Пробуждение Оливии - О’Роарк Элизабет. Страница 4

Ну, почти всех.

– Оливия, – останавливает меня тренер, в его голосе слышны резковатые нотки. – Нужно кое-что обсудить.

Я тут же напрягаюсь. Вряд ли он заготовил ободряющую речь, чтобы поприветствовать меня в команде. Проходя мимо нас, Бетси ухмыляется.

– Зови меня Финн, – буквально рычу я.

Уилл делает вид, словно не слышал.

– Что, черт возьми, это было? – требует он. – Не знаю, как тебя тренировали раньше, но когда я говорю пробежать десять миль, то хочу увидеть, что ты прилагаешь хоть немного усилий.

У меня отвисает челюсть. Что за фигня? Я там чуть не сдохла, а он еще мной недоволен?

– Ничего подобного! – возмущаюсь я. – Я ни разу не отстала.

– Думаешь, мы тебя взяли в команду, чтобы ты здесь не отставала? – спрашивает он, сощурив голубые глаза. – Нам нужен лидер. А ты еле шевелилась, словно мамаша, которая решила немного сбросить жирок.

Мои руки сами собой сжимаются в кулаки с такой силой, что ногти впиваются в ладони. «Боже, что за ублюдок…»

– Я устала.

– Ты провела точно такую же тренировку, как и все остальные, так что у тебя нет причин уставать, – заявляет Лэнгстром, скрестив руки на груди. – Если только вчера ты не нарушила запрет Питера на выпивку перед занятием.

Я закрываю глаза, чувствуя себя загнанной в угол, в то время как мой пульс учащается. Объяснение, которое я давала в прошлом вузе, здесь не прокатит, поэтому я принимаю очень сомнительное решение сказать правду – что, как правило, ни к чему хорошему не приводит.

– Я немного пробежалась сегодня утром перед тренировкой, – тихо признаюсь я.

Все говорят, что когда сознаешься в чем-то, то испытываешь облегчение, но прямо сейчас я просто чувствую себя беззащитной, маленькой и слабой. А я ненавижу это больше всего.

Уилл сердито поджимает губы.

– И почему же ты это сделала?

Всего на мгновение, на миллисекунду, я непроизвольно встречаюсь с ним взглядом. Отчасти хочется умолять его, чтобы он не задавал вопросов, не допытывался, не отнимал у меня эти секреты. Я отвожу взгляд, потому что отказываюсь умолять его или кого бы то ни было.

– Мне… Мне не спалось.

Пару секунд он молчит, на его скулах играют желваки, но в глазах читается неуверенность.

– Ты у меня на карандаше, – наконец отвечает он. – Будешь бегать, когда я скажу тебе бегать, и точка. Чтобы больше это не повторялось.

Он разворачивается и уходит прочь, а я стою и гадаю, как скоро Лэнгстром выгонит меня из команды. Ведь, если бы я могла это прекратить, я бы вообще здесь не оказалась.

В раздевалке я игнорирую всех до единого. Эти девчонки мне не подруги и не станут моими подругами даже через два года: я уже это проходила и прекрасно помню, к чему это привело.

– Я Эрин, – подает голос девушка, которая переодевается рядом со мной.

У нее необычайно приятная внешность – длинные светлые волосы, россыпь веснушек и большие васильково-синие глаза. Такую девушку можно увидеть в рекламе молока или церковной молодежной группы. Одного взгляда на нее достаточно, чтобы понять: она никогда не страдала. Я не должна ненавидеть ее за это, но ничего не могу с собой поделать.

Склонившись над сумкой, я бурчу в ответ что-то неразборчивое в надежде, что это прозвучит достаточно враждебно, чтобы ее оттолкнуть.

– Так… – начинает она, выпучив глаза и улыбаясь как ненормальная, – это правда, что тебя выгнали из команды за то, что ты избила Марка Белла?

Я крепко сжимаю челюсти. Для нее фиаско всей моей жизни – всего лишь пикантная сплетня. Забавно, как все меня осуждают за то, что я сделала, но не видят ничего плохого в том, какой гребаный восторг у них вызывает эта история.

– Ага, – бросаю я, продолжая складывать вещи в сумку. – Так мне говорили.

– И зачем ты это сделала? – шепчет Эрин, словно мы с ней секретничаем тет-а-тет, тогда как половина команды стоит рядом и греет уши. – Он, наверное, тебе что-то сделал, да?

– Да. – Я пристально смотрю на нее, а затем на остальных девушек, которые уже перестали изображать незаинтересованность и теперь открыто подслушивают. Подхватив свою сумку, я направляюсь к двери. – Он задавал слишком много чертовых вопросов.

Глава 4

Оливия

В столовой я беру лишь салат с курицей гриль, без сыра, без соуса и без хлеба. У лучших в мире бегуний на длинные дистанции примерно пятнадцать процентов жира в организме. Каждый лишний килограмм, с которым нужно бежать, каждую милю задерживает на четыре секунды. Может показаться, что это не так уж много, однако дополнительные пять килограммов на шестимильной дистанции означают опоздание на целых две минуты – и это уже определяет разницу между победой и поражением.

Поэтому я с завистью наблюдаю за футболистами, которые нагружают свои подносы картошкой фри с сыром, бургерами, печеным картофелем и пирогами. Хотя бы раз в своей гребаной жизни я хочу поесть как футболист. Пока я занята созерцанием, напротив меня садится Эрин.

Я издаю приглушенный стон. Эта девушка, видимо, не понимает намеков.

– Извини меня, пожалуйста. – Ее большие синие глаза полны раскаяния. – Мне очень стыдно. Ты была права, я допытывалась и вообще лезла не в свое дело.

– Как скажешь.

Честно говоря, это единственный ответ, на который я способна, потому как в данный момент меня просто завораживает содержимое ее подноса. Мясо, плавающее в подливе, картофель, хлеб, молоко – и пирог на десерт. Здесь минимум две тысячи килокалорий. Один только вид этого вызывает у меня попеременно отвращение и зверский голод. Я разворачиваю газету и молюсь, чтобы она ушла.

– Ты не очень-то дружелюбна, – отмечает Эрин, – тебе это известно?

– Ага. – Вот же намек, почему ты не видишь чертов намек! – Мне не нужны друзья.

– Всем нужны друзья, – возражает она. – Знаешь, ты не сможешь меня отпугнуть.

Я тяжело вздыхаю. Усталость заставляет мою чашу терпения наполняться быстрее, а я не отличаюсь сдержанностью и в лучшие дни.

– Ты так и будешь болтать, пока я пытаюсь читать?

– Да, – щебечет она, вонзаясь зубами в отвратительный кусок сочного мяса. Меня передергивает, но я все равно продолжаю смотреть. – Я общалась с людьми и похуже. Видела бы ты моего брата: он столько раз проходил реабилитацию, что этот центр для него как второй дом. Может быть, даже первый. И когда он употребляет, или отходит от дозы, или проходит детоксикацию, он такой засранец, какого ты еще не встречала.

Ладно, выходит, я ошибалась. В ее идеальном мире все-таки была пара капелек дождя. Но мне по-прежнему плевать.

– Потрясающе, – бормочу я.

– Он уже в порядке, спасибо, что спросила, – сухо отвечает Эрин.

Хоть все это и раздражает, тут мои губы непроизвольно дергаются, и я бы даже улыбнулась, если бы она не восприняла это как поощрение.

– Сейчас он в Лос-Анджелесе, занимается своим «искусством». – Эрин закатывает глаза. – Ты, наверное, думаешь, что Лос-Анджелес не лучшее место для человека, который только что закончил реабилитацию?.. Именно это я и говорила родителям, но они так рады, что он хоть чем-то увлекся, что стараются не обращать на это внимания. Это весь твой обед?

Черт, ради всего святого… Она когда-нибудь замолчит?

– Да.

– Тебе нужна еда, чтобы наращивать мышцы. Тебе правда стоит сходить к нутрициологу, и она подтвердит, что ты питаешься неправильно.

– Нутрициология – моя специализация. Я считаю, у меня все под контролем.

– И все-таки это нездорово.

Я снова подавляю стон. Компания Марка Белла, вероятно, и то была бы лучше. По крайней мере, от него я могла хоть как-то отделаться.