Клятва, которую мы даем (ЛП) - Джей Монти. Страница 35

На этот раз я не мщу. Теперь моя очередь жить по другую сторону медали. Я пытаюсь защитить тех, кого люблю, в то время как мужчина пытается отомстить нам за жизнь, которую мы у него украли.

Надеюсь, она знает, что все, что я делаю с этого момента, — не от жажды мести в сердце.

Я медленно двигаюсь так, чтобы сесть, прислонившись спиной к ее надгробию. Спина касается камня, я запрокидываю голову и смотрю в небо. Когда мы с Рози учились в средней школе, мы сидели спина к спине и смотрели на небо. Я слушал, как она рассказывала истории о зайчиках в облаках.

Часто забывают, что у нас были не просто отношения. Когда она умерла, я потерял подругу.

Роуз и я пережили травму, изменившую нашу жизнь, в которую никто, кроме нас, не верил. Мы верили словам друг друга, потому что прошли через это вместе. Это событие сблизило нас.

И вот теперь, когда я прихожу к ней в гости, я рассказываю ей о хорошем. Я рассказываю о женитьбе Алистера, зная, что она была бы счастлива, узнав, что озлобленный мальчик, которого она называла старшим братом, наконец-то позволил кому-то полюбить его. Несмотря на то, что ему бы это не понравилось, я рассказываю ей о Тэтчере, о Лире, с которой, я думаю, они стали бы лучшими подругами. Я хочу, чтобы она знала, что я стараюсь присматривать за Сэйдж, хотя Рук и сам неплохо справляется.

Я даю ей понять, что с нами все в порядке, что, несмотря на шантаж, который висит над нами, и возможность того, что нас посадят в тюрьму, если ее душа будет свободна, с нами все в порядке. Что мы справились и без нее.

Я говорю ей о плохом.

О том, что возможность того, что она встретится с моим отцом, наступит раньше, чем я когда-либо мог предположить. В результате я начинаю говорить о работе и Стивене, и в конце концов дохожу до части моей невинной лжи о том, что у меня есть девушка. Она бы рассмеялась, если бы была здесь — она бы посмеялась над моей паникой.

Я изливаю душу надгробию, которому ничего не остается, как слушать, и надеюсь, что девушка, которую я когда-то знал, услышит меня.

— Мама убьет меня, если узнает, что я лгу. Я просто не могу позволить папе умереть, зная, что дело всей его жизни продадут. После всего, что они пытались сделать для меня, Роуз, я не могу этого допустить, — я сглатываю комок разочарования в горле и вздыхаю, проводя ладонью по щеке. — А Коралина, она…

Коралина — что?

Упрямая. Волевая. Слишком, блядь, твердолобая. Девушка, которую мне хочется целовать каждый раз, когда она появляется в комнате.

В тишине этого кладбища я позволяю себе ухмыльнуться, слегка покачав головой.

— Коралина — это… Коралина. Я мало что знаю о ней, кроме того, что она художница, и она нравится Руку, что неудивительно — он фанат всех, кто подкидывает дерьма Тэтчеру.

Хотелось ли мне прострелить Тэтчу ногу за то, как он с ней разговаривал? Да, у меня было такое желание.

А еще, понравилось ли мне наблюдать, как она пережевывает его и выплевывает в одиночку? Безусловно.

Она всегда с таким храбрым выражением лица, но она в шаге от того, чтобы разбиться вдребезги. Когда мы наедине, я вижу это. Я чувствую это.

Я видел это на своей кухне прошлой ночью. Видел, когда она уснула на моем диване, свернувшись в клубок, защищаясь даже в бессознательном состоянии.

Стивен причинил ей боль. Никто, кроме нее и него, не узнает, что произошло в том подвале. Она так боится, что ее сочтут жертвой, что не позволяет себе исцелиться.

Я знаю, каково это — чувствовать эту травму, живую, дышащую рану. Быть привязанным к гневу, к жажде мести. Но, похоже, что прошлое Коралины поглотило ее. Это сделало ее жесткой, неприступной, и это сводит меня с ума, потому что я знаю, что она не такая. Она показывает мне проблески этого, но никогда не показывает всей правды.

— Думаю, — вздыхаю я, прикусывая внутреннюю сторону щеки, — думаю, я хочу узнать ее ближе. Но она не собирается облегчить мне задачу, даже если я попытаюсь. Ей больно, и она чертовски гордая. Я вижу это каждый раз, когда мы смотрим друг другу в глаза. Это как продолжение ее самой — оно живет в каждой комнате, в которую она входит, как тень. Это в ее творчестве. Это убивает меня. Она знает, что может найти утешение, если впустит кого-то, но отказывается.

С Коралиной мне хочется говорить.

Разорвать себя на части, чтобы заполучить ее. Потянуть за ниточки, которыми она так туго обмотала себя, чтобы я мог увидеть, что скрывается под ними, когда она раскроется передо мной.

Есть что-то в том, как она двигается, как дерзко говорит, с затаенной свирепостью в каждом слове, как ее глаза ловят свет и тают, как мед, когда она смотрит на меня.

Эта связь между нами ощутима, она гудит в воздухе, и ее все труднее игнорировать. Скоро мы окажемся под одной крышей, и тогда ей негде будет от меня спрятаться. Она будет носить мою фамилию, существовать в моем пространстве.

Мы будем связаны как минимум на два года, и она не сможет сопротивляться мне так долго. Особенно если я немного надавлю. До этого момента я и не пытался.

Она сломается ради меня.

Я не боюсь проклятий, особенно если они похожи на Коралину Уиттакер.

15. ДОЧЬ ТВОЕЙ МАТЕРИ

Коралина

— Ты же сказала, что их здесь не будет.

— Их и не было, — бормочет Лилак, когда я поднимаюсь за ней по ступенькам в дом наших родителей. — Наверное, они рано вернулись из поездки.

Я пришла, потому что ей нужно было помочь собрать оставшиеся вещи. Обычно она проводит со мной большую часть времени, но я не хочу, чтобы она вообще уходила от меня сейчас. Нам легко удалось убедить Реджину, что Лилак хочет остаться у меня на лето и вернется домой, как только снова начнутся занятия.

Не уверена, что она действительно слушала наш разговор, просто кивала головой, листая журнал. В любом случае Лилак поедет со мной, а детали не имеют значения.

Рука Лилак хватается за ручку входной двери, но она открывается с противоположной стороны. Внутри стоит Реджина, одетая в идеально выглаженное зеленое платье, по цвету напоминающее сопли.

Ее крашенные светлые волосы накручены на бигуди, а на лице застыло выражение постоянного недовольства, когда она скрещивает руки на груди.

— Коралина, — фыркает она. — Когда ты собиралась рассказать нам с отцом о том, что помолвлена со старшим сыном Хоторнов?

Словно услышав ее, из-за угла появляется мой отец, как всегда, в брюках. Вот только выражение его лица отличается от того, что я ожидала. В нем нет ни презрения, ни осуждения; он выглядит почти счастливым.

Похоже, коллега Сайласа официально проболтался о том, что видел на выставке.

Я не хотела их видеть. Я действительно не хотела с ними видеться теперь, когда я знаю, что они узнали о моем предстоящем замужестве. Потому что, если Сайласу придется говорить об этом публично, это значит, что я должна быть убедительной для двух людей передо мной, которые называют себя моими родителями.

Я, черт возьми, надеюсь, что Сайлас не захочет устраивать настоящую свадьбу, потому что я не хочу, чтобы эти люди там присутствовали. Возможно, мне следовало упомянуть об этом, когда я излагала свои правила. Я виню в этом тот факт, что меня отвлекли его руки в этой футболке.

Сексуальная мозговая активность все портит.

Мне не нравится идея свадеб для того, чтобы быть с кем-то. Не в том смысле, что вы посвящаете друг другу жизнь, это нормально. А то, что вокруг полно людей, которые наблюдают за этим. По-моему, такие вещи должны происходить наедине. Я не хочу быть уязвимой перед всем миром, только перед одним человеком, который стоит напротив меня и ждет, когда я скажу «да». Только он сможет увидеть меня в состоянии нежности, когда все мои стены рухнут, и между нами не будет ничего, кроме рук.

— Привет, Реджина, — я надвигаю солнцезащитные очки на голову. — Джеймс.

— Это будет неловко… — Лилак бормочет себе под нос, проскальзывая в дом и направляясь к лестнице, готовая бросить меня к стервятникам, как предательница.