Темное безумие (ЛП) - Ромиг Алеата. Страница 93

— Я знал, что с тобой что-то не так.

Нельсон меняет позу, выпрямив плечи и вздёрнув подбородок.

— Ты не часть этого, Фостер. Неуклюжий, изгой-детектив, ты даже официально не занимаешься делом.

Раздается выстрел.

Тишина нарушена. Гремит стрельба, порождая громкое эхо и оставляя в ушах приглушенный звон. От страха я роняю нож. Грейсон прижимает меня к контейнеру и закрывает собой.

Я слышу громкий стон боли, а затем раздается еще один выстрел.

— Ненавижу оружие. — Я еле слышу голос Грейсона, от звона, шумевшего у ушах. — Вот как ты хочешь объявить о своем наследии, Нельсон! — Кричит он. — Истребляя своих жертв… Не очень оригинально.

Внезапно я больше не чувствую вес тела Грейсона. Он стонет, когда получает пинок по ребрам, а меня пронзает острая боль в затылке. Я падаю назад, голая кожа горит, когда Нельсон тащит меня по холодному металлу.

— Вставай, — бурчит Нельсон, дергая меня за волосы и заставляя встать.

Я набрасываюсь на него, целясь ногтями в лицо, но он легко отражает атаку и ударяет мне в висок прикладом пистолета. От боли голова раскалывается, перед глазами темнеет. Развернув, он притягивает меня к груди. Прижимает дуло к моей пульсирующей от боли голове.

Несмотря на боль, я бью ногами по полу, пытаясь найти опору, пока он тащит меня к контейнеру. Нельсон берет меня в захват, придушивая. Грейсон наблюдает за нами сквозь дымку боли и беспомощности, в то время как аконит разрушает его организм.

В ярости, я собираюсь с силами и хватаюсь за руку Нельсона, впиваясь в нее ногтями.

— Отпусти меня…

— Ни за что, — говорит он мне в ухо. — Ты прекрасна в роли заложницы, Лондон. Не подведи меня.

Когда зрение проясняется, я вижу Фостера. Он спрятался за опорную балку, используя ее как щит. Он придерживает руку в гипсе. Между пальцами просачивается кровь. Его подстрелили.

Грейсон умирает. Фостер ранен. Не знаю, насколько сильно, но он вряд ли сможет противостоять Нельсону. Я жертвенный агнец на алтаре побега Нельсона. И жива только, пока не превращусь в обузу. Тогда он от меня избавится.

Происходящее предстает кристально ясно. Настолько ясно, что я чувствую вкус кислоты, наполняющей воздух.

Я ловлю взгляд Грейсона и прекращаю сопротивляться. Ясность, которую я чувствую, отражается в его чистых голубых глазах. Он проигрывает битву, его осознание ускользает. Пора.

Когда Фостер выходит из-за укрытия, подняв пистолет, я действую.

Я опадаю, как тряпичная кукла. Нельсон разочарованно рычит, пытаясь поднять меня. Фостер делает выстрел. Пуля пролетает мимо Нельсона, едва не попадая в цель. Нельсон отказывается от борьбы и отпускает меня. Целится в Фостера.

В хаосе о Грейсоне все забыли.

Он поднимается, собрав последние силы ради одного рывка. Нельсон замечает его слишком поздно. Грейсон нападает на Нельсона, и пистолет летит на пол. Я ползу к нему, но когда беру его в руки, проходит уже слишком много времени.

Грейсон держит Нельсона в тисках, обхватив рукой шею.

— Нож, — командует Грейсон.

На одно мгновение — предельно ясное мгновение — наши взгляды встречаются, и я знаю, что мне делать.

Я держу нож в руке. Ищу взглядом Фостера. Он медленно передвигается, опираясь на стенку. Сломанная рука ему мешает. Не торопясь, я подхожу к Грейсону. Борьба с Нельсоном ослабляет его еще больше. Он больше не может его удерживать.

Я встречаюсь взглядом с Нельсоном и с улыбкой вонзаю лезвие ему в грудь. Он извергает шокированное, непонятное восклицание — что-то про суку. Я поворачиваю лезвие, глубже вонзая его в грудную клетку.

Краем глаза я замечаю, как Фостер тянется к краю контейнера.

Осталось несколько секунд.

Поскольку Нельсон быстро становится мертвым грузом, Грейсон чуть не падает.

— Я слишком слаб… — Он замолкает.

— Скоро увидимся, — говорю я Грейсону.

— В аду, детка. — Подмигивает он.

Я упираюсь босыми ногами в пол и толкаю Грейсона.

Грейсон вместе с Нельсоном переваливаются через край. Толчок лишает меня равновесия, и я поскальзываюсь на крови.

— Грейсон…

Все происходит так быстро, в мгновение ока.

Я карабкаюсь к краю контейнера и заглядываю через него, сжимая металл, как будто это единственная сила, удерживающая меня от того, чтобы распасться на части.

Я вспоминаю, как быстро растворился хищник в лабиринте — через несколько минут я уже не могла различать части его тела. Плоть и кости превратились в жижу.

Подо мной бурно кипит смесь серной кислоты. Пары раздражают глаза. Сверху уже пузырится толстый слой пены, мешая мне рассмотреть бойню внизу.

Потом меня оттаскивают. Фостер толстой рукой обнимает меня за талию, увлекая от края. Он говорит мне не смотреть. НЕ СМОТРЕТЬ.

Я прижимаюсь к нему, все мышцы как желе. Каждый приступ боли приближает наступающий срыв.

— Не смотри, Лондон, — снова говорит Фостер. Он кряхтит от боли. — Это конец. Они оба ушли. Ты в безопасности.

Я закрываю глаза. Не знаю, пытается ли он успокоить меня или себя. Он делает звонок, и через несколько минут прибывает полиция, а за ней — ФБР. Вскоре я оказываюсь укутанной в грубое одеяло, точно так же как утром, когда я проснулась, а Грейсона уже не было.

Смерть и свобода иногда означают одно и то же. Смерть — это форма свободы — свобода от тюрьмы жизни.

Моей целью было освободить Грейсона. И, в конце концов, мне это удалось.

Глава 57

ПОЧЕМУ ТЫ¹⁶

ЛОНДОН

Злодей. Герой. И жертвенный агнец.

Именно из-за этого недостающего элемента — жертвы — история не была закончена раньше. Финал связал все воедино. Конец.

Если верить репортажам, герой в этой истории повторил мой рассказ о ночных событиях и подтвердил смерть обоих злодеев. Фостер — надежный свидетель.

А властям нужен был надежный свидетель.

Криминалисты не смогли извлечь достаточно останков для идентификации. К тому времени, как они прибыли, чтобы достать Нельсона и Грейсона из контейнера, кислота растворила тела. ДНК, необходимого для анализа, не осталось. Те костные фрагменты, что они извлекли, были слишком повреждены и рассыпались при осмотре. Не осталось зубов, соответствующих стоматологическим записям.

Единственные, кто мог объяснить останки — то, что от них осталось — психолог и бывший детектив.

Спустя двенадцать часов допроса меня отпустили, и я немедленно покинула город, чтобы спастись от обезумевшей прессы. Я слышала, кто-то уже взялся за книгу и, возможно, сценарий для фильма.

Людей очаровывает то, что невозможно постичь.

Специальный агент ФБР слетает с катушек и, чтобы лучше понять убийц, на которых охотится, начинает убивать сам. Осужденный серийный убийца, который убивает девиантов и садистов, вступает в бой со свихнувшимся агентом, в результате чего они оба погибают. Один одержимый детектив прибывает на место как раз вовремя, чтобы спасти психолога, на котором зациклились оба этих безумца.

Звучит как нелепая фантастика.

Только я жила в ней — и теперь мое имя стало прочно ассоциироваться с Ангелом Мэна.

Мы дуэт. Навсегда связаны.

Я делаю глубокий вдох, наполняя легкие сухим теплым воздухом Сан-Франциско. Сейчас здесь царит бабье лето, и погода приятная, а воздух чистый. Символ нового начала.

Я каждый день гуляю по одному и тому же маршруту. Вырабатывая привычку. По одному и тому же маршруту я иду в кофейню, затем в парк, а потом обратно в трехэтажный особняк. Он расположен на углу, недалеко от суеты финансового района. Я живу в квартире на последнем этаже. Моя новая практика находится на нижнем уровне, приемная и кабинет раньше были гаражом.

В этом городе легко заблудиться.

Я поворачиваю за угол и иду в парк. Попивая кофе, я направляюсь к скамейке под большим дубом, как и последние шесть недель. Я смотрю, как мамочки гуляют с малышами по парку. Собаки бегают по травке, а их хозяева бросают им игрушки.