядом и в рубашке, которую ты неделю не менял.

Я смотрю на свою сорочку, покрытую пятнами и морщусь.

— Прости, мама, я постараюсь впечатлить прекрасных дам и сменю сорочку, а теперь мне надо идти, — говорю я неискренне и разворачиваюсь, чувствуя, что сыт по горло этим разговором.