Крестная мать - Ларкин Р. Т.. Страница 35

Джейн быстро подскочила к Донне и стала приводить ее в чувство. Наконец ей это удалось, и Донна с побледневшим лицом заняла свое место.

– Будут еще вопросы? – обратилась она к комиссии.

Один из сенаторов, хранивший до сих пор молчание, неожиданно взял слово.

– В задачи нашей комиссии не входит так беспокоить достопочтенных леди. Я считаю, что мы уже задали достаточное число вопросов этой несчастной женщине, но к сожалению, не смогли получить никакой полезной информации. Мне кажется, американская мать, каким бы ни было ее происхождение, не заслужила такого обращения со стороны Сената Соединенных Штатов Америки.

Браво, подумала Донна, должно быть это человек Далласа. Но на него уже удивленно уставился председатель комиссии, сенатор Покателло.

– Может хватит прикрывать этим проклятым флагом эту свидетельницу! – рявкнул он.

Донна едва не задохнулась от возмущения. Так отозваться о национальном флаге! Даже повидавшие многое на своем веку журналисты пришли в замешательство. Сенатор явно потерял самообладание, и если отголоски этого происшествия докатятся до Айдахо, он может вдобавок потерять свое место в Сенате.

– Заседание окончено! Заседание окончено! – выкрикнул человек с молотком.

Джейн и Креплах подошли к Донне. Девушка готова была рыдать и смеяться в одно и то же время, а юрист взял свою клиентку за руку и стал расточать ей комплименты.

– Кальвин, – прервала его Донна, – нам нужно серьезно поговорить.

– О чем? – спросил адвокат, тут же попавший в толпу людей, подбежавших поздравить Донну. – Пойдем отсюда, здесь не место для разговоров.

Креплах вывел женщин в коридор, где их встретил салют десятков фотовспышек. Перед Донной появился микрофон и заработала камера.

– Считаете ли вы справедливым, что вас вызвали на эти слушания? – спросил репортер.

– Мне безразлично, справедливо это или нет, но меня вызвали сюда не для того, чтобы выслушивать оскорбления в адрес флага своей страны.

Ее заявление было встречено одобрительными возгласами. Донна улыбнулась и продолжила свой путь. Толпа любопытных проводила ее до лимузина, который как обычно стоял в запрещенной для парковке зоне.

– Мне кажется, у тебя появится много новых друзей, – заметил Креплах и помог Донне сесть в машину.

– Есть вещи и поважнее, – улыбнулась она. – Я нашла для себя новый бизнес.

– Это великолепно, – воскликнула Джейн. – Когда мы начнем?

– Точно не знаю, – призналась Донна. – Когда там у нас следующие выборы?

Глава двенадцатая

Все три телефона на столе Джейн звонили одновременно. Импровизированный офис стал мозговым центром особняка и штабом руководства боевыми действиями на время предвыборной кампании Донны Беллы.

Джейн возглавила руководство самой кампанией, а также обеспечивала связи с общественными организациями, сама Донна включилась в предвыборную гонку за кресло губернатора суверенного штата Нью-Джерси.

Поначалу все, за исключением Джейн, пытались отговорить Донну от этой затеи. Нью-йоркские капо опасались слишком пристального внимания к самой семье и ее нелегальному бизнесу. Сыновья скептически отнеслись к этой затее, они угрюмо слонялись по дому, напуганные неясностью открывающейся перспективы. Предусмотрительный Креплах старался держаться от этого в стороне, но все-таки составил длинный список всех за и против выхода Донны Беллы на политическую арену. Все эти события никак не повлияли на ее решимость продолжать начатое дело.

– Это как раз то, что мне нужно, – убеждала она колеблющегося адвоката. – Настоящее легальное дело, которого я столько добивалась. Эти ублюдки могут делать все, что им заблагорассудится, но на них никто и пальцем не покажет. А ты послушай, как эти ужасные люди позволяют себе отзываться о моем покойном муже...

– Тело которого еще не успело остыть в своей могиле, – закончил ее мысль Креплах.

– Именно, – подтвердила Донна, – но можем ли мы хоть что-то изменить? Как ты думаешь, оштрафовали его хоть раз, когда он оставлял свою машину в местах, где стоянка запрещена?

– Да ты и сама оставляешь ее именно в таких местах, – заметил наблюдательный юрист.

– Неужели? – саркастически заметила Донна. – А тебе известно, сколько раз копы пытались заставить моего шофера убраться с этого места, пока нас слушали на этой идиотской подкомиссии? – неприятные воспоминания об этом событии до сих пор вызывали у нее дрожь. – Ну, а раз уж мне удалось преодолеть этот барьер, то надо так устроиться, чтобы меня больше не беспокоили... Ненавижу полицейских! Эти вонючие копы постоянно дышат мне в затылок, шагу спокойно не дают сделать. Я хочу, – тут она заколебалась, – стать важной персоной и в то же время быть в безопасности. К тому же всем известно, что эти дерьмовые политики самые отъявленные жулики на свете!

Последний довод был просто неопровержимым. Креплах пожал плечами, потом улыбнулся и наконец решился примкнуть к ее команде. В качестве главного советника Донны он стал наиболее ценным человеком из ее окружения.

Все складывалось довольно удачно. Действующий губернатор оказался втянутым в серьезный скандал и вряд ли мог рассчитывать на переизбрание даже в таком штате как Нью-Джерси. Оппозиция наивно полагала, что выиграет в этой гонке, если выставит на выборы такую святую женщину как Мать Кабрини, но даже неискушенному наблюдателю было ясно обратное. Немаловажным обстоятельством в пользу Донны послужила и безвременная кончина Фредо Фетуччини, который оставил на ее попечение всю свою организацию.

– А ты помнишь, как наш молодой президент напомнил всем, что служил на флоте, тогда у всей его команды появились заколки для галстука в виде золотых кораблей? – спросила Донна.

– Да, – удивилась ее наблюдательности Джейн.

– Тогда, – подвела итог Донна, – постарайся выяснить, во что обойдутся золотые копии бродвейских автобусов.

Джейн не могла понять этой символики, но все равно сделала пометки в своем блокноте, к счастью ее отвлекли другие, куда более серьезные занятия, и эта идея была забыта.

По мере приближения выборов забот у Джейн прибавилось и двадцати четырех часов в сутках ей уже не хватало. Была извлечена на свет божий крупномасштабная карта штата, на которой были отмечены районы влияния ее семьи. Но по счастливой случайности эти территории совпадали с границами избирательных округов, и без всяких переделок ее повесили в офисе, которым заправляла Джейн.

К кампании привлекли всех капо и их помощников, которым подробно разъяснили их задачи и распределили обязанности. Все доходы от их многопрофильного бизнеса шли на пожертвования различным социальным и образовательным фондам, что должно было произвести на избирателей исключительно благоприятное впечатление.

Было ясно, что наступал новый день в американской политике, но никто не мог радоваться этому больше самой Донны. Она дотошно вникала в мельчайшие подробности предвыборной борьбы, и ни одна деталь не могла ускользнуть от ее внимания.

– Джейн, – заявила она однажды утром, – мы совсем забыли про униформу.

– Этого нам только не хватало, – попыталась возразить замученная недосыпанием девушка.

– Каждый, кто собирает подписи, раздает буклеты, листовки или приглашает на наши мероприятия, должен быть одет в какую-нибудь униформу, чтобы его сразу узнавали как одного из моих людей. Не стоит напяливать на них клоунских шляп и прочей ерунды, они должны выглядеть вполне прилично, – Донна ненадолго задумалась, и через несколько минут задача была решена. – Мы поступим проще, и это не будет нам стоить ни цента. Черный мохеровый костюм, черная рубашка и белый галстук без рисунка. – Все это у моих людей и так имеется в наличии, – она победно улыбнулась. – Ну, как тебе нравится моя идея?

– Я от нее в восторге, – одобрила ее Джейн, и это привело к появлению "Мохеровой милиции", членов которой теперь можно было встретить повсюду. Они как стая саранчи рассеялись по всему штату, выбивали долги, давали обещания, угрожали. Все это приносило немалую прибыль, которая оседала в сейфе их хозяйки и должна была отозваться обильным урожаем избирательных бюллетеней в день голосования. Публика любила приветствовать их стройные ряды во время предвыборных шествий ее сторонников. Они досконально знали свои территории, и Донна считала их своей козырной мастью, длинной мохеровой дорожкой к резиденции губернатора.