Неизвестный маршрут - Бушков Александр Александрович. Страница 30
– За кем следует.
– Вот новости...
– Петр, старина... – вкрадчиво сказала Марина. – Да что с вами такое? Можно подумать, вы не профессиональный внедренный агент, а любитель, нанятый для одного-единственного поручения. Ну, полное впечатление, что вы удивлены не на шутку. Чему тут удивляться? Тому, что придется кое за кем понаблюдать? С каких пор вас удивляют столь рутинные вещи?
– Вовсе я не удивлен...
– Тогда что с вами такое?
– Так, личные дела...
– Малолетняя любовница родила?
– Идите вы!
– А что? – пожала плечами Марина. – По-моему, вы еще в том возрасте, когда способны смастерить ребенка малолетке. Петр, я как-то забыла спросить... У вас есть маленькие слабости? Бабы, нимфетки, мальчики, чревоугодие, азартные игры?
– Зачем вам?
– Просто интересно. Не может же у вас не оказаться хотя бы одной-единственной маленькой слабости!
– А у вас?
– Куча, – сказала Марина, улыбаясь. – Люблю нежных, слабых девочек, чтобы гнулись в руках, люблю высмотреть подходящего мальчика и трахнуть от души... Но больше всего люблю выигрывать. А вы?
Не отрывая взгляда от дороги, Петр сказал не без грусти:
– У вас это по молодости. Вы все еще играете. Ничего, потом сообразите, что служба – вещь скучная и монотонная.
– Возможно, – сказала Марина. – Пушка при вас?
– Да, вы же предупредили... Мы что, будем стрелять?
– Черт его знает, как все обернется... Остановите здесь, дальше все равно не проехать. Мотор можно выключить.
Петр огляделся. Окна ближайших домов светились метрах в трехстах от них, впереди темнела спокойная река, и на том берегу протянулась длинная полоса огней, освещенных окон и уличных фонарей. Почти на этом же самом месте она исповедовала Женю. Ну, что поделать, коли место удобное...
– У меня не так много времени, – сказала Марина, для удобства слегка откинув спинку сиденья. – Можно, конечно, загонять вас в угол хитро поставленными вопросами, ловушки ставить... Но к чему нам этот цирк? Давайте не вилять. Вы мне сжато, откровенно расскажете, когда продались Бородину с потрохами, какие задачи он перед вами ставил в последнее время, ну, а потом ответите на вопросы, которые обязательно возникнут.
– Вы с ума сошли?!
– Убого, – поморщилась Марина. – Нет в вашем возгласе должного пафоса, искреннего возмущения, реплика звучит крайне фальшиво. Попробуете повторить уже с должной степенью наигранного возмущения?
– Да идите вы! Что за шутки?
Марина вкрадчиво протянула:
– Тогда мы обязательно послушаем записи ваших с ним интимных бесед!
Заслоняясь левой рукой, она едва ли не зевнула от скуки, настолько банальной была его реакция. Да и неуклюжей тоже. Она без малейшего труда отбила левой рукой потянувшиеся к ее горлу пальцы, правой выхватила у него из-за пояса пистолет, швырнула себе под ноги, ударила в лицо – не особенно сильно, стремясь лишь ошеломить, подавить...
Петр дернулся в сторону, ударился затылком о стекло дверцы, зашипел от боли.
– Что за детские штучки? – сказала Марина. – Неужели вы всерьез рассчитывали меня придушить? Глупости, Петр, вы безнадежно потеряли форму, разленились, вам юнца из молодежной банды не заломать! Будем слушать записи?
– Нет у вас никаких записей! И быть не может.
– А вы уверены, что я не из отдела внутренних расследований?
– Уверен. Вы блефуете самым примитивным образом.
– Какая разница? – пожала плечами Марина. – Главное даже не улики. Вы правы, у нас тут не внутреннее расследование, при чем тут улики и прочая юриспруденция? Я совершенно уверена, что вы снюхались с Бородиным. Сначала продали ему Тимофея, а потом – меня...
– И вы можете это доказать?
– В два счета! Я уже знаю, что Тим вовсе не занимался Цезарем. У него было совершенно другое задание. Что из этого вытекает? Что всякий, кто пытается меня уверить, будто Тимофей занимался исключительно Цезарем, в сговоре с Бородиным. Вот вы, в частности. Я очень быстро кое-что сопоставила, Петр. Пока я была с вами, никто за нами не следил. Стоило мне пуститься в одиночное плавание, моментально появились хвосты, что логично и закономерно: мало ли что я могу накопать в одиночку... Я и накопала, кстати. Против вас – только косвенные улики, но этого достаточно...
– Да?!
Марина вскинула руку с револьвером и ударила его кургузым стволом по скуле. Уперла дуло в висок, сказала холодно:
– Ты и в самом деле решил, придурок, что я собираюсь писать на тебя официальные рапорты и требовать служебного расследования по всем правилам?! Да я тебя пристрелю к чертовой матери, если будешь вилять, и точка!.. Сам подумай: кто мне помешает? Кто вообще знает, что я тут с тобой торчу? Между прочим, несколько часов назад я уже отправила на тот свет одну из шестерок Тараса. Был такой капитан Смородин, из полиции. Не знаю, знаком ты с ним или нет, меня это совершенно не интересует. Я его пристукнула, чтобы не таскался по пятам. И разве в мире что-то изменилось? За мной шляется окровавленный призрак, укоризненно грозя пальцем? Меня ищет полиция? Солнце перевернулось? Да ни хрена! Все прошло незаметно для широких масс! Думаешь, когда тебя завтра утречком найдут тут окоченевшим, будет иначе?
Она звонко взвела курок большим пальцем. Присмотрелась в полумраке, удовлетворенно кивнула.
– В штаны еще не напрудил, но пот льет градом... Петр, я тебя умоляю, не будь дураком! Я – твоя смерть на стройных ножках! Ты еще не понял? Или ты расколешься, или пристрелю к чертям! В конце концов, ты мне не так уж и нужен. Остается уточнить лишь детали... – она сделала рассчитанную паузу и продолжала с таким видом, словно эта мысль минуту назад пришла ей в голову: – А может, я тебя и не убью. К чему пачкаться самой? Пусть тебя убирает Бородин, когда выяснится, что ты провалил дело, что я все равно докопалась до сути. Он тебя непременно уберет. Он из тех парней, кто не любят платить деньги за то, чтобы нерасторопный наемник оплошал в нужный момент.
– Вы не посмеете...
– Это почему? – усмехнулась Марина. – Я тебя старательно отягощу уликами, убедительно доказывающими, что ты не только продавал меня Бородину, но и мне его сдавал с потрохами. По-твоему, будут какие-то моральные препоны? Плохо ты меня знаешь!
– А вы не знаете Бородина...
– Это признание?
– Послушайте, – сказал Петр, – я хочу вам только добра. Вы совсем молодая, не представляете, во что ввязались...
– Зато я хорошо представляю, во что ввязались вы, Петр, – заявила Марина. – И прекрасно понимаю, почему так вышло. Вы тут прижились. Просидели слишком долго на одном месте. Обленились и разжирели. Перестали быть разведчиком, стали скучным чиновником, больше всего боявшимся, что его сорвут с насиженного места или осложнят ему жизнь. На этом он вас и подцепил. Уютнее было лечь под него, нежели сопротивляться.
– А вы кто такая, чтобы судить? – неприязненно бросил Петр.
– Я никого не собираюсь судить, – сказала Марина. – Я просто излагаю факты... Давно он вас прибрал к рукам?
– Год назад.
– Платит, конечно, хорошо?
– Еще бы. Но не в том дело...
– Ну да, конечно, – сказала Марина. – У вас появился хозяин. Контора слишком далеко, она для вас стала чуточку абстрактной, а здесь, рядом появился властелин, который заботится, кормит, защищает...
– Не надо так примитивно...
– Ого! – ухмыльнулась Марина. – Неужели есть какие-то идеи? Ну, какая высокая мысль может вас воодушевлять, Петр?
– Вы не поймете.
– Ерунда!
– Вы не поймете, – убежденно повторил он. – Слишком юная и ретивая, чтобы сознавать...
– Ну ладно, – сказала Марина. – В конце концов, меня совершенно не интересуют идеи, пусть даже они у вас есть... Мне нужна точная информация.
– Уберите пушку. Еще нажмете...
Марина, отведя ствол, большим пальцем опустила курок и вновь поднесла дуло к его голове.
– Хватит, – сказала она. – Некогда рассусоливать! Тимофей никогда не занимался Цезарем, верно?