Позволь тебя не разлюбить (СИ) - Лабрус Елена. Страница 13

— Что-то у меня совсем пазл не складывается, — развёл руками мой Король. — Рябе то зачем твоя земля? А монастырская? Зачем им всем эта чёртова земля? Я понимаю, монастырь пытается забрать свою территорию, монастырь или епархия, которой он принадлежит. Но Ряба…

— Так вот почему ты отправил в монастырь Лялю, — сообразила я, что монастырь здесь выглядит самым заинтересованным лицом. — Кстати, а кто она?

— Ляля? — посмотрел на меня Андрей. — Моя помощница.

— В каком смысле? — толкнула я дверь, что вела с причала в дом.

— В смысле секретарь. Но должность личного секретаря — это лишь малая часть её работы, она что-то вроде моего компаньона, детектива, друга, соратника и палочки-выручалочки.

— А ещё ты с ней спишь, — подсказала я.

— Ревнуешь? — улыбнулся он.

— Конечно. Ты теперь спишь в моей постели, — повернула я к гостиной.

— Я бы тоже ни с кем не хотел тебя делить, — сказал он.

Я засмеялась.

— Кажется, ты ударился головой сильнее, чем кажется.

— Может быть, — прижал он меня к стене. Упёрся руками, топя в омуте зелёных глаз. — Но, если ради тебя мне снова придётся улететь с моста, я соглашусь не раздумывая.

«А я, не раздумывая, прыгну за тобой в ледяную воду», — подумала я, но промолчала.

Это ведь неправильно — так хотеть мужика, с которым знакома три дня, что готова отдаться прямо здесь.

Или это и есть любовь? То самое, чего я так ждала?

Чёрт, как всё сложно. Особенно сопротивляться, когда его губы так близко, сердце стучит, как помешанное, а ноги не держат.

— Я не смогу остановиться, если тебя сейчас поцелую, — словно спросил он разрешения.

Это было так трогательно и так неожиданно, при всём его напоре, что я чуть не выпалила:

Да целуй уже, чёрт подери!

Глава 16

Но не успела.

В его кармане пронзительно зазвонил мой телефон.

— Прости, это важно, — достала я аппарат.

Судя по рингтону, звонила главный бухгалтер, а значит, ещё и надолго.

Прижав телефон к уху, я ушла в кухню, а Кирсанов… Кирсанов пошёл к себе в гостиную.

Когда часа полтора спустя, я, наконец, освободилась, голова гудела от бессмысленных разговоров, ухо болело от телефона, но у меня был готов обед, а ещё план отвезти Андрея на обследование.

С планом, правда, пока пришлось повременить, он требовал конфиденциального разговора, а стены в доме картонные, а вот обед я сразу накрыла на террасе и позвала Короля.

— Ты как? — спросила я совсем не из вежливости. — Голова прошла?

— Да. Стало намного лучше. У тебя какие новости?

— Да особо никаких. Моя главный бухгалтер чертовски любит поговорить. И перебить неловко, и слушать — не переслушаешь. Пока про всех внуков не рассказала, не успокоилась, — слегка приврала я.

На самом деле было у Ираиды Петровны два хобби: первое — активно сватать мне своих племянников, которых у неё было с десяток, а второе — искать мне новую работу.

Казалось бы, нелогично: кто же добровольно избавляется от хороших работников, а я плохим не была. Но тут были «но»: во-первых, женщина она была пенсионного возраста, поэтому очень боялась увольнения, а во-вторых, я лучше всех подходила на её должность. Поэтому главный бухгалтер, прикрываясь душевной добротой, активно искала мне местечко, где и зарплата будет повыше, и коллектив помоложе, и неважно ещё что, лишь бы я соблазнилась.

Сегодня, правда, соблазняться было нечем: племянник какой-то подержанный, только что разведённый с детьми, и работа странная — в епархии.

Я невежливо переспросила:

— Где?!

— Вивачка, — звала она меня на манер героини фильма, что улетала с Якиным в Гагры, — ты не представляешь, как редко они набирают сотрудников. Мне сообщили по большому блату. И представить не можешь, как хорошо платят. Зарплата, конечно, зависит от пожертвований, но приход у нашей епархии большой, покровители богатые, а сотрудников они не обижают, слава богу, — явно перекрестилась она.

— Ираида Петровна, я хоть и крещёная, но, можно сказать, неверующая, а там, наверное, дресс-код: юбка до пят и платок, не ругнись, не помяни чёрта, баланс сдаём с молитвой, налоги платим с божьей помощью, корпоратив — чаепитие, премия раз в год на Пасху, а на отпуск планируем крёстный ход. Я на такое не подпишусь, сколько бы ни платили.

— Да что ты, Вивачка! Там мирские в основном работают, и правила светские. Никто же из церкви тебя не выгонит, если ты в джинсах зайдёшь, хоть вроде и не принято, но не выгонят. Так и там. Твоё личное дело, в чём ходить на работу. А бухгалтерия есть бухгалтерия: проводки, выписки, расчёты. Давай я тебе номерочек скину, ты сходи на собеседование, тем более пока в отпуске…

Дальше она опять завела свою любимую песню: что мне надо двигаться, получать новый опыт.

Я, как обычно, кивала, чистила картошку, слушала вполуха и никуда не собиралась уходить, как, впрочем, и занимать её должность…

Мысли снова вернулись к Андрею.

— Ты же понимаешь, что у кого-то должен быть мотив испортить в твоей машине тормоза? — посмотрела я на Кирсанова.

— Конечно, понимаю. Поэтому я здесь.

— Тебя хотели обнулить, мой Король.

— Боже, как это звучит, — закатил он глаза. — У меня волосы дыбом встают, когда ты своими вишнёвыми губками произносишь «мой король». И если бы только волосы. Может, продолжим наверху?

— И как много девушек соглашается продолжить? — усмехнулась я.

— Считаешь меня бабником?

— Ты бы предпочёл считаться болтуном?

Он засмеялся.

— А тебе палец в рот не клади.

— И со всем остальным я бы тоже не советовала торопиться.

— Да, девушки у меня были. Много. Разных. Но, увы, — он покачал головой. — Всё не то.

— Ни за что не поверю, что ты ни разу не влюблялся.

— О, тысячу раз. Но ни одна из них не умела водить катер, — улыбнулся он. — Научишь меня?

— Ну если ты считаешь, что уже настолько поправился… — махнула я рукой, приглашая его на борт.

Глава 17

Учить его было просто. Его Величество с первого раза усвоил, как трогаться с места, как делать на воде восьмёрку, что руль нельзя докрутить, если выключить двигатель и что лопасти мотора всегда крутятся в одну сторону, и это надо учитывать.

Куда сложнее было чувствовать его за спиной. Его тепло. Его дыхание.

В нём было так много томящего, мужского, сильного, что у меня подкашивались ноги, — так хотелось в его объятия. Такого со мной никогда не было.

И он практически не оставлял мне шансов — обнимая, заслоняя от ветра, согревая собой.

— А это что за странное место? — показал он на стоящие в воде деревья.

— Подводный лес. Русалочья заводь, — ответила я, сбрасывая скорость и медленно двигаясь между стволов возвышающихся из воды деревьев. — Осторожнее, — улыбнулась я, когда Андрей нагнулся через борт, — а то русалки утащат.

Он лукаво улыбнулся, стянул с себя штаны, рубашку и нырнул. Вошёл в воду как рыба без единого всплеска, я и сказать ничего не успела.

— Андрей! Чёрт бы тебя побрал, — металась я от борта к борту, а он всё не всплывал. — Кирсанов! Это не смешно. Андрей!

Я вспомнила все страшные истории, что слышала с детства про русалок. Про их красоту. Про их коварство. Вспомнила статистику: в озере каждый год кто-нибудь тонул, как правило, из мужчин, как правило, из приезжих, и местную легенду, что это коварные русалки собирали «дань» — заманивали к себе и развлекались. Тонули те, может, и по пьяни, может, натыкаясь на ледяные подводные родники, от которых захватывало дух и легко мог случиться сердечный приступ, но, как знать — легенды возникают не на пустом месте.

— Андрей! — крикнула я. Но словно прошептала. Была у этого места особенность: оно гасило звук. Здесь не было эха, не было ветра, не было ни единого движения воздуха, только погибшие деревья, исполинами уходящие в небо.