Воин Заката - ван Ластбадер Эрик. Страница 44

Они двигались вдоль закругленной стены. Она наступала — он защищался. Она наносила удар за ударом, как будто испытывая его боевое мастерство.

— Но зачем? — спросил Ронин. — Зачем он тебя обучал?

Она холодно улыбнулась.

— Он давно уже копит силы, чтобы упрочить свою власть. — Улыбка ее превратилась в усмешку. — Но это тебя не касается.

Ронин чувствовал, что она говорит что-то не то. Ему вспомнились слова Саламандры: ничто не делается просто так. Но сейчас ему некогда было об этом думать.

— Ты мог бы стать его чондрином, — прошипела она, нанося удары. — Ты мог бы быть с ним, когда я поступила к нему в ученицы. Он свел бы нас вместе, и тогда мы бы с тобой смогли все!

Какое-то странное чувство вдруг овладело Ронином, когда он заглянул ей в глаза, горящие злобой. Пот струился по ее лицу. Высокая грудь вздымалась. И вдруг он увидел одну вещь, которую раньше отказывался замечать. Рукоять кинжала в ножнах у нее на груди была изукрашена драгоценными камнями. Его взгляд скользнул вниз: ножны на бедре К'рин были пусты...

— Так это ты, — прошептал он. — Ты — «грызун». Ты убила Ниррена. Но почему? Он ведь был нашим другом.

— Врагом, — покачала она головой. — Он был врагом. И ты теперь тоже враг.

— Но это какая-то ерунда...

— Ты от него отвернулся. Саламандра учил тебя. Он обучил тебя всему, что знаешь, а потом ты отказался ему служить. Теперь уже ничего не вернешь.

Он продолжал отступать под ее бешеным натиском.

— Я никому не служу. Это, пожалуй, единственное, в чем я уверен на сто процентов. Я никому...

И тут до Ронина вдруг дошло, о чем она говорит.

— Ты была в комнате! У меня за спиной!

— Да! — она буквально исходила злобой. — Я бы бросилась тебе на шею, если бы ты... но ты предал своего учителя. Ты оскорбил его, а он дал тебе возможность загладить вину. Но ты лишь посмеялся над ним.

Где она, та женщина, которую он знал? Что с ней стало? Неужели когда-то они были вместе? Неужели она не испытывала к нему ничего?.. Хотя нет, Ронин знал: ее чувства, когда они были, были искренними. Наверное, он сам виноват. Ему следовало бы разглядеть ее истинное лицо... надо было лишь присмотреться. Но он сам столько раз отворачивался от нее, пренебрегал ею. Именно это — плюс ее тренировки с Саламандрой и те виды, которые сенсей на нее имел, — и стало причиной их теперешнего столкновения.

— Но Ниррен...

— Он мне мешал, — отрубила она. — Я не думала, что он подберется так близко.

Ронин вытер пот со лба, удерживая позицию. От их сшибающихся мечей во все стороны летели искры.

— Эта задержка мне дорого обошлась, — заметила она не без горечи в голосе. — Старик оказался проворнее, чем я думала. Мне не хватило каких-то секунд...

— Значит, Боррос уже на поверхности?

— А тебе что до этого? Он все равно долго там не протянет. Замерзнет, и труп его занесет снег.

Ронин внутренне возликовал. Теперь он знал, что делать.

— Нет, К'рин. Он выживет. И я пойду следом за ним.

Но она же убила Ниррена, напомнил он себе. Смерть друга не может остаться неотомщенной. Пот ручьями стекал по шее. Ронина пробил озноб.

— Ну нет. — Она оскалила зубы, точно мелкий, но хищный зверек. — Ты останешься здесь. Здесь твоя могила.

Она сделала молниеносный выпад, вложив в удар всю свою силу. Сокрушительный удар застал Ронина врасплох. Он понял, что недооценил ее боевое мастерство. Мечи их скрестились с оглушительным звоном. К'рин выпустила свой меч, провернув его под неожиданным углом, так что Ронину тоже пришлось выпустить свой клинок. Она выхватила кинжал с изукрашенной самоцветами рукоятью из красных ножен на груди. Ронин моментально извлек из-за пояса точно такой же — ее кинжал, тот, которым был убит Ниррен. Так вот чего она хочет, сказал он себе. Теперь все понятно. К'рин владеет кинжалом гораздо лучше, чем тяжелым мечом. Ну что ж, посмотрим...

Они кружили на месте, настороженно глядя друг на друга, прикидывая расстояние, чтоб перейти к ближнему бою на коротких клинках. Для такой схватки нужна ясная голова, а Ронина одолевали самые разнообразные чувства, мешая сосредоточиться. Какие-то обрывки мыслей проносились в его мозгу, подобно сверкающим молниям, — смутные, неуловимые.

Она, видимо, уловила в его глазах это минутное замешательство и неожиданно набросилась на него. Ронин не устоял на ногах. Сцепившись, они покатились по полу.

Ее горячее прерывистое дыхание обжигало его лицо. Он чувствовал ее запах — такой родной и знакомый. В бешеной схватке их ноги переплелись, тела тесно вжались друг в друга. Они катались по полу со злобным рычанием, как дикие звери. Каждый пытался занять более выгодную позицию. Ронин заглянул в глаза К'рин — такие большие, глубокие, влажные... Что-то дрогнуло в сердце. Но он тут же вспомнил о том, что она сделала, чего добивалась, и постарался отдаться сполна черной волне ненависти, захлестнувшей его. Он сознательно отметал все другие чувства. Она тоже смотрела ему в глаза, и Ронин никак не мог определить, что скрывается в загадочной глубине ее глаз — ненависть или желание.

Жар ее тела проникал ему в поры. Ее длинные волосы разметались и хлестали его по лицу. Тело ее было твердым, как сталь, а кожа — мягкой, как шелк.

— Я убью тебя, — прошипела она. — Я тебя убью. Ее бедро оказалось зажатым в кольце его ног. Она попыталась освободиться и обвила его свободной ногой, крепко прижавшись к нему сзади. Желание закипело в нем — поднялось, точно громадная птица, парящая на воздушных потоках.

— Я хочу тебя убить, — ее хриплый голос был больше похож на стон.

Их тела слились. Он ощутил прикосновение ее груди.

Что-то ударило его в затылок, красная пелена застлала глаза, и острая боль пронзила все тело. В яростной рукопашной Ронин не заметил, как они подкатились к платформе в центре комнаты, — он ударился головой об ее острый край. Он продолжал сжимать руку К'рин. На миг сознание его помутилось. К'рин воспользовалась этим и все-таки вырвала руку. Отточенное лезвие кинжала сверкнуло в рассеянном свете.

К'рин тяжело дышала, приоткрыв рот. Она уселась на Ронина верхом, занося кинжал для удара. Ее бедра сжались, как будто в конвульсии. Ему хотелось лечь на спину и обнять ее. Он тряхнул головой, но сознание не прояснилось. Тело ее содрогалось.

— Я убью тебя, — выдохнула она. — Убью, убью...

Ронину вдруг показалось, что она сейчас закроет глаза. Но К'рин все же переборола секундную слабость. Она издала тихий стон и сжала кинжал с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Острие было нацелено Ронину в горло. Он заглянул ей в глаза — ее глаза влажно блестели. Холодная сталь промелькнула точно внезапная вспышка света в тумане. Странно, подумал еще Ронин. Прикосновение ее тела по-прежнему возбуждало его. Желание буквально душило его, опаляя внутренним жаром... он машинально вскинул руку. Совсем как Ниррен. И, наверное, тоже впустую.

Кинжал ударил ему в ладонь, защищенную рукавицей из лапы чешуйчатого чудовища. Лезвие — отточенное, как бритва, — отскочило, не причинив вреда. Ронин даже не почувствовал силы удара. Он снова тряхнул головой и схватился рукой в рукавице прямо за лезвие кинжала, уже занесенного для второго удара. Но К'рин вцепилась в рукоять обеими руками и давила со всей силы. К тому же она была сверху. Сверкающая сталь неумолимо приближалась к его горлу. Вот оно уже режет кожу. Вот потекла кровь. Но теперь Ронин сумел освободить левую руку. Он нашарил на полу свой кинжал, который выронил в схватке. Сознание его отключилось — остался чистый инстинкт. Рука как будто сама нанесла удар. Кинжал вонзился в живот К'рин.

Ее глаза широко распахнулись. Она издала странный урчащий звук, от которого Ронину почему-то вдруг стало жутко. Кровь бешено застучала в висках, и он с силой рванул кинжал вверх, вспарывая ей грудь.

Ее голова безвольно поникла, как будто кто-то рубанул ее сзади по шее. Она упала на Ронина. Ее губы — пока еще теплые и такие мягкие — коснулись его губ.