Айсберг в джакузи - Луганцева Татьяна Игоревна. Страница 22

— Да, не портит…  — кивнула Анна, пряча улыбку.

— Мы можем продлить удовольствие, давай посидим вон в том летнем кафе,  — предложил Эрвин, указывая рукой в сторону.

В тени многовековых лип и тополей рядом с красочными клумбами и мраморными фонтанчиками стояли изящные столики на кованых ножках, за которыми сидели отдыхающие. В стороне резвились две ухоженные маленькие собачки. За одним из столиков устроился мужчина в национальной австрийской одежде, он мелодично играл на аккордеоне, украшенном перламутром.

— Придется выпить еще кофе,  — предупредил Эрвин.

— С удовольствием,  — ответила она,  — в таком райском местечке, при такой погоде, да на улице.

Сказано  — сделано. Анна с облегчением вытянула уставшие ноги и даже скинула туфли, виновато посмотрев на своего спутника.

— Я же не на светском мероприятии,  — извинилась она.

— Ты думаешь, я бы почувствовал неловкость за твое поведение?  — удивился Ламар и, внезапно встав на колени, стал массировать ей ноги.

Анна покраснела.

— Эрвин, прекрати!

— Сейчас разомну тебе мышцы….

К ним приблизился официант в длинном клетчатом фартуке, с любезной улыбкой на лице.

— Молодые люди?

— Два кофе и?..  — посмотрел на Аню Эрвин.

«Просто зачарованный принц у моих ног»,  — подумала она, ощущая мурашки по всему телу от прикосновения его сильных и в то же время нежных рук.

— Творожный штрудель,  — заказала она то, что вспомнила из национальной кухни.

— Два штруделя,  — кивнул Ламар.

— Вино?  — продолжал улыбаться официант.

— Нет!  — торопливо ответила Анна.

— Я вас узнал,  — нагнулся к уху Эрвина официант,  — и горжусь вами, как своим соотечественником, вы столько сделали для людей!  — многозначительно повел он глазами.

— Спасибо,  — так же тихо поблагодарил его Эрвин, опуская голову и всем своим видом показывая, что он не хочет развивать эту тему.

Официант ушел, а Аня попросила своего кавалера встать с колен и сесть напротив.

— Ты просто расцвела,  — с нежностью рассматривал ее лицо Эрвин,  — у нас в сельской местности ты так себя не чувствовала. Похоже, ты  — городская жительница. Больше любишь «каменные джунгли»? Давай купим квартиру, я не против. Хочешь, в центре Вены?

— Да что ты все давишь на меня?! Я же сказала, что подумаю,  — ответила она.

Официант принес на большом овальном подносе сахарницу, две чашки с блюдцами и кофе, а также два маленьких металлических молочника со взбитым теплым молоком для приготовления кофе меланж. Анна наслаждалась чистым воздухом, красивым пейзажем, качественным кофе и умным собеседником. Легкий ветерок трепал ее волосы и белоснежную скатерть на столике, разнося аромат кофе по всему парку. Солнце пробивалось сквозь резные листья и бросало причудливые узоры на траву.

— Все-таки ты чудно выглядишь,  — завел свою песню Эрвин.

— Все-таки ваш кофе не очень крепкий,  — сказала Анна, отводя глаза в сторону и делая вид, что не слышит его комплимент.

— Он варится из особых зерен с привкусом карамели и ванили, с ароматом земляники, легким послевкусием…

— Ой, гурманы!  — прервала его Аня, качая головой.  — А у нас с утра встанут с опухшим лицом и больной головой, так как накануне поздно легли, выпили и плотно поели один раз в сутки на ночь. Да еще отравились смогом. Приползут на кухню, сыпанут две ложки растворимого кофе в чашку, зальют хлорированным кипяточком и выпьют две порции с горьким послевкусием оттого, что вроде проснулся и пора работать, а не хочется.

Ламар рассмеялся.

— Как у вас все плохо!

— Я не говорила, что плохо,  — посмотрела на него в упор Анна,  — это ты сказал.

— А что же, хорошо, что ли?  — удивился он.

— Это по-нашему, по-родному. Эрвин, тебе не кажется, что не следует ухаживать за мной  — девушкой, привыкшей к растворимому кофе? Надеюсь, ты понимаешь, о чем я? Мы очень разные. Тебе надо обратить внимание на женщину, которая живет в такой же обстановке под звуки венских вальсов…

— Я сам знаю, что мне надо, а что нет.

— Да не должны мы были встретиться! Все равно ничего не получится!  — в отчаянии произнесла Аня, ставя пустую чашку на блюдце.

— Но ведь встретились же… втроем,  — улыбаясь, добавил он.

— Почему втроем?  — испугалась Аня.

— Ты, я и Купидон, поразивший наши сердца,  — пояснил он.

— А…  — с облегчением вздохнула она.  — Купидон, я думаю, был или пьян, или двоечник по стрельбе из лука.

— А я бы сказал ему большое спасибо,  — произнес Эрвин, обращая последние слова к подошедшему официанту и расплачиваясь с ним.

— Вы очень красивая пара,  — сказал тот им напоследок.

— Вот слышишь, что люди говорят,  — улыбнулся Эрвин,  — а ты заладила: двоечник по стрельбе.

Он оставил чаевые аккордеонисту, и они вышли из оазиса спокойствия, тишины и отдыха. Эрвин продолжил экскурсию по городу. Анну поражала та любовь, с какой он рассказывал о своей столице, и его знание истории. Она замечала по улыбкам на лицах людей, что некоторые его узнают и даже здороваются, показывая свое уважение. А женщины, причем разного возраста, просто глазели на него. Анне льстило, что рядом с ней идет такой кавалер. Они подошли к огромному костелу, поражавшему своим величием, стремлением к небу и черными от старости стенами. Они вошли в костел медленно и чинно. Анна еще раз отметила их различие даже в вере.

— Христианство одно,  — шепнул Эрвин ей на ухо,  — только антураж разный.

— Очень разный,  — согласилась она.

В католическом костеле упор делался на статуи святых, центральное место занимала фигура мадонны с младенцем. По углам располагались захоронения. Люди не бродили по залу, а тихо сидели на длинных лавках, устремив взгляды на Мадонну. Весь костел украшали живые цветы, и только запах был знакомый, церковный  — аромат ладана и еще чего-то неуловимого, возможно, к нему примешивались просьбы, благодарности тысяч людей, посещавших это место. Они вышли наружу и сразу же прищурились от яркого солнца. В костеле было прохладно и сумрачно, а на улице становилось жарко.

— Быть в Вене и не послушать какой-нибудь концерт  — преступление! Ты любишь классическую музыку?

— Классика  — это хорошо. Я не могу сказать, что я  — фанатка, но кто же откажется от прослушивания такой музыки в хорошем исполнении, да еще в таком месте, как Вена,  — ответила Анна.

— Это просто чудесно! Идем,  — потащил ее за руку Эрвин.  — В нашей столице почти постоянно проходят какие-нибудь музыкальные фестивали. Здесь сам воздух пропитан музыкой, сюда съезжаются исполнители со всего мира. Билеты на концерты многих известных композиторов продаются на полгода вперед.

— Как же мы попадем прямо сейчас?  — удивилась Анна.

— Венскую оперу я тебе не обещаю, но есть один музыкальный театр, где моя семья имеет зарезервированную ложу.

— Ух ты!

— Я помогал восстанавливать здание этого театра. Там орган  — один из старейших в Европе  — и потрясающая акустика в зале,  — тащил ее Эрвин,  — идем, это здесь недалеко.

Двухэтажное невысокое здание встретило их афишей, сообщающей о репертуаре концерта и также о том, что во втором отделении будет звучать орган.

— Прекрасно!  — обрадовался Эрвин, желавший, чтобы этот день запомнился Анне надолго.

— Мы уже опоздали.  — Она посмотрела на часы.

— Пять минут!  — фыркнул Эрвин и потянул ее за собой.

Когда они вошли в фойе, к ним навстречу вышел маленький, сгорбленный старичок.

— Концерт, господа, уже начался. О! Господин Ламар, как я рад! Давно вы к нам не заходили!

— Бабушка моя была…

— Да, госпожа Ламар чаще балует нас своим вниманием,  — согласился служащий,  — сейчас я выдам вам ключи от вашей ложи.

— Спасибо, друг,  — ответил Эрвин.

Они прошли по широким коридорам, устланным темно-бордовыми ковровыми дорожками, по мраморной лестнице, ведущей на второй этаж, к определенной двери. Эрвин открыл ее ключом, и они оказались в ложе. Анна вошла с замиранием сердца, было темно, звучала музыка. Она бросила взгляд в зрительный зал. Почти все места были заняты, только в бельэтаже и в таких же ложах, как у них, виднелись пустые кресла. Царила атмосфера театра, то есть ожидания чуда, чего-то необычайного. Она не могла не заметить по повернутым белым лицам, что многие люди обратили внимание на их появление. Они разместились в удобных бархатных креслах с золотыми кисточками на подлокотниках и погрузились в звуки музыки. Удивительное дело, человек без слуха не всегда определит фальшивые ноты, но даже он не сможет противостоять завораживающему действию музыки. Кого-то охватывает жалость к себе, кого-то ожидание радости, по крайней мере надежды на нее. Анна попыталась полностью уйти в звучащую музыку. Отвлекали ее только взгляды Эрвина, хотя они не могли ей не льстить. В антракте они вышли из ложи и направились в буфет. Меню помещалось на одном листе. Безоговорочно выбор был сделан в пользу кофе, к нему заказали сыр. Эрвин не сопротивлялся такому выбору. Здесь они сошлись с Анной во вкусах, так как оба любили этот продукт. Публика была соответствующая. Интеллигентные, умные лица, светящиеся глаза, люди все еще находились под воздействием божественной мелодии. Женщины одеты или в нарядные платья, или костюмы, но не с брюками. Люди разговаривали тихо, словно боясь спугнуть атмосферу, возникшую в зале. Словно музыка обрела здесь свое материальное воплощение.