Черная заря - Коротких Владимир Александрович. Страница 27

Взяв с собой нескольких бойцов, они спустились с холма и, миновав дорогу, достигли места, где духи нашли свою погибель.

Картина, против ожидания Андрея, показалась ему еще более ужасной. Некоторые трупы, залитые кровью, просто лежали в позах, в которых их настигла смерть. Но были и такие, которые попали под огонь крупнокалиберного пулемета. Рядом с ними лежали оторванные руки, ноги, вывернутые внутренности. Неподалеку валялась развороченная голова с растекающимися желто-красными мозгами.

Андрей почувствовал, как кровь стала отливать у него от лица, а в глазах побежала мелкая рябь. Он быстро нащупал в кармане пузырек с нашатырем, который получил накануне от Шестака, вытащил, свинтил крышку и что есть силы вдохнул его содержимое.

В мозги словно воткнули шило. Он дернул головой и присел, чтобы не свалиться.

На него никто не обратил внимания. Осматривая каждый труп, переворачивая и обыскивая карманы, Барсегян с солдатами действовали быстро, без особенных раздумий.

Посмотрев на Андрея, уже пришедшего в себя, Барсегян сказал:

— Ничего интересного.

Андрей, стараясь не смотреть на трупы, спросил:

— Что с этими духами делать?

— Ночью их свои заберут и похоронят, — спокойно ответил Барсегян.

Покончив с осмотром, они снова поднялись на холм к бэтээрам.

Барсегян снял панаму, как в прошлый раз, провел ладонью по своей бритой голове и задумчиво сказал:

— Надо теперь сюда по два бэтээра ставить и с полными экипажами. Только где людей взять? Придется ужиматься. Ладно, посмотрим. Сейчас оставлю тебе еще один БТР с тремя бойцами. Вечером к тебе во взвод подошлю зампотеха роты. К утру чтобы все колеса на твоем бэтээре были в порядке. Понял?

— Так точно, понял, — ответил Андрей.

— Тогда служите. — Пожав руку Андрею, Барсегян коротко сказал: — Первому батальону в ущелье досталось. Скорее всего, нам придется задержаться на охране дороги. — И, быстро забравшись на бэтээр, добавил: — Твои бойцы там таких амбразур понаделали! Правильно, всех заставлю.

Барсегян уехал.

Андрей поставил второй, оставленный в подкрепление БТР ближе к дороге, указав старшему экипажа на фланг, который следует прикрывать, и вернулся к своему.

Орешин с Артистом меняли взорванное колесо, сняв другое с третьего моста левой стороны.

Увидев Андрея, Орешин разогнулся, вытирая пот, размазал рукавом грязь по лицу и сказал:

— На семи колесах доедем. Уже ездили, даже на шести. Ему что восемь, что семь, он и не понимает, прет себе. Зверь! Щас тросом лебедки барабан на левой стороне кверху подтянем, чтоб не болтался, и порядок.

Андрей кивнул и спросил:

— Помочь чего?

— Нет, товарищ старший лейтенант, сами управимся, — ответил Артист, помогавший надевать колесо на шпильки.

Андрей присел рядом и смотрел за их работой.

Когда последняя гайка на колесе была затянута, бойцы тоже присели.

— Орешин, — обратился к водителю Андрей, — про Артиста я уже кое-что знаю, а ты родом откуда?

— Я из-под Донецка. До армии на шахте работал. У нас все на шахтах работают. Деньги немалые получал. Мог бронь от армии получить.

— А чего ж не получил?

— Да отказался я, — загадочно улыбнулся Орешин. — Очень в армию захотел. Жуть как захотел. Причем внезапно. — Он засмеялся.

— Во, во, расскажи командиру, как ты внезапно захотел пилотку на свою башку примерить! Расскажи, расскажи, доведи нас до икоты! — смеялся Артист.

Орешин, улыбаясь, начал рассказ:

— Дурак потому что. — Он почесал затылок и продолжил: — Как-то получил я зарплату вместе с премией и пошел с дружком в местную рыгаловку — в кафешку. Обмыли. Мы всегда обмывали. Денег полный карман, че ж не обмыть. В общем, наобмывались. Не то чтобы зенки прямо совсем до краев залили, но наполовину — это точно. Потом по домам разошлись. Дружок-то рядом живет, а мне на автобусе еще проехаться надо. — Он опять почесал затылок. — Лучше бы я пешком прошелся. Я почти всегда после смены пешком ходил, а в этот раз чего-то решил прокатиться. Уставший, видно, был сильно, — он развел руками. — Короче, захожу в автобус, ну и споткнулся о ступеньку, упал, испачкался. Обидно. А кондукторша поперла на меня, мол, пьянь пучеглазая, дороги не разбирает. Плати, кричит, за проезд. А я че, отказываюсь? У меня капусты — карман топорщится! На, говорю, тебе за проезд. Она и заткнулась. Я сел себе на сиденье, еду. Но потом я вдруг понял, что она меня на целую копейку нагрела! Сдачу не так сдала. Оттого и заткнулась, думала, раз я выпимший, то не сосчитаю. А я, хоть не сразу, но сосчитал! А у самого-то денег в кармане под тысячу рублей! Че мне та копейка? Да провались она! Но я же обиженный, ею обгавканный. О, думаю, лярва, попалась. Ща я тебе покажу, как честн о й народ обворовывать. — Орешин стукнул кулаком по земле. — Я ей ласково так и говорю, мол, мадам, что же вы копеечку мою кровную так бессовестно у меня манданули? Мне, по случаю знакомства с вами, не жалко, берите, но если бы я ее вам за билет не доплатил, вы меня ни за какой золотой хрен не повезли бы!

Она на меня еще больше заорала. Это за мои же деньги! Водителя на подмогу позвала, а тот и рад, не разобравшись, меня за грудки на улицу выталкивать. Я тоже разошелся, в драку полез. Какой-то правильный пассажир унимать меня бросился, хотел руку за спину закрутить. Я ему тоже заехал, чтоб он не торопился. В общем, доставили меня в милицию за злостное хулиганство. Следователь потом долго понять не мог, чего я с тысячей в кармане из-за копейки под статью залез. Думал, что со мной делать. Хороший мужик. Из кутузки выпустил, сказал, чтоб я бегом в военкомат бежал, как раз призыв начинался. Вот мы с маманей к военкому, да за ради бога. Я следователю повестку принес. Он дело закрыл и сказал, что заменяет мне по закону тюрягу на армию. — Орешин еще посмеялся и серьезно добавил: — Да ну ее, эту шахту. Там в любой момент сдохнуть можно, ничего от тебя не зависит, а тут, — он указал пальцем на трупы духов, — как повезет.

— Ага, — засмеялся Артист. — В шахте в любой момент можно сдохнуть, а тут, выходит — через раз! Эх, молодец ты, Серега! Ценю я тебя и уважаю за твою прямоту и принципиальность при защите народных денег от коварных расхитителей!

Они смеялись. Сначала над историей Орешина, потом просто смеялись, уже не понимая, над чем, катаясь по земле, не обращая внимания на приветственные сигналы проходившей внизу колонны.

В конце дня они оставили дорожный перешеек и отправились назад в подразделение.

Подъезжая к своей позиции, Андрей оценил восхищение Барсегяна. Вместо насыпного земляного бруствера аккуратно и даже по-своему красиво были уложены камни внушительных размеров, с устройством между ними удобных для стрельбы амбразур, что делало позицию при правильной организации ведения огня почти неприступной. Вдоль новоявленных укреплений деловито, без головного убора, с ремнем, висевшим на плече, ходил Шестак, вероятно, любуясь результатами проделанной за день работы. За блиндажом мылись бойцы, черпая ведром воду из бочки.

Шестак, увидев подъезжающий БТР, надел панаму, ремень, заправился и подбежал встречать. Когда Андрей слез на землю, он подскочил и доложил:

— Товарищ старший лейтенант, за время несения службы происшествий не случилось. Ваше приказание по укреплению позиции выполнено!

— Вольно! Молодцы! — Андрей подал руку.

Шестак двумя руками долго тряс руку Андрея, приговаривая:

— Мы-то что, это вы молодцы! Барсегян, когда назад проезжал, сказал мне по секрету, что повезло нам с командиром. Правда, приказал вам не говорить. А какой тут секрет? Мы и без него вчера еще поняли, что повезло!

Андрей шутя надвинул ему панаму на лоб:

— Что ж ты военную тайну выдал, Штирлиц?! — И, поведя взглядом по окопам, продолжил: — Барсегян мне тоже, между прочим, по секрету сказал, что всему взводу с тобой повезло и что основная моя задача — наставить тебя на путь истинный и отправить учиться на офицера. Так что квиты!