Ты и небо - Егорова Алина. Страница 4

Гроза ушла куда-то в сторону. Заход, посадка. Автобус увез пассажиров.

«Ну, татарчики, ну, родимые! Пошустрее! Чтобы мы сегодня попали домой», – мысленно просил Огарев сотрудников казанского аэропорта.

Сентябрьский парк, на улице сумрак. Инна под зонтом шагала в спортивный клуб. В Петербурге дождь не прекращался уже вторые сутки. Он то усиливался, то становился моросящим. Такую погоду многие называют унылой, но Инне она была по душе.

Бормоча новое стихотворение, Ясновская шла по пустынному парку, прикрывшись зонтом. Вокруг никого, никто ее не сможет услышать, говори она хоть во весь голос. От быстрой ходьбы стало жарко, приятно освежал влажный воздух. Инна любила запах осеннего дождя, его звук и даже вкус. На щеки и губы попадали капли, пробравшиеся под купол зонта. Можно было доехать на автобусе, но ей нравилось идти пешком. Свой путь почти в два километра девушка воспринимала как часть тренировки.

Размявшись на свежем воздухе, минуя лифт, Инна энергично взлетела на четвертый этаж спортивного клуба. В зал к тренажерам, затем в бассейн. Инна не стремилась вылепить модную фигуру, занималась для удовольствия и без какой-либо программы. Выбирала тренажеры под настроение, что явно не одобряли дежурные тренеры. Поначалу они пытались предлагать ей свои услуги, но, не встретив энтузиазма, отстали; позже тренеры иногда лишь бросали на нее скептические взгляды, вероятно, сожалея об ускользающей прибыли. В бассейне было то же самое: неторопливое, бессистемное плавание и отвергнутые предложения индивидуальных занятий. Впрочем, в фитнесс-центре было полно «спорт-сменов», подобных ей.

Инне не терпелось закончить стихотворение. Поиграть словами и так и этак, прочувствовать их, примерить на себя, как новое платье. В бассейне и в зале сочинительство шло с трудом, а потому без удовольствия. Поэзия, пусть хоть и незамысловатая, требовала атмосферы. Инна стремилась в пустой, весь в мороси парк, чтобы уединиться под зонтом и, энергично шагая, сочинять.

– Ингрида! – окликнул ее знакомый голос, едва она вышла на улицу. Очень мало людей, которые называли ее полным именем в неофициальной обстановке. Мало людей, кому она сама представлялась своим полным именем? – обычно при знакомстве сообщала сокращенный вариант. А Олегу почему-то представилась Ингридой. И ему понравилось ее редкое, созвучное венским балам имя. Олег так и сказал: «Ингрида – звучит как музыка на балу в Австрии». Хотел произвести впечатление? Скорее всего. Все равно приятно.

Инна сделала вид, что не услышала. Не оборачиваясь, она ускорила шаг.

– Ингрида! – повторили совсем близко. Бегство не удалось.

Девушка обернулась. Он стоял в одном джемпере, вероятнее всего, выскочил из машины, чтобы догнать ее.

Олег ходил в этот спортивный клуб на борьбу и иногда в бассейн. Он наматывал круги на скоростной дорожке и, казалось, ничего вокруг не замечал. Накупавшись с пенопластовой доской, Инна поднялась из воды, влезла в резиновые тапки, взяла свое полотенце и направилась в раздевалку.

– Девушка! – окликнул ее мужской голос.

Инна тогда не поняла, что обращаются к ней, и шагала дальше. Ее настигли уже у входа в раздевалку.

– Девушка! Возьмите сланцы!

Мокрый, босой, с очками на лбу, со смешной каплей на кончике по-девичьи тонкого носа, он протянул ей резиновые тапки.

– Мне не надо! – недоуменно смерив мужчину взглядом, Инна скрылась за дверью.

«Уже и в бассейне торгуют! Скоро в душевой будут донимать», – негодовала она, намываясь гелем с ароматом малины.

И только одеваясь, Инна заметила, что тапки у нее слишком большие.

Свои темно-синие сланцы Инна купила в спортивном магазине на прилавке с товаром «унисекс». Она задумалась: может ли мужчина носить обувь тридцать девятого размера? Тот тип был высокого роста, и по логике стопа у него должна быть под стать. Хотя необязательно. И потом, она же купила тапки на размер больше, когда не нашла своего тридцать седьмого. Может, и он поступил аналогичным образом – взял, что было. Или вообще – это предмет гардероба его подруги. Попытался за нее разрешить недоразумение. Тогда его дама, должно быть, где-то здесь и ищет ее, чтобы вернуть свое имущество. Инна огляделась: никто на ее обувь не претендовал. Однако это не столь важно. Она умыкнула чужую вещь и не захотела возвращать. Неудобно-то как! Надо будет в следующий раз его найти и все исправить.

Следующего раза ждать не пришлось: парень покорно сидел около гардероба.

– Я вас, должно быть, напугал, – как бы извиняясь, произнес он. При этом на его лице играла улыбка.

– Нет, что вы! – смутилась Инна. Она ожидала от хозяина тапок скорее гнева, чем любезностей.

– Меня Олегом зовут. Может быть, по чашечке кофе?

После спорта Инна собиралась зайти в магазин, потом еще перед сном почитать книгу. Но надо было сгладить неловкость, и парень вроде симпатичный.

Они ходили на фитнес в разнобой. Три раза вместе выбирались в кафе. В остальное время Олег был плотно занят. Постепенно Инна потеряла к нему едва зародившийся интерес и уже выбросила нового знакомого из головы, как вдруг он появился снова.

– Ты домой? Может, посидим в кафе?

– Ммм… Не сегодня.

– Тогда давай подвезу.

Что было на это ответить? Сказать как есть: хочу пройтись под дождем, через темный, весь в лужах и свежей грязи парк? Не поверит. Или решит, что от него пытаются отвязаться.

– Спасибо. Я пешком.

– Понятно, – скупо произнес Олег.

Ну вот, ему понятно. Ничего ему не понятно! Разве же вот так, малознакомому человеку расскажешь, что вертится в голове четверостишие и его непременно нужно закончить? Несмотря на погоду, поздний вечер, несмотря на их встречу. Последнее как раз звучало бы для Олега обиднее всего – ему предпочли какое-то рифмоплетство.

– Пока! – обрадовалась Инна, что так быстро отделалась.

Она поспешила к перекрестку, где уже загорелся зеленый сигнал светофора, чтобы, миновав проезжую часть, нырнуть в объятия любимого парка.

Темнота, сырость и одиночество. В столь поздний час в округе не было даже собачников. Дождь перестал моросить, и девушка шла без зонта, с наслаждением вдыхая запах ветра и мокрых листьев.

Она повторила строчки, как бы пробуя их на вкус.

Выросшая в тесноте и не имевшая никакого личного пространства, Ингрида Ясновская любила бывать одна. Свое жилье у Инны появилось лишь полгода назад и стало для нее бесконечной радостью и великой ценностью. Маленькая квартирка была поистине ее крепостью, «башней из слоновой кости», в которой она отнюдь не томилась в одиночестве, а наслаждалась уединением. Когда Инну иногда спрашивали, а не скучно ли ей жить одной, она недоумевала: при чем здесь скука? Никто не мешает, не создает лишних звуков и неудобств, не надо ни под кого подстраиваться и считаться с чужими желаниями. Можно хоть на весь день занимать ванную комнату и спать по диагонали. Никто не нарушит сон – ни дневной, ни ночной, и не придется снова и снова просить не шуметь. Можно под настроение включать музыку. Любую: шансон, рок или пропахшее наф-талином ретро, не оправдываясь и не объясняя: «Вообще-то я люблю другое, а сейчас так захотелось». Можно танцевать, можно погрузиться в свои мысли, от которых никто не отвлечет, заниматься чем угодно и когда угодно, не рискуя при этом нарваться на ненужные вопросы, комментарии и выразительные взгляды, а то и обиды. Живи она не одна, наверняка ходить через парк такими прекрасными поздними вечерами ей возбранялось бы, дома непременно бы выговаривали, как это опасно. Или встречали бы с молчаливым укором. Или, чего доброго, вызвались бы ее сопровождать. Только этого не хватало! Инна скрепя сердце еще смогла бы разделить свое спальное место, но дождливый парк – ни за что! Разве только если случится чудо и она встретит родственную душу. Настолько родственную, что можно будет вместе сочинять стихи. Или вместе молчать. Быть на одной волне без слов.