Позволь тебя не разлюбить (СИ) - Лабрус Елена. Страница 5

— Тебя хотели убить? — не знаю, что меня поразило больше: что он был на волосок от смерти, или то, с каким равнодушием об этом говорит.

— Вот заодно и узнаем. Пусть думают, что я мёртв. Машина утонула, тело унесло. Куда впадает эта маленькая река?

— Не знаю, в большую реку, наверное, — пожала я плечами.

— Вот пусть там меня и ищут.

Он уставился в окно. Между бровей залегла хмурая складка.

Много бы я дала, чтобы узнать, о чём он сейчас думает. Скользнула взглядом по длинным пальцам, мягко барабанящим по колену. Обручального кольца не было.

«Вивьен!» — одёрнула я себя. И, будь это диалог, наверное, ответила бы: «Что, Вивьен? Я не виновата, что он так чертовски хорош».

Я и так ехала не быстро, но ещё сбавила скорость перед домом. Очень любила этот момент.

Как в сказке, лес расступался, а из-за плотного ельника появлялась поляна.

За поляной на берегу озера и стоял двухэтажный дедушкин дом.

Но разглядывать красоты было некогда.

Едва машина остановилась, моего короля совсем не по-королевски вырвало.

Спасибо, что открыл дверь.

— Прости, — побледнев до цвета школьного мела, он вытер рот.

— Плохой знак. Сотрясение.

— Ни хрена, прорвёмся, — отмахнулся он. Выбрался из машины.

Я достала из укромного места ключ. Открыла дверь.

Мой гость поднял руку, чтобы не стукнуться головой о притолоку, и чуть не оступился.

— Осторожно, ступе… — не успела я предупредить, но реакция у него была отменная, как и манеры — он удержался и даже подал мне руку.

— Да я как-нибудь сама, — оценила я протянутую ладонь.

— Но со мной же лучше, — и не думал он тушеваться, просто сгрёб меня в охапку и поставил на пол внизу короткой лестницы.

На это требовалось куда меньше времени, но он легко позволил себе прижимать меня к себе лишних пару секунд.

Ох и натиск, Ваше Величество, — покачала я головой.

А может, он просто кинестетик? Ну из тех, что не могут без прикосновений и воспринимают большую часть информации через касания? Или всему виной контузия? Вёл он себя, конечно, как отъявленный кобель, но так хотелось пообманываться на этот счёт.

Одолев коридор-прихожую, мы оказались в просторной гостиной.

— Присядь пока, — показала я на кресло. Его Величество был бледнее моли.

Он редкий раз не стал сопротивляться. Заскрипела потёртая кожа, когда он сел, осматриваясь по сторонам.

Главными в обшитой морёным дубом комнате были книги в больших шкафах, да разные «побрякушки», как называл их дед, привезённые со всего мира.

Большой кожаный диван, резной журнальный столик, старое кресло-качалка. Всё это терялось на фоне большого круглого штурвала от дореволюционного ледокола и чучела настоящей акулы в углу. Но даже их затмевал вид на озеро, что открывался за панорамным окном.

Я поторопилась раздёрнуть плотные шторы, чтобы впустить в комнату свет.

— От чёрт, ничего себе! — выдохнул господин Король.

— Да, мне тоже нравится, — обернулась я.

Стянув тугую резинку и тряхнув волосами (аж голова разболелась, так надавила, зараза), я лишь ненадолго задержалась взглядом на синей глади озера.

Но мой неожиданный гость смотрел не на озеро, не на блестящий бронзовым ободом штурвал ледокола и даже не на акулу, что хищно оскалилась, изогнув мускулистое тело — он с любопытством разглядывал меня.

— Да ты красавица, — оценил он.

Глава 4

Я покачала головой: ну точно контузия!

— Я недавно читала книгу, — нащупав механизм, раскладывающий диван, я опустила тугую ручку, — там у девушки из-за травмы головы было искажённое видение. Она всё видела безобразным: предметы, картины, лица. И жизнь казалась ей такой же безобразной и бессмысленной. А у тебя, похоже, наоборот.

— Думаешь, я настолько стукнулся головой? — стёр он кровь, что вновь потекла по виску.

— Думаю, надо снять мокрую одежду и обработать рану, — ответила я и пошла на кухню — принести лёд, чтобы положить на его воспалённый лоб.

Понятно, что он чуть не погиб, что по мозгам шарашит адреналин, что он просто самоуверенный засранец, из тех, что чертовски нравятся девчонкам, и знает это, но, оказавшись на кухне, я всё равно улыбнулась.

Придирчиво осмотрела себя в дверце шкафа. Втянула живот. Расправила плечи. Тряхнула волосами и… махнув рукой, высыпала в чистое полотенце целый лоток льда.

— Кровь вроде остановилась, — пока он держал лёд на уже обработанной и заклеенной ране, мокрым полотенцем я стирала с его лица грязь. — И порез небольшой, но ты потерял сознание, опять же тошнота, головная боль. Все признаки сотрясения налицо. Хорошо бы тебя доктору показать.

— Нет, — сказал он не терпящим возражений тоном и болезненно скривился, подтверждая моё предположение о головной боли.

— Я могу привезти врача... — начала я, но он не позволил мне договорить.

— Никаких врачей, — поймал мою руку, положил ладонью на лицо. — Вот, мне уже легче. А так ещё лучше, — подтянул к себе, обнял. Втянул носом запах. — Ты так вкусно пахнешь, Дюймовочка. Как-то это называется… ароматерапия, кажется.

Вот нахал! — мысленно возмутилась я, вдруг почувствовав вполне определённое желание.

И это не желание от него избавиться.

«Ви, держи себя в руках!» — приказала я себе и высвободилась из его объятий.

— Я постелю тебе здесь, — сказала я, доставая из шкафа постельное бельё. — Тебе надо лечь.

— Я же правильно понял, что никакого деда нет? — спросил мой гость, прижимая к себе руку, что тоже явно пострадала. Наверное, растянул или вывихнул плечо.

— Дед умер три года назад, — нехотя призналась я, застелив на мягкий наматрасник свежую простыню и закрепив на углах.

— А сколько в доме комнат? — хотел встать Король, когда я достала одеяло, чтобы мне помочь, но я его остановила.

— Давай без этого бессмысленного героизма. Я справлюсь сама, а тебе лучше посидеть спокойно, — приказала я, начав воевать с пододеяльником. Пододеяльник нехотя, но сдавался. — Комнат три. Эта и ещё две наверху. Бабушка сама спроектировала дом, она была архитектором. — Ей пророчили, что непрактичные в нашем холодном климате панорамные окна не будут держать тепло, что сваи не выдержат и дом элементарно смоет, что от воды всё сгниёт и заплесневеет. Но она никого не стала слушать. И дом стоит больше тридцати лет, и даже книги в шкафах не отсырели.

— А это кто рисовал? — кивнул он на картину над камином.

— Я, — пожала я плечами, коротко глянув на двух, словно кружащих в танце ласточек.

— Нравятся ласточки?

— Они приносят удачу, — снова пожала я плечами. — А ещё они символ верности, семьи и домашнего очага, где всегда тебя ждут.

— Значит, твоя бабушка была архитектором, а твой дед? Путешественником?

— Нет, то есть, не в прямом смысле этого слова, он был учёным, географом. Занимался историей освоения Арктики и Антарктики, ходил в экспедиции, писал книги.

— И в доме есть все удобства?

— Да, дед провёл электричество ещё до начала строительства. Когда получил за заслуги перед отечеством участок в несколько гектаров леса. Тут всё есть. Скважина. Вода горячая, холодная. Дизельный генератор на всякий случай. Кстати, обогреватель, — щёлкнула я выключателем калорифера и передвинула его ближе к дивану.

— А телевизор?

— Вот телевизора нет, — развела руками. — Но есть вайфай. Я здесь периодически живу и работаю удалённо, но сейчас я в отпуске, — говорила я, конечно, много лишнего, но ничего не могла с собой поделать. — Прости, всё время начинаю болтать, когда нервничаю.

— А ты нервничаешь? — удивился Король.

— Не так часто у меня бывают гости, — положила я подушки.

— У тебя здесь и гости бывают?

— Нечасто и в последнее время всё больше неприятные, но бывают. Есть хочешь?

Он отрицательно качнул головой.

— Поняла. Но чай, наверное, не помешает?

— Мне с маракуйей.

— С чем? — обернулась я.