Дай-сан - ван Ластбадер Эрик. Страница 42

Они провели его по дому с простой незатейливой обстановкой: татами на деревянном полу и небольшие лакированные столики. На стенах висели гравюры, изображавшие путников на дороге. Он заметил, что дорог было только две, и они постоянно повторялись на рисунках. Одна – высоко в горах, вторая – вьющаяся вдоль морского берега.

Они прошли в заднюю часть дома, туда, где летели искры и воздух был плотным от жара. Здесь женщины оставили его, и он, уже в одиночестве, принялся неспешно спускаться по ступеням. Над ним возвышалась труба из зеленого кирпича.

Двигались мехи.

Молот бил по наковальне, и розово-желтые искры, словно огни фейерверка, уносились в воздух.

У горна работал обнаженный по пояс человек в черных шелковых штанах. Длинные иссиня-черные волосы струились у него по спине непослушной гривой. Широкие плечи, узкая талия, на бедре – меч в ножнах…

Кузнец повернулся к нему, и оказалось, что это женщина. Обнаженные груди лоснились от пота. Взгляд темных глаз был бесхитростным и открытым. На широких губах заиграла улыбка. Она подняла над головой громадный раскаленный молот.

– Почти готово.

Мелодичный и звучный голос.

Он вздрогнул. На мгновение ему показалось, что он узнает ее…

– Ты пришел как раз вовремя. – Она показала на грубый деревянный стол справа. – Короткий уже готов.

Он подошел к столу, взял спрятанный в ножны меч и медленно обнажил его. Длинный, слегка изогнутый клинок отразил свет кузнечного горла, блеснул ослепительной вспышкой в раскаленном воздухе.

Застегнув пояс с ножнами у себя на бедрах, он расставил ноги и сделал несколько пробных стремительных выпадов в воздух. Оставшись довольным как весом, так и балансировкой оружия, он убрал меч в ножны.

Он собирался уже отойти от стола, но тут его взгляд случайно упал на какой-то странный предмет, и он с любопытством протянул руку. Это была перчатка из шкуры Маккона, на вид – пара той, которую он носил на левой руке.

– Надевай, не стесняйся, – сказала женщина-кузнец. – Ведь он оставил ее для тебя.

Они долго смотрели друг на друга.

– Знаешь, – проговорила она, – ты совсем не такой, каким я тебя представляла. Как будто незавершенный…

Она пожала плечами.

– А ты… – он натянул вторую перчатку и подошел к ней вплотную, – …мне кажется, я тебя знаю, но я…

– Вот, посмотри сюда.

Он встал у нее за спиной и принялся наблюдать за ее работой, потому что она попросила его об этом. Она взяла в руки меч, примерно на треть длиннее того, который уже был у него и который она назвала «коротким». В середине клинка металл отливал сине-зеленым, но вдоль заточенных кромок он был бледно-зеленым. Гарда была изготовлена из цельного куска резной ляпис-лазури, усиленной металлом, а рукоять – из черного металла, отделанного полированным нефритом цвета морской волны.

Она окунула клинок в бочку с водой. С шипением повалил густой пар. Перед тем, как вернуть меч на наковальню, женщина тщательно обтерла его куском замши. Из лакированного железного ящичка возле горна она извлекла какой-то инструмент, похожий на нож, и поскребла обе кромки по всей длине клинка. Потом достала длинный напильник и подточила края. Оставшись довольной работой, она понесла меч к деревянной раме, посередине которой был укреплен блестящий камень. Его выщербинки искрились на свету. Она нажала ногой на педаль, и камень быстро закрутился. Она осторожно поднесла клинок к вращающейся поверхности.

Искры разлетались горячим снегом.

Раз, другой, третий.

У него закружилась голова, и он отвернулся, подняв глаза к снежной вершине Фудзивары. Ветер разогнал тучи, и на небе опять показалась мерцающая россыпь бело-голубых звезд, до жути отчетливых и как будто живых в разреженном горном воздухе. Возможно, своим непрестанным мерцанием они передавали ему какое-то тайное послание. Но теперь он уже был уверен, что они не подскажут ему ответ, поскольку, пока в мире правит человек, загадки и тайны останутся все равно.

Через какое-то время женщина-кузнец закончила полировать края клинка на смоченном маслом камне, опять уложила меч на наковальню и аккуратно протерла его по всей длине.

Низко склонившись, она выгравировала на его поверхности свое имя, после чего отполировала его еще раз – уже последний.

Потом она повернулась и подала ему меч.

Приняв оружие, которое лежало в его руке как влитое, он поднял клинок перед собой и взглянул на свое отражение в зеркальной поверхности. Он смотрел на себя как бы в первый раз, но это и был первый раз.

Теперь глаза у него были бледно-зелеными, с золотистыми пятнышками, окаймляющими большие зрачки. Продолговатые, миндалевидной формы. Высокий прямой лоб. Шелковистые черные волосы, свободно ниспадающие на плечи. Смуглая кожа. Высокие и массивные скулы. Но черты как будто расплывались, не позволяя себя разглядеть, он понял только одно – что-то странное было в его лице, что-то неуловимое… Он резко отвернулся и встретился взглядом с темными, точно маслины, глазами женщины.

Она смотрела на него безмятежно, но, проникнув в глубину этих глаз, он обнаружил там свирепую силу, сдерживаемую до поры, и узнал эту темную, лихорадочную мощь.

Отмщение.

А что еще их объединяет?

– Кто ты? – спросил он.

– Ты доволен своим новым оружием?

– Да, очень.

– Хорошо, – она рассмеялась. Ее груди дразняще заколыхались.

Не сказав больше ни слова, она повела его в дом. Женщины в халатах сняли с нее штаны, и только сейчас он заметил, что они удерживались на талии овальной лазуритовой булавкой.

И когда она забралась в источающую пар деревянную лохань с ароматной водой, к нему вспышкой радуги вернулось воспоминание, словно летучая рыба выскочила над поверхностью бурного моря – мимолетное видение из другой жизни.

– Нет, – выдохнул он. – Этого не может быть. Не может быть.

Теперь ее тело казалось меньше, оно было светлым и плотным. Когда вода смыла пот, ее кожа порозовела, растертая грубыми губками в руках прислужниц.

– Я видел, как ты умирала… Видел твою разорванную плоть… кровь…

Протянув к нему руки, она прервала его:

– Хватит. Я – кузнец, ты – чародей.

Прислужницы сняли с него халат, и она невольно задержала дыхание при виде его странного тела. Ее темные глаза загорелись.

– Не понимаю, – он действительно растерялся. – Дор-Сефрит – чародей, а не я.

Он забрался к ней в лохань.

Она поцеловала его странные губы, вскрикнув, когда они соприкоснулись.

– Но его больше нет, – шепнула она ему в ухо.

Дыхание нежное, как заря.

Ее сильные пальцы исследовали уникальный объект – его новое тело.

Его руки скользили у нее по спине, лаская ее. Она закрыла глаза. Они снова поцеловались и погрузились в ароматную воду. Вода всколыхнулась, сильнее, сильнее…

Опустившись на колени, прислужницы в коричневых халатах вытирали выплескивающуюся на пол влагу новыми губками.

Пока он спал в ее огромной кровати и время стояло на месте, а тело его настраивалось, исцелялось, она тем временем завершала свою искусную, многотрудную работу.

И когда он проснулся, его доспехи были готовы. Он надел черный лакированный нагрудник, отделанный лазуритом и зеленым нефритом. Серебряные ножны для его длинного клинка были украшены полосками малахита. Теперь у него было два меча: короткий – на правом бедре, длинный – на левом.

Она сама возложила ему на голову высокий шлем из красного жадеита и полированной меди. И ему сразу же захотелось отправиться в путь, спуститься с горы и покинуть Ама-но-мори. Кай-фен звал его, и надо было идти, подчиняясь настойчивому призыву. А еще он понимал, что ему предстоит совершить нечто большее, нежели просто схватиться с Дольменом, что без него последние силы людей сгинут в Кай-фене… но понимал он и то, что обязан следить за каждым своим шагом и за действиями тех, кто рядом, – к этому вынуждала безграничность его теперешнего могущества, ибо вместе с обновлением к нему пришло и осознание многосложности жизни. Ведь никто – даже Воин Заката – не закаляется за счет одного события и не создается для единственной цели.