Приятные вещи (СИ) - Петюк Дмитрий "Desmond". Страница 85

Этот воробей действительно обладал магической силой. Слабая и практически незаметная, но развитая абсолютно всесторонне. В ней не было никаких провалов или слабых сторон, наоборот, имелись дополнительное сродство с пространством и гравитацией, позволявшее так виртуозно управлять своим полётом и менять направление. Самое главное, что потенциал у воробья был никак не ограничен, эта птица могла развиваться и обретать силы до тех пор, пока её не начнут бояться даже Повелители Чар.

Даже мой выстрел, оставляющий вмятины и царапины в твёрдых досках, никак на полёт воробья не повлиял. Это свидетельствовало, что вокруг такой маленькой птички имелся самый настоящий кинетический барьер, защищающий от летящих предметов точно так же, как защищал всех обладающих магией людей.

Я вышел из форсированного режима и сделал несколько коротких шагов, заходя внутрь барьера к своей команде.

— Ну как? — спросил Хартан, не успел я остановиться. — Ты видел, как этот маленький засранец уделал феникса?

— Видел, — рассмеялся я. — Размазал фениксу сопли по затылку.

— Ули, — обеспокоенно спросила Кенира, — ну что? Я чувствовала, что ты радовался, значит ли это, что феникс тебе подходит? Теперь твои поиски закончены?

Я позволил Шванцу раствориться в руках, исчезнув в пространственном кольце, подошёл к ней и нежно обнял.

— Закончены? — торжествующе сказал я. — Нет, наоборот, точно начинаются! И пусть феникс действительно подходит, но охотиться мы будем на воробья!

Нам пришлось провести немало времени под куполом, наблюдая за фениксом, который сначала неторопливо поглощал свою пищу, а потом долго обустраивался в гнезде, занимаясь своими птичьими делами. И пусть было ещё не поздно, время не так давно перевалило за полдень, но существовала вероятность, что монстр останется тут до вечера, а то и устроится на ночёвку. Это было бы очень неприятно — внутри барьера имелось недостаточно места, чтобы извлечь походный дом, так что пришлось бы ночевать традиционным способом. Или нетрадиционным — с нами всегда было Царство госпожи Ирулин, а значит, остаться на сколь угодно длительное время проблем не составляло. Элир для поддержания барьера хватало с избытком, запасов еды и напитков тоже имелось сколько угодно, так что в любом состязании на выдержку мы спокойно бы оказались победителями. Не стали бы проблемой и естественные нужды: для поддержки чистоты существовало немало косметических чар, а для справления нужд — походные туалеты, пространственная магия которых позволяла не заботиться о ёмкости. Даже наши круншаги, погруженные в глубокий сон, могли оставаться в таком состоянии не меньше недели.

Но только я решил призвать Склаве, а спутников забрать в гораздо более интересное место, как феникс вспорхнул на край гнезда, раскинул крылья и прыгнул вниз, удаляясь со скоростью, которая вновь нарушала законы физики. Нам пришлось подождать не менее десяти минут, пока стрелка реликвии не перестала указывать в его направлении, а повернулась в сторону места, в которое улетел воробей.

Честно говоря, до этого момента меня терзало беспокойство, что странности, которые проявлял компас, отказывающийся признавать в этой маленькой птичке монстра, повторятся снова. Но, видать, действие божественной силы как-то зависело от моих желаний и устремлений, так что стоило мне признать в воробье вожделенную добычу, как Фаолонде со мной согласился и сомнений больше не выражал.

— Пойдём! — сказал я, увидав, что всё закончено. — Нам тут делать больше нечего, так что собираемся.

Кенира начала прятать в кольцо расставленные прямо на земле кресла, в которых мы с комфортом проводили время, круншаги принялись сонно мотать головами, вставать и потягиваться, сладко зевая своими огромными зубастыми пастями, Дреймуш и Ксандаш занялись проверкой экипировки, ну а Мирена с Хартаном просто стояли и наблюдали за этой суетой. Но стоило Кенире убрать барьер, как Тана, что-то решив, бросился вперёд в сторону обрыва.

— Ты куда, Клаус? — спросил его я.

К моему удивлению, старый трюк не сработал. Хартан не стал возмущаться и пререкаться, он даже не остановился, только бросил через плечо:

— Я быстро!

— Стоять! — приказал я. — Тана, ты что, не слышал, мы уходим!

Я не думал, что сын послушается моих слов, он всегда был довольно твердолобым и если что-то вбивал себе в голову, то остановить его было трудно. Но, видимо, многочисленные тренировки, что проводил Дреймуш, дали о себе знать, и Хартан сейчас воспринимал меня не как отца, а как командира, чьи приказы во время миссии выполняются беспрекословно. Тана остановился и улыбнулся.

— Я действительно быстро! — сказал он. — Только в гнездо и назад!

— В гнездо? Но зачем? — удивился я. — Феникс так аппетитно ел ящерицу, что ты решил скушать кусочек и сам?

— Очень смешно, пап, — скривился Хартан. — Это же феникс! Легендарный монстр! И мы возле его гнезда! Конечно же, я за сокровищами!

— Сокровища? Какие сокровища? Тана, ты ни обо что не ударялся головой?

Хартан посмотрел на меня с откровенной жалостью.

— Во всех иллюзиях и книгах Броттор, натолкнувшись на логово сильного монстра, находил там могущественные артефакты, великие реликвии или легендарное оружие. А тут не кто-нибудь, а феникс!

— Но это же всё ерунда, — возразил я. — Обычный художественный вымысел, а на самом деле там ничего нет!

— Да? А откуда ты знаешь? — ехидно поинтересовался Тана. — Во скольких гнёздах фениксов ты побывал?

Я открыл рот, чтобы указать наглому сопляку на его место, но тут же закрыл. Действительно, я ничего не знал о фениксах, как, впрочем, и об остальных сильных монстрах, а значит единственным доводом являлось моё упрямство. И если я начну использовать столь ничтожную причину, Клаусом следует звать меня. Предположение Хартана, при всей своей нелепости, могло иметь рациональное зерно. Даже на Земле имелись птицы, таскающие в свои гнёзда различные блестящие вещи, а монстры были умнее обычных зверей и действительно могли прихватить что-то ценное. Конечно, у нас не было недостатка ни в деньгах, ни в артефактах, но это не значило, что следовало упускать то, что лежит под самым носом. И если уж говорить откровенно, Хартан разбудил моё любопытство, так что узнать, что же фениксы хранят в своих гнёздах, мне было интересно и самому.

— Ладно, только действительно быстро, — сказал я. — И будь предельно осторожен! Посматривай в нашу сторону, если феникс появится в радиусе действия реликвии, я дам знать.

Хартан довольно улыбнулся, разогнался, подбежал к обрыву, оттолкнулся и совершил огромный прыжок, длине которого позавидовали бы любые земные легкоатлеты. Пролетев около двадцати ярдов, он создал в воздухе перед собой круглую площадку, на которую приземлился и оттолкнулся снова. Конечно, магия подчинялась законам физики и площадка, не имеющая точки опоры, не смогла бы выдержать его вес. Но чары, сплетённые Хартаном, действовали как трамплин, подбрасывая его в воздух и разрушаясь. Использование такой магии требовало не только отличного контроля, но и хорошего чувства ритма. И всё, что было нужно, у Хартана имелось. Он бежал по воздуху, делая огромные прыжки, отталкиваясь и прыгая дальше. И не прошло и минуты, как он оттолкнулся особо сильно и скрылся внутри гнезда.

Шло время, его не было почти десять минут, так что я начал волноваться. Мы с Кенирой обеспокоенно переглянулись, и я уже открыл было рот, чтобы сказать, что отправляюсь на выручку.

— Ули, смотри! — услышал я голос Мирены, повернул голову и увидел, что она указывает на гнездо.

Оттуда показалась сначала голова Хартана, потом появился и он сам, забираясь на край, и прыгая в пропасть. Я активировал увеличение своего глаза и понял, что выражение лица сына можно назвать каким угодно, но только не довольным. Тана бежал, хмурясь, и мне не терпелось узнать, что же такое произошло, что послужило причиной такой перемены настроения. Сделав последний огромный прыжок, Хартан ловко приземлился на ноги и медленно подошёл к нам с видом, будто его заставили съесть мешок лимонов.