Возвращение в темноте - ван Ластбадер Эрик. Страница 62

Вокруг молча сновали молодые люди с девятимиллиметровыми браунингами под мышкой, убирая следы кровавой бойни, в воздухе стоял сильный запах дезинфицирующих средств. Кроукер был уверен, что после того, как они закончат свою работу, от недавней смертельной схватки не останется и следа.

– Вот тогда-то на сцену явятся Ганн и его люди из правительства, – продолжал Дарлинг. – С помощью Барбасены они постепенно разоружат повстанцев и создадут марионеточное правительство, целиком зависящее от некоторых структур в Вашингтоне. И тогда эти самые структуры смогут свободно манипулировать как промышленностью, так и финансами Мексики. Есть поговорка: как в Мексике аукнется, так во всей Южной Америке откликнется.

– Но как же им удастся так быстро найти людей, подходящих на роль членов марионеточного правительства? – спросил Кроукер.

Дарлинг многозначительно улыбнулся, но тут же поморщился, случайно задев повязку на ране.

– Сполдинг Ганн уже нашел их, завербовал и проинструктировал. А потом внедрил на ключевые должности в высших деловых и финансовых кругах Мексики. До поры до времени они просто затаились, ожидая сигнала к действию.

Кроукер на минуту задумался, а потом сказал:

– Значит, если во время встречи с Ганном Барбасена будет каким-то образом ликвидирован, то...

– Это было бы отличным выходом из создавшегося положения! – воскликнул Дарлинг. – У нас было достаточно времени, чтобы убедиться в том, что Сполдинг Ганн – опаснейший маньяк, безумец! Его развратила данная ему почти неограниченная власть. Теперь его честолюбивые планы намного превосходят его полномочия. Он стремится захватить в свои руки тотальный контроль над существующей экономической системой снабжения Латинской Америки.

Раздраженным жестом Дарлинг отказался от дальнейшей врачебной помощи. Когда невозмутимый врач удалился, Дарлинг с подчеркнутой серьезностью сказал:

– Хочу быть с тобой до конца откровенным, Кроукер. Ликвидация Барбасены фактически является единственным выходом. Мы были бы счастливы предпринять такой шаг, но для нас он слишком радикален. Даже если бы нам удалось убрать Барбасену, соблюдая при этом максимальную осторожность, все равно за нами остался бы след, по которому такой хитрый и умный человек, как Ганн, обязательно вышел бы на исполнителей, а потом и на организацию.

Дарлинг поднялся на ноги и вместе с Кроукером двинулся к выходу из подвала.

– Откровенно говоря, – сказал Дарлинг Кроукеру, – меня этот вопрос очень волнует. Больше всего на свете мне необходимо сейчас найти способ ликвидировать Барбасену. – Он прищелкнул пальцами. – И тут-то мне подвернулся ты. – Он пристально и сурово поглядел Кроукеру в глаза. – Как думаешь, это случайность?

– Такая мысль уже приходила мне в голову, – спокойно ответил Кроукер. – Однако я уже имел разговор с неким человеком, по имени Марсель Рохас Диего Майер.

– Майер... Майер... – задумчиво пробормотал Дарлинг. – Это тот самый пробивной адвокат, который работает на верхушку южноамериканских наркодельцов?

– Точно. Он предложил мне сделку. У Хуана Гарсии Барбасены была жена.

Дарлинг кивнул:

– Тереза Маркеза.

– Однажды она узнала, что муж изменяет ей. Она стала угрожать ему, а тот взял и убил ее. Избив до полусмерти, он задушил ее электрическим проводом. Поскольку он находится под высоким покровительством сильных мира сего, никто не решился привлечь его к уголовной ответственности за убийство. Поэтому для совершения акта возмездия – проще говоря, физической расправы – над Барбасеной предполагалось нанять меня. Однако речь шла исключительно о личных причинах, и ни слова о Ганне или твоей организации.

Подумав, Дарлинг кивнул:

– Что ж, это вполне похоже на правду. Я читал отчет коронера о ее смерти. Полиция нашла доказательства вооруженного нападения и грабежа – были украдены деньги и драгоценности. Дело было закрыто как абсолютно безнадежное. Судя по документам, следствие велось формально. Остались невыясненными обстоятельства убийства. К примеру, даже не были опрошены телохранители Терезы. И, что показалось мне тогда странным, муж убитой, Барбасена, ни разу не предъявил претензий по поводу того, что полиция так и не нашла преступника.

Внезапно Дарлинг нахмурился.

– Для меня все еще остается неясным, каким образом ты заполучил секретные коды сети ДИКТРИБ.

– Братья Бонита, – коротко ответил Кроукер.

– Бог ты мой, если в этом замешаны братья Бонита...

Дарлинг торопливо обернулся и сделал знак агенту.

Тот немедленно принес Дарлингу портативный компьютер. Дарлинг включил его и покрутил трекбол.

– Смотри, – сказал он, – это один из секретных файлов АКСК.

Похоже, ничто на свете не могло теперь оставаться тайной, даже сверхсекретные данные правительственных ведомств. Впрочем, Кроукеру давно было известно, что правительственные чиновники могут составить подробнейшее досье на любого гражданина. Обо всем. Вплоть до того, какие игрушки любил в детстве.

Файл назывался «Серийные убийства, преступник не найден».

– Смотри, вот целая серия убийств, совершенных одним и тем же способом – у жертв были отрезаны головы, – сказал Дарлинг.

– А их тела так и не были найдены, – мрачно проговорил Кроукер, пробегая глазами по списку жертв. – Этот файл был открыт четыре года назад.

Дарлинг кивнул:

– Да, именно четыре года назад была найдена первая отрезанная голова. Коронер отметил в своем рапорте, что убийца явно хорошо знал свое дело. На шее не было ни порезов, ни рваных краев. Голова была чрезвычайно аккуратно отрезана скальпелем.

Кроукеру вспомнился скальпель в руках Хейтора Бонита.

– Только скальпелем? – машинально переспросил он.

– Во всяком случае, именно так утверждал коронер. На шее не было обнаружено следов металлических зубцов.

Кроукер поднял глаза.

– Значит, убийца не пользовался пилой. Он сумел рассечь позвоночник одним скальпелем. Для этого нужна нечеловеческая сила.

– Пожалуй, ты прав.

Сейчас Кроукеру больше всего на свете хотелось сделать хоть глоток свежего воздуха, увидеть синее небо над головой и почувствовать на коже горячее прикосновение солнечных лучей. Удастся ли ему когда-нибудь снова почувствовать себя чистым.

– Значит, ко всем преступлениям причастны братья Бонита. Так?

– Мы считаем, что именно так, хотя прямых доказательств у нас нет. – Дарлинг покрутил трекбол. – А теперь взгляни-ка сюда.

Он вывел на экран еще один секретный файл АКСК, содержащий информацию о бурно развивающемся черном рынке донорских органов на юго-востоке.

– В этом файле кое-чего недостает, – сказал Кроукер. – Здесь, например, не написано, что изъятые из человеческого тела внутренние органы, за исключением почек, не могут долго находиться вне живого организма. Только для определения типа антигенов, необходимого для проведения трансплантации, требуется шесть, а то и восемь часов. Откуда же эти люди знают, какие органы передавать тому или иному реципиенту?

– Не имею ни малейшего понятия, – торопливо сказал Дарлинг, и по его тону Кроукер понял, что ему не терпится задать другой вопрос. – Мы все время старались понять, зачем Ганну нужны эти файлы. Он следит за братьями Бонита, за рынком человеческих органов в целом, но не предпринимает никаких действий.

– Этот Ганн злодей, – сказал Кроукер. – Надо думать, есть какая-то связь между ним и братьями Бонита.

– Что-то наверняка есть. – Дарлинг выключил компьютер и закрыл его. – Эти братья взломали нашу достаточно надежную систему безопасности, что само по себе не может не вызывать тревогу. Но какого черта они передали тебе секретные коды сети ДИКТРИБ, а?

– Думаю, это произошло случайно, – со вздохом произнес Кроукер. – Братья Бонита и Бенни Милагрос в прошлом имели общие дела, надо думать, не совсем веселые. Бенни долго притворялся моим большим другом. Он никогда не говорил мне, что работает на Ганна, а ведь он увяз в этом деле по самые уши. Они, братья Бонита, очевидно, хотели, чтобы я сам в этом убедился. А коды сети ДИКТРИБ случайно оказались записанными в самом конце файла. Возможно, братья сами не знали о них.