Эвис: Заговорщик (СИ) - Горъ Василий. Страница 32

— Пресветлая, как же это здорово-о-о!!!

Нет, то, что Майра последовала моему примеру и влезла в воду голышом, меня нисколько не удивило — для девушки, которая искренне считала себя моей и душой, и телом, в этом не было ничего особенного. Меня убило другое — она, выросшая на легендах о Преддверии Бездны и Древнем Зле, должна была до смерти испугаться «черной и бездонной» глубины! Должна была, но почему-то не испугалась!

Посмотрев на нее еще раз, я попробовал ощутить самые яркие оттенки тех чувств, которые она испытывает, и, восхитившись безумной смеси детского восторга и изумления, успокоился, решив, что Странный род — это странные люди. Поэтому в несколько длинных гребков подплыл к Майре, дождался, пока ее восторги слегка поутихнут, и ехидно поинтересовался:

— Это ты так пытаешься жить сегодняшним днем⁈

Девушка убрала с лица мокрые волосы и посмотрела на меня таким восторженным взглядом, что я не смог не улыбнуться.

— Ага! Никогда не думала, что прыжок в бездонный омут в ночной тьме может так захватывать дух!!!

— Дух может захватывать очень многое!

Майра распахнула глаза еще шире, хотя я был уверен, что это невозможно:

— Например⁈

— Набери побольше воздуха, опустись под воду с головой, вцепись в какой-нибудь камень или корягу, закрой глаза и попробуй полностью расслабиться…

Она тут же последовала совету — зачем-то приподнялась на цыпочки, вдохнула, смешно надув щеки, потом зажмурилась и присела. Расслаблялась или терпела в течение тридцати восьми ударов сердца. А когда выскочила из воды, как притопленная деревяшка, то, толком не успев отдышаться, начала выплескивать на меня свои эмоции:

— Сначала мне было страшно до безумия: черная вода, жуткий шум в ушах и холод, медленно заползающий в душу! Но потом, когда я вспомнила твои слова и расслабилась, оказалось, что тьма, которая меня окружает, ласковая; в шуме водопада при желании можно услышать чарующую мелодию; вода очень даже приятная, а душу вымораживает не холод, а страх… но только до тех пор, пока боишься!

— Образно и очень красиво… — восхитился я. — Знаешь, мне даже завидно, так как там, под водой, я не чувствую и половины того, что ощущаешь ты.

— Ничего, научишься! — хихикнула она, а затем посерьезнела: — Нейл, а ты можешь научить меня плавать⁈ Пусть не этим летом, а следующим — но научи, ладно? А то мне очень хочется двигаться в воде так же свободно и легко, как это делаешь ты!

— Научу… — пообещал я. — А теперь, когда мы приняли одно из самых важных решений в твоей жизни, может, все-таки помоемся?

Майра кивнула, повернулась ко мне спиной и, осторожно ощупывая дно пальцами ног, двинулась к берегу. А когда добралась, вышла из воды так грациозно, что я ею невольно залюбовался.

— Ты красива, как радуга во время теплого летнего дождя! Или как белоснежное облачко в ярко-синем небе… — восхищенно выдохнул я, когда она достала из свертка с вещами мыло и, ничуть не стесняясь своей наготы, двинулась обратно. — И мне очень нравится тобой любоваться!

— Захвалишь! — смутилась она, вошла в воду по середину бедра и позвала: — Плыви сюда и поворачивайся спиной — буду тебя мылить…

Окажись на ее месте любая из девушек матушки Оланны, я бы потерял голову от одного вида ее обнаженной груди или лона. А тут, вынырнув из воды буквально в шаге, я ощутил не желание, а спокойную радость. Ведь Майра была своей. Такой же, как папа, мама или Шелла для меня-подростка. А еще человеком, которому я безгранично доверял и чьим доверием по-настоящему дорожил. Поэтому спокойно повернулся к девушке спиной, закрыл глаза, дождался прикосновения маленькой ладошки с зажатым в ней мылом и тихо спросил:

— Есть мы с тобой и весь окружающий мир. Чувствуешь?

— Ага… — счастливым шепотом ответила она. — И славлю Пресветлую за то, что она свела наши пути…

…Утром следующего дня, вернувшись к «шатру» после тренировки и омовения в речушке, я обнаружил перед уже разожженным костром двух страшно довольных женщин с мокрыми волосами, чуть менее довольную, но тоже ополоснувшуюся Найту и нахохлившуюся Вэйль. Устроившись на седле, вне всякого сомнения, поставленном во главе «стола» моей неугомонной «правой рукой», я жестом пригласил дам присаживаться и, поймав взгляд младшей хейзеррки, сочувственно поинтересовался:

— Что, не дали помыться?

— Неа… — обиженно выпятив нижнюю губу, вздохнула она. — А сами так визжали, что я чуть не умерла от зависти!

— Тина, а около вашей заимки есть озеро или речка? — спросил я у женщины, сияющей, как новенькая медная монета.

— Есть пара озер. Одно в нескольких стражах езды верхом, второе раза в три подальше… — зябко поежившись при слове «озеро», четко доложила она. — И речка. Совсем близко. Но вода в ней уж очень холодная.

— Отлично! — благодарно кивнул я и повернулся в Вэйлиотте: — Чем быстрее выздоровеешь — тем быстрее рванем купаться! Задача понятна?

— Я выздоровею ОЧЕНЬ быстро! — пообещала она, выделив интонацией слово «очень». А потом, посмотрев на встревоженную ее словами мать, показала ей язык…

…Сборы заняли совсем немного времени, и вскоре наш маленький отряд покинул гостеприимный бор. Ехали довольно резво, благо плоскогорье позволяло. Дамы изредка перешучивались. А я, привычно вслушиваясь и вглядываясь в окружающий мир, пытался понять, сколько времени мы сможем провести на заимке без визитов хотя бы в ближайшую деревню.

Нет, меня волновала не проблема с питанием: чего-чего, а продуктов мы с Майрой взяли предостаточно, поэтому, даже не охотясь — а охотничья заимка просто не могла стоять в месте, где нет дичи, — могли бы прожить месяца два, а то и больше. Беспокоило то, что и обе хейзеррки, и Тина с дочкой были горожанками. То есть, с детства привыкли к комфорту, наличию прислуги, праздному времяпрепровождению и развлечениям. А значит, рано или поздно должны были устать от неустроенности, необходимости готовить, убирать и стирать своими собственными руками, а также от серости и однообразия такого существования.

«Человек без работы — преступник!» — как-то сказал мне отец. А когда я удивился и потребовал объяснений, усмехнулся: — «Посмотри на себя. Когда тебе нечего делать, ты начинаешь маяться от безделья и придумывать себе занятия. Привычки к тренировкам, чтению книг, изучению этикета, танцев и всего того, чем тебя мучает мать, есть далеко не у всех. И хорошая фантазия тоже. Поэтому большинство людей, оказавшись без дела, стараются реализовать самые примитивные желания. Например, находят возможность напиться до потери способности нормально соображать, затем сцепляются с такими же гуляками, как они, или отправляются по бабам. В лучшем случае такое времяпрепровождение заканчивается головной болью, разбитым лицом, сломанным носом или парой выбитых зубов. В худшем — пожаром в трактире, смертью на дуэли, изнасилованием какой-нибудь несчастной или убийством прохожего. Поэтому, каким бы количеством людей тебе не пришлось командовать, всегда грузи их так, чтобы каждый вечер они мечтали только об одном — упасть в постель и провалиться в сон! Запомнил?»

Запомнил. И очень хорошо. Поэтому не собирался пускать жизнь на заимке на самотек.

Определиться с делом, способным занять все свободное время Майры, оказалось несложно. Девушке, в одночасье шагнувшей из купеческой дочки в благородные и одновременно ставшей вторым лицом в иерархии Старшего рода, требовалось изучить этикет, запомнить гербы и родовые цвета хотя бы самых крупных родов Маллора, научиться правильно говорить, правильно двигаться, правильно танцевать и много чего еще. А вот с делами для обеих хейзеррок и Тины с дочерью голову я поломал порядочно. Но в итоге смог не только придумать занятия для каждой по-отдельности, но и увязать все свои идеи в нечто общее.

Если я правильно понял рассказ Найты, то большую часть своей жизни Вэйлиотта была нужна только матери. Значит, полноценного образования получить просто не могла, и ее можно было смело грузить на пару с Майрой. Тинатин имело смысл использовать, как наставницу — с ее умом, кругозором и памятью она была просто обязана справиться с обучением далеко не самых тупых и бесталанных девиц. Уровня образования старшей хейзеррки я не представлял, поэтому определил ее на роль помощницы «старшего преподавателя», ибо ничего лучшего просто не придумал. А сам решил сосредоточиться на занятиях с Алиенной. Хотя бы до момента ее «выздоровления». После чего собирался передать ее в руки Тины с Найтой и контролировать процесс обучения со стороны.