Мико - ван Ластбадер Эрик. Страница 29

— Не заметил.

Готаро покачал головой.

— Ты был слишком занят. — Его улыбка снова омыла Нанги, ему стало немного легче. — Знаешь, а ты нас спас. Когда эти двигатели дали осечку, я был уверен, что с нами все кончено. Так бы оно и было, если б не ты.

Нанги закрыл глаза. Сказанные им два словечка истощили те силы, что еще оставались в нем.

Когда он снова очнулся, то заметил, что Готаро склонился над его ногами, пытаясь что-то сделать.

— Что там такое? — спросил Нанги.

Готаро резко отвернулся.

— Ничего, просто осматриваю твои раны. — Его взгляд скользнул по вздымающемуся морю.

— Никакой земли, — произнес Нанги.

— Что? — переспросил Готаро. — Да, совсем никакой. Наверное, мы недалеко от какого-нибудь из Марианских островов, но не думаю, что это что-нибудь изменит.

— Скоро нас должен найти Ногути.

— Да уж, — сказал Готаро, — наверняка скоро.

— Ему интересно будет узнать, что же именно не сработало. Да и всем вице-адмиралам и адмиралам тоже. Они захотят заполучить нас целыми и невредимыми.

Готаро не ответил, взгляд его блуждал где-то над водой.

— А где тот шторм, который мы заметили раньше? — Нанги было тяжело разговаривать и ужасно хотелось пить. Но он не собирался сдаваться. В тишине мысль о зияющей под ними бездне снова заполнит его разум жуткими видениями, у него опять сведет желудок и начнется рвота.

— Ветер еще не переменился, — рассеянно проговорил Готаро. — Он по-прежнему дует на северо-запад. — Очевидно, он думал о чем-то другом. О чем — Нанги не знал. И не спрашивал.

Наступило молчание. Только ветер свистел с завидным постоянством, надвигаясь на них невидимой стеной, да вздувшееся море раскачивало их вверх и вниз, вызывая тошноту. Нанги страстно хотелось увидеть на пустынном горизонте хотя бы одну чайку, вестника земли.

Тело его было влажным, и от ветра, пробиравшегося сквозь все щели и прорехи на униформе, он весь покрылся гусиной кожей. Его мочевой пузырь был переполнен, и, стеная от усилий, он с трудом отодвинулся от Готаро и неловко помочился, надеясь, что ветер и течение отнесут потом это все подальше.

С его ногами действительно что-то случилось. Он попытался пошевелить ими, но не смог. Превозмогая сильную боль, он приподнялся и дотронулся до них, но ничего не почувствовал. Казалось, они были деревянными.

Чтобы отбросить навязчивые мысли о параличе, Нанги начал оглядываться. Впервые ему удалось рассмотреть, на чем же они все-таки плыли. Это был кусок бортовой части “Мицубиси”. При сложившихся обстоятельствах все произведенные модификации сыграли им на руку. Тяжелая внутренняя изоляция, которая наверняка потянула бы их на морское дно, была демонтирована, ее заменяли перегородки из легкого металла, хорошо удерживающие воздух.

Нанги мрачно улыбнулся. Ногути и адмиралы будут просто счастливы, когда узнают об этом, подумал он не без иронии. Даже несмотря на то, что их драгоценный “цветок сакуры” отказался падать.

Закрыв глаза, он снова в изнеможении откинулся на спину, но постоянные толчки и качка отнюдь не располагали к отдыху. Он посмотрел на Готаро. Скрестив ноги, тот сидел неподвижно, как статуя. Может, он молился. Может, ему даже не было страшно. Если это действительно так, то Нанги ему завидовал.

От усталости и шока он снова стал впадать в забытье и уже не мог с точностью сказать, спит он или бодрствует. Где-то на грани между сном и явью в его помутненном сознании все затаенные необъяснимые страхи снова обрели над ним власть. Он чувствовал себя изолированным от внешнего мира — этакая крошечная клеточка, выставленная напоказ и совершенно беззащитная. Он видел себя плывущим на плоту, чувствовал боль своих ран и даже накатывающиеся на него временами волны тепла, которые сменялись порывами холодного безжалостного ветра.

И вот он уже не один — из бездонных морских глубин, словно демонический фантом, поднялось и нависло над ним нечто ужасающее. И волны стали вздыматься все выше и выше, будто нагрянул невидимый шторм. Огромные черные пирамиды угрожающе выстраивались в высокие гребни, вдавливая его вниз, в бесконечные, как тоннели, подводные пещеры.

Похолодев от ужаса, он цеплялся за грубую поверхность своего плота, сердце его бешено колотилось в ожидании того неизбежного, что должно было произойти.

И затем оно действительно прорвало водяную стену — монстр мрачных глубин океана, такое огромное, что затмило собой небо и звезды: монстр со сверкающими глазами, зияющей пастью и длинными, извивающимися, как змеи, щупальцами.

Глаза Нанги вылезли из орбит, он пронзительно закричал.

Готаро тормошил его, пытаясь разбудить.

— Тандзан! Тандзан! — кричал он настойчиво в его ухо. — Проснись! Проснись сейчас же!

Нанги открыл глаза. Он обливался потом, а тело его, обдуваемое леденящим ветром, била нестерпимая дрожь. Несколько минут он не мог сфокусировать свой здоровый глаз. Затем увидел обеспокоенное выражение на лице своего друга.

— Мы влипли.

— Что такое? — спросил Нанги. Язык у него словно распух и не слушался. — Враг?

— Мне бы хотелось увидеть сейчас хоть кого-нибудь, — сказал Готаро. — Даже врага. — Он крепко прижал к себе Нанги, пытаясь теплом своего тела унять его непрекращающуюся дрожь. — Мне не хотелось говорить тебе об этом раньше, я думал, что смогу сам что-нибудь придумать. Но теперь... — Он пожал плечами. — Ты ранен. Не знаю, насколько серьезно. Но ты потерял много крови.

Конечно, подумал Нанги, досадуя на то, что не догадался об этом раньше. Вот откуда и эта слабость, и эти приливы тепла, которые он ощущал.

— Я испробовал все, чтобы остановить кровотечение. Теперь это всего лишь тоненькая струйка, но все же... — В глазах Готаро была тоска.

— Не понимаю, — сказал Нанги. — Я что, умираю? В это мгновение их импровизированный плот сильно качнуло. Но Готаро, видимо, был готов к этому, потому что он крепко обхватил Нанги одной рукой, уцепившись за что-то другой. Их плавучая жестянка оказалась на удивление прочной — вынесла толчок такой силы и не перевернулась.

Лицо Готаро находилось совсем близко от Нанги. И он увидел в эбеново-черном зрачке своего друга собственное испуганное лицо.

— Посмотри туда.

В голосе Готаро звучала обреченность. Нанги проследил за взглядом своего друга.

— Нет! — выдохнул он охрипшим от ужаса голосом. Справа от них виднелся огромный черный треугольный плавник рыскающей акулы. Оцепеневший от страха Нанги увидел, как слегка изогнутый плавник развернулся и направился прямо в их сторону. Он был большим, таким большим... И Нанги мог представить себе размеры хищника, скрытого под водой. Тридцать футов в длину, нет, сорок... И его разинутую пасть...

Еще один толчок. Он зажмурил глаза; внутри у него все свело, и его снова вырвало — тем, что в нем еще оставалось, — прямо на себя и на Готаро.

— Нет, — простонал Нанги. — О нет... — Он был слишком слаб, чтобы повысить голос. Один из его страшных ночных снов стал явью. Смерть его не страшила. Но такая...

— Вот почему я старался полностью остановить твое кровотечение. Она заметила нас более часа тому назад, когда ты еще исходил кровью. Я думал, если мне удастся остановить кровь, ей надоест слоняться вокруг нас, и она уплывет на поиски чего-нибудь другого. Но я не смог.

Когда акула ударила их в третий раз, часть трубчатой перегородки, и без того уже расшатанной, отломилась. И нечто находившееся по меньшей мере в десяти футах спереди мощного спинного плавника раздробило ее надвое под темной поверхностью воды.

Нанги опять стала бить дрожь, и даже тепло тела Готаро не могло ее унять. Зубы его начали отбивать дробь, и он почувствовал, как из раненого глаза потекла кровь.

— Воины так не умирают, — прошептал он. Ветер, словно расшалившийся ребенок, подхватил его слова и унес прочь. Нанги устало уронил голову на плечо Готаро, и тут его окончательно прорвало: — Я боюсь, Сато-сан. Не самой смерти. А того, какая она будет. С детских лет я боялся морских глубин.