Возвращение в темноте - ван Ластбадер Эрик. Страница 63

– Что ж, будем надеяться, ты прав. А пока я займусь сменой всех кодов доступа.

Оставив компьютер на бетонном полу, Дарлинг повел Кроукера к боковой лестнице, которая выходила в переулок позади Линкольн-роуд.

– Я бы с удовольствием оказал тебе более существенную помощь, но пока это совершенно невозможно. Принимая тебя под свою защиту, я поставлю под угрозу все наше бюро.

– Не беспокойся, – ответил Кроукер. – Я благодарен тебе за ту помощь, которую ты мне уже оказал.

Дарлинг протянул руку Кроукеру, и тот пожал ее.

– Еще один совет напоследок, – сказал Дарлинг. – Держись подальше от братьев Бонита. Они – сама смерть. К тому же они находятся под прикрытием Ганна. Лучше постарайся добраться до Хуана Гарсии Барбасены и, ради Бога, если останешься в живых, сматывайся отсюда.

3

Кроукер ехал в машине и слушал старые песни группы «Лав» из альбома 1968 года. Задумчивые мелодии как нельзя более подходили к настроению Кроукера.

Он размышлял об американских интересах в Латинской Америке. Наверняка тут был замешан крупный бизнес, как это бывало всякий раз, когда Америка совала свой нос в дела других государств. Экономика стран Латинской Америки бурно развивалась, и Соединенным Штатам вовсе не хотелось, чтобы к власти в этих странах пришли мятежники, или хуже того – просоциалистически настроенные политики. Войска в Кувейт были введены для защиты интересов нефтяного лобби. А какое лобби защищал Ганн? Автомобильное? А может, он защищал интересы экспортеров? Что ж, звучало вполне правдоподобно. Мексика была вторым после Канады экспортным рынком для США, поэтому никак нельзя было допустить снижения прибылей из-за волнений люмпенов. Однако это было весьма грязным делом, которое следовало держать подальше от глаз и ушей широкой общественности.

Мысли Кроукера переключились на Антонио и Хейтора. Как там сказал о них Росс Дарлинг? Они – сама смерть и находятся под защитой Ганна. Ну конечно! Судя по информации, содержащейся в секретных файлах АКСК, они занимались своим ужасным бизнесом по «добыче» человеческих органов с молчаливого согласия АКСК. Возможно, именно таким образом Ганн приобрел свою огромную власть? Возможно, именно он с помощью братьев Бонита поставлял престарелым сенаторам и конгрессменам новые человеческие органы, в которых нуждались их изношенные тела? Когда дело касается продления собственной жизни, люди проявляют чудеса изобретательности и хитрости. Так говорил Кроукеру Каменное Дерево. Он также говорил, что это происходит оттого, что они научились рационально обосновывать любые свои поступки. Даже самые закоренелые злодеи горячо верят в то, что действуют из лучших побуждений.

Впрочем, братья Бонита, очевидно, составляли исключение из этого правила. Кроукер достаточно долго общался с Антонио, чтобы понять, что между близнецами все же существовала разница, хотя в душах обоих горел страшный и неугасимый огонь, который было легко спутать с хета-и. Оба они понимали разницу между добром и злом и совершенно сознательно выбрали для себя именно зло!

Съехав со скоростного шоссе, Кроукер направился на север.

Больше всего сейчас его волновала судьба Рейчел. Ему казалось слишком уж подозрительным, что она заболела как раз накануне приезда Барбасены. Как только Гидеон сказала ему, что в тот вечер она принимала наркотики вместе с Рейчел, он стал подозревать, что приступ кем-то намеренно спровоцирован. Но как и кем? У Кроукера были подозрения на этот счет. Но пока не было доказательств.

Он въехал на стоянку больницы «Ройал Поинсиана». Теперь он ясно осознавал весь ужас своего положения. Даже если приступ Рейчел действительно был подстроен, это ничего не меняет. Рейчел умирала. Без почки, которую обещал Майер, она не протянет и недели. Кроукер все больше и больше увязал в тенетах, расставленных ему каким-то хитрым и коварным преступником. У него не оставалось выбора. Убей Хуана Гарсию Барбасену и Рейчел будет жить! Альтернативы не было. Тот факт, что Майер, а потом и Дарлинг рассказали ему о многочисленных причинах, по которым смерть Барбасены была для всех желанной, не приносил ему никакого облегчения. Одно дело убить человека, защищая собственную жизнь, и совсем другое – заранее спланированное, хладнокровное убийство. В свое время Кроукеру довелось повидать немало наемных убийц. Они все отличались от Кроукера тем, что имели каменные сердца.

Выйдя из машины, Кроукер чуть было не подпрыгнул на горячем асфальте. Еще не было и одиннадцати, а уже стояла невыносимая жара.

В больнице было тихо и прохладно. Во всей атмосфере было что-то умиротворяющее. Может, персонал больницы специально добавлял в кондиционированный воздух газообразные транквилизаторы, чтобы посетители сохраняли спокойствие?

Поднявшись в отделение интенсивного диализа, Кроукер на цыпочках вошел в палату Рейчел. Она была мертвенно-бледна и так худа, что, казалось, если бы не одеяло и простыни, просто поплыла бы по воздуху. Кожа приобрела восковой оттенок, сквозь нее просвечивала синеватая сеточка вен. Взглянув на показания мониторов, он понял, что лихорадка все еще не отпустила ее. Значит, справиться с сепсисом пока не удалось.

Поцеловав ее горячий лоб, он прошептал:

– Я нашел Гидеон. Она обязательно придет навестить тебя, детка.

Взяв в свою ладонь ее влажную руку, он нежно сжал ее.

– Держись, Рейчи. Нужно продержаться еще немного.

Вернувшаяся из туалета Мэтти, увидев Кроукера, бросилась ему на шею.

– Лью, где же ты пропадал? Где ты провел прошлую ночь?

У нее было заплаканное лицо. При виде брата слезы вновь навернулись на ее глаза.

– Ш-ш-ш... – Он погладил ее по щеке. – Завтра у нас будет донорская почка.

– О Лью!

Он осторожно высвободился из ее объятий.

– Мэтти, у тебя есть запасной ключ от твоей квартиры?

Она кивнула и стала рыться в своей сумочке. Протянув ключ Кроукеру, она сказала:

– Ты нашел этого Гидеона? Каков он?

– Совсем не такой, каким я его себе представлял.

– Мне бы хотелось познакомиться с ним. – Достав из сумочки бумажную салфетку, она вытерла глаза. – Мне почему-то кажется, что я уже знаю его.

Кроукер подвел ее к креслу и бережно усадил в него.

– Ты видела доктора Стански?

Ему не хотелось продолжать разговор о Гидеон. Сейчас было совершенно некстати рассказывать сестре о необычной сексуальной ориентации ее дочери.

Мэтти покачала головой. Она выглядела очень усталой.

– Обычно он приходит позднее. Хочешь, чтобы я передала ему что-нибудь, когда он придет?

– Пожалуй, нет. И даже не говори ему, что я спрашивал о нем, – наклонившись, он поцеловал сестру в щеку, в отличие от Рейчел она была холодной, как лед. – Как ты себя чувствуешь, Мэтти?

– Прекрасно.

– Что-то непохоже. Когда ты ела в последний раз?

Она устало улыбнулась:

– Я не голодна.

– Надо заставить себя поесть. Обещаю тебе, что скоро наши мучения кончатся и все будет снова в полном порядке. А пока ты должна поддерживать свои силы, чтобы ухаживать за Рейчел.

Она снова улыбнулась, на этот раз чуть веселее, и согласно кивнула головой.

Кроукеру было больше нечего ей сказать, и он вышел, оставив ее на бессменном дежурстве у постели умирающей дочери. Спустившись в буфет, он купил еды и попросил дежурную медсестру отнести ее Мэтти.

Дженни Марш он нашел в лаборатории наркотических веществ. Она сидела, склонившись над микроскопом. Две молоденькие ассистентки возились с центрифугой. Взглянув на Кроукера, Дженни отложила в сторону ручку, которой что-то писала в блокноте, и улыбнулась. Это была холодная, вежливая, но отстраненная улыбка, в которой не было ничего личного. Нет, не такую улыбку хотел видеть на ее лице Кроукер.

– Надеюсь, сегодня тебе удастся как следует отоспаться, – тихо сказал он. – Завтра после полуночи почка будет в нашем распоряжении.

– Отлично, – кивнула она все еще с деловым видом. – Пожалуй, будет разумнее остаться на ночь здесь, в больнице. В соседней комнате есть пара свободных коек. Как только я получу сообщение о том, что почка уже в пути, я позвоню тебе, и ты сможешь присутствовать на операции, если захочешь, конечно.