Элементарно, Холмс! (сборник) - Уилсон Гаан. Страница 35

– Все в порядке?

– В порядке.

– Похоже, наше продвижение к Дувру замедлилось, – сказал Сайджерсон. – Некоторым из людей внизу не терпится попасть домой.

Глаза Даффи были серыми и отстраненными.

– Поговорите с полковником.

Кивнув, Сайджерсон повернулся и отдал честь.

– Полковник Хагин. Как ваша рука?

– Бесполезна. Но это поверхностная рана. Она ничего не значит.

– Сэр, мы занимаемся ранеными внизу, – сказал Сайджерсон. – Солдаты делают импровизированные повязки. Возможно, вам следует заглянуть к ним, чтобы вас подлатали.

– Я и так вполне, как вы выразились, подлатан. Однако, мистер Сайджерсон, вам следует воздержаться от приказов офицерам высшего ранга, занятым серьезным делом.

Глаза Сайджерсона сузились, ноздри раздулись.

– Это было предложение, сэр. Не приказ. Разумеется, вы вольны поступать как считаете нужным.

– Я это знаю. И вам тоже следует это знать.

Возможно, Черчилля и не интересовал ранг волонтеров – или его отсутствие, – однако Сайджерсон не питал никаких иллюзий насчет того, чей ранг выше: настоящего британского полковника или вышедшего на пенсию старика. Судя по всему, Хагин их тоже не питал. Чтобы оспорить законность захвата Хагином командования судном, придется застрелить полковника, и хотя его поведение вызывало у Сайджерсона гнев и неприязнь, он не был готов к убийству. Поэтому молча кивнул.

– Разумеется, сэр. Мои извинения.

Даффи повернулся к нему. Возможно, усталость, напряжение, стрельба и неразбериха последнего рейда наконец взяли над ним верх: он выглядел больным, позеленевшим и слабым.

– Полковник Хагин желает взглянуть на наши карты, Сайджерсон, – произнес Даффи невыразительным голосом. – Не могли бы вы принести их сюда?

– Наши карты?

– Наши навигационные карты.

Сайджерсон знал, какие карты он имеет в виду – других у них не было.

– Да, сэр, – ответил он. – Я скоро вернусь.

Внизу мальчики и Уилкс устроили раненых и других солдат для путешествия, и воцарился относительный порядок. Как ни удивительно – должно быть, они прятали их под фуражками или шлемами, – у некоторых имелись при себе сухие сигареты, и большинство курили. Роясь возле радио в поисках карт, Сайджерсон услышал, как за его спиной Уилкс на палубе отчитывался перед Хагином:

– У нас девятнадцать карабинов, сэр, и шестнадцать ящиков патронов. Двадцать четыре пистолета, примерно сотня патронов на каждый. Шесть «Бренов» и четыре ящика патронов. Более тяжелых орудий и лафетов нет. Сорок гранат Миллса. Все мокрое.

– Я и не ожидал, что что-либо останется сухим, лейтенант Уилкс. Главное, чтобы все работало. Пускай солдаты осмотрят, проверят и подготовят оружие.

Уилкс не стал задавать вопросов, а просто отдал честь.

– Есть, сэр.

В нижней каюте под палубой Сайджерсон прошептал:

– Он что, спятил?

Уилкс быстро покачал головой – не спрашивайте! – и отвернулся, чтобы передать людям последний приказ сверху. Отойдя от двери, шепнул Сайджерсону:

– Если он послал вас за чем-то, поторапливайтесь.

Взяв карты, Сайджерсон вернулся на мостик.

Не поблагодарив, Хагин забрал их здоровой рукой. Придерживая нижний угол локтем раненой руки, расправил карты под защитой ветрового стекла и, узнав у Даффи положение судна, склонился над ними.

Двигатель работал на холостых оборотах, «Куколка» поднималась и опускалась на волнах, а Хагин внимательно изучал карты. На палубе раздались пробные выстрелы. Сайджерсон с Даффи переглянулись. Они просто ждали. Был конец мая. Солнце пробилось сквозь тучи, и воздух неожиданно потеплел.

Наконец Хагин откашлялся и выпрямился.

– Капитан, – обратился он к Даффи, – если я правильно прочел карты – а я не думаю, что ошибся, – мы приблизительно в двенадцати километрах от канала А. Это так?

Подойдя к нему, Даффи посмотрел на карты.

– Да, сэр, практически.

– Значит, мы сможем оказаться возле устья, скажем, через полчаса?

– Да.

– Хорошо, меняйте курс. Там мы и нанесем удар.

– Удар, сэр? – не сдержался Даффи.

– Да, капитан. Удар. Отомстим за Корону и утрем фрицам нос. – Хагин повернулся к Сайджерсону: – Не говоря о стратегической ценности арьергардного боя. Если немцы решат, что мы подобрались к ним с тыла, это замедлит их наступление на Дюнкерк. Мы дадим нашим братьям на берегу еще один день, может, два.

– Простите, сэр, – сказал Даффи, – но, при всем уважении, у вас только тридцать солдат, и они едва держатся на ногах.

Хагин ощетинился и вытянулся в струнку.

– Я прощаю вам ваш вопрос, капитан, поскольку вы с «Дуврской куколкой» оказали нам героическую, неоценимую помощь. Однако вы должны знать, что я имею право командовать, а на вашем борту в данный момент находится одна из лучших боевых единиц во всех БЭС. Если не лучшая. Смысл существования Четырнадцатого полка – бой во славу Англии. Также доведу до вашего сведения, что я не настолько глуп, чтобы разворачивать на А обширную кампанию. Мой лейтенант Уилкс хорошо говорит по-немецки, и прежде чем на наш последний лагерь напали, он отследил регулярный радиообмен между наступающими немецкими подразделениями. Судя по всему, все танки, идущие на Дюнкерк, пересекли А, чья ширина составляет всего тридцать метров, посредством двух понтонных мостов. Теперь они оставили эти мосты под защитой небольших вспомогательных отрядов, которые будут прикрывать отход танков. Полагаю, я с моими людьми без особых проблем возьму один или оба моста. – Он позволил себе легкую улыбку. – Даже с одной рукой, привязанной за спиной.

Хотя Хагин казался Сайджерсону заносчивым и опрометчивым, он не мог отрицать, что полковник – отважный человек, который также знает подход к своим солдатам.

Составив план «освобождения» понтонов через канал А, Хагин вызвал Уилкса на мостик и подробно описал предстоящую операцию. Хотя полковник торопился достичь устья А, он хотел оказаться там не ради кровожадного и, возможно, глупого желания застать немецких солдат врасплох, а ради того, чтобы его люди получили возможность несколько часов отдохнуть в более удобном месте – подальше от ветров и волн Ла-Манша, – прежде чем вновь идти в бой. Может, им даже удастся поспать. Разумеется, они также будут голодны, и полковник сообщил Уилксу, что хотя этот вопрос его тревожит, тут ничего не поделаешь, пока они не вернутся на берег, где можно будет отправить несколько отрядов на ближайшие фермы или в деревни. Он полагал, что местные жители проявят сочувствие к британцам после жестокого блицкрига.

Пока Даффи вел «Куколку» к берегу, Хагин с Уилксом спустились на палубу, собрали людей и еще раз обсудили с ними план. Никто не ликовал – эти солдаты видели, на что способны немцы, – но никто и не проявлял недовольства. Они уже проверили оружие, и теперь Хагин велел им устроиться поудобней, если удастся. И попробовать поспать. Он не собирался демонстрировать своих людей средь бела дня немцам, которые могли патрулировать берега канала. Они причалят под прикрытием дамбы, в тихой воде.

Затем Хагин вызвал волонтеров, готовых отправиться на сушу на поиски пищи, и Сайджерсон шагнул вперед.

Он отметил мелькнувшее в глазах Хагина изумление и одобрение. Однако полковник сказал:

– Отлично, мистер Сайджерсон, однако вы понадобитесь нам, чтобы выбраться, когда мы уничтожим понтоны. Кроме того, вы гражданское лицо, и если вас поймают, то сочтут шпионом и, без сомнения, застрелят. Но мы все ценим ваш поступок. Спасибо.

Внезапно Сайджерсон начал понимать, почему люди Хагина столь преданы своему командиру.

Двадцать минут спустя Даффи вновь заглушил двигатели. Все, за исключением Хагина и Уилкса, спрятались за бортом, а «Куколка» беспрепятственно миновала волнолом и вошла в небольшую бухту. Здесь не было ни домов, ни административных зданий, ни, самое главное, немцев. Даффи прошел по бухте еще километр, после чего нырнул в устье широкого канала с низкими берегами – А.