Рыцари былого и грядущего. Том I (СИ) - Катканов Сергей Юрьевич. Страница 96
Они подъезжали к Иерусалиму, уже виднелись его башни и стены. Гуго подъехал к де Сент-Омеру и с непосредственной наивностью детского восторга воскликнул:
— Смотри, Жоффруа — Святой Град! Мы остановимся у братьев-госпитальеров. Это благородные рыцари и просто замечательные люди.
Де Сент-Омер ответил своей чистой ангельской улыбкой. Гуго решил, что самым главным выводом, который он сделал, надо поделиться уже сейчас:
— Я думаю, Жоффруа, что наше братство, наш Орден мы должны посвятить Пресвятой Богородице. Не только ты, но и все мы станем её паладинами. Твоё видение отныне — духовный фундамент нашего Ордена.
Как радостна весна на Святой Земле! Нет изнурительной, убийственной жары, нет муторных зимних дождей. На душе светло и мирно. Душа готовится встретить Христа. Грядёт Пасха.
Великой пятницей 1111 года Гуго шёл к королю Балдуину в настроении самом что ни на есть пасхальном. Их отношения с королём стали к последнему времени достаточно ровными и вполне дружелюбными. Благородный Балдуин был весьма великодушен и не держал на Гуго обиды за то, что во время их первой встречи юный рыцарь вёл себя, мягко говоря, без должного почтения. Король-рыцарь умел ценить независимость и прямолинейность, понимая, что ради служения Святой Земле Гуго готов вступить в конфликт хоть со всеми королями на свете. Балдуин пригласил бы его к себе на службу, но знал, что Гуго не пойдёт, а, может быть, это и к лучшему. Так или иначе, отряд монашествующих рыцарей служит укреплению королевства, поддерживая порядок, причём отряд этот становится всё более грозным — теперь у них уже четыре рыцаря, с десяток сержантов, да ещё какие-то ранее никому не ведомые туркополы — не меньше двадцати копий лёгкой конницы. Отряд этих туркополов — блеск. Во всем крестоносном воинстве такого нет. Но как-то это всё же сомнительно, крестоносцы никогда не пользовались боевыми услугами крещёных сарацин и некоторые палестинские бароны без одобрения смотрели на это начинание де Пейна. Не говоря уже о том, что вооружённые монахи-кровопускатели — это такая диковина, за которую римский папа мог не сильно похвалить иерусалимского короля, и если король возьмёт этих нарушителей традиций под своё покровительство, то как бы его ещё и от церкви не отлучили. А так, как сейчас — всем хорошо. Гуго со своим отрядом помогает укреплять королевство, но за его чудачества король ответственности не несёт, спросят разве что с госпитальеров за их гостеприимство, а они и сами-то порядочные чудаки.
Гуго очень хорошо понимал, что король мыслит примерно так и ни сколько не осуждал Балдуина за его осторожность и отказ в прямой поддержке. Король и должен быть до чрезвычайности осторожен, особенно когда речь идёт о том, чтобы кого-нибудь поддержать. Ведь ответственность короля огромна и совершенно несоизмерима с ответственностью простого рыцаря. Монарх — помазанник Божий, он должен управлять королевством в соответствии с Божьей волей, да надо ещё учесть, что речь в этом случае идёт об особом, единственном во всём мире королевстве, основанном на землях Христовых. Гуго знал, как сложно бывает даже собственной судьбой распорядиться, не уклонившись от Божьей воли, а благородный и доблестный Балдуин отвечает перед Богом за всю Святую Землю. Простой рыцарь не имеет права судить короля, к тому же действия Балдуина, насколько можно видеть, отличаются мудростью.
Так думал Гуго, когда шёл к королю. Так думал король, когда ждал Гуго. Они намеренны быть обсудить меры безопасности во время предстоящего празднования Пасхи, согласовать свои планы, продумать распределение сил.
Гуго твёрдым шагом вступил в королевский дворец. Здесь его знали и к королю допускали беспрепятственно. Уже на пороге апартаментов Балдуина Гуго увидел маленького тщедушного человечка, с ног до головы одетого в чёрное, который мягко, но весьма настойчиво наседал на королевского секретаря:
— Да мне и надо-то великому князю всего два слова сказать, малое разрешение у него попросить, ты уж пропусти меня к нему, мил человек.
— Я же объясняю тебе, — отбивался теряющий терпение секретарь, — у его величества сейчас маршал королевства, они весьма неотложные дела обсуждают, их нельзя отвлекать, а сейчас ещё сеньор де Пейн должен подойти. Не до тебя, не путайся, приходи лучше после Пасхи.
Увидев де Пейна секретарь указал на него маленькому человечку, как на решающий аргумент:
— Ну вот — видишь.
Гуго встретился глазами с человечком. Это было весьма необычное создание. Его чёрные одежды при ближайшем рассмотрении ничем не отличались от сутан греческих монахов, но это был не грек, он коверкал наречие франков на совершенно иной манер, слова в его устах становились необычайно плавными, протяжёнными, можно даже сказать нежными. Такого милого акцента Гуго не слышал никогда. Лицом чернец тоже ни мало не походил на греков. Белизна его кожи угадывалась даже под палестинским загаром, волосы — светлые, собранные на затылке в пучок. А глаза совершенно удивительные — бездонно-голубые, ясные и чистые настолько, что рыцарю показалось, будто он смотрит в небо. (Чем-то похожи были глаза благородного де Сент-Омера — северянина из Фландрии). В таких глазах Гуго хотел бы вечно тонуть. Этот маленький человек (по-видимому, тоже северянин из неведомых стран) только на первый взгляд выглядел невзрачным и неказистым. Гуго почувствовал, что перед ним — человек Божий, наделённый от Господа подлинным духовным величием. Божий человек тоже смотрел на Гуго не отрываясь, ни слова не говоря, но с таким сердечным теплом, как будто встретил давно потерянного брата и от счастья даже дар речи потерял. Они смотрели друг на друга всего несколько секунд, но этого было вполне достаточно, чтобы почувствовать искреннюю взаимную симпатию.
Неожиданно в приёмную влетел король — радостный и порывистый. Он первым делом обратился к чернецу:
— Рад видеть вас, святой отец. Благословите, — Балдуин склонил голову под благословление, а чернец перекрестив его, сказал, словно пропел:
— Да пребудет с тобой благодать Божия, великий князь Балдвин. Мир тебе и всему твоему святому государству.
Распрямившись, Балдуин сразу же выпалил:
— Познакомься, мой дорогой Гуго — игемон Даниэль — из далёкой земли русов, где неукоснительно соблюдают веру Христову и держатся греческого обычая. По-нашему, он вроде аббата. А это, святой отец, Гуго из Пейна — один из самых храбрых и христолюбивых рыцарей Иерусалимского королевства. Добавлю так же, что доблестный рыцарь Гуго неукоснительно соблюдает все монашеские обеты, хотя он и не монах.
«Игемон Даниэль» и Гуго де Пейн с добрыми улыбками поклонились друг другу.
— Что привело вас ко мне, святой отец? — Балдуин порывисто оборвал церемонию представления.
Чернец поклонился королю до земли и промолвил:
— Господин великий князь, прошу тебя Бога ради, исполни мою смиренную просьбу. Хотел бы я поставить кадило своё над Гробом Господним за всю землю Русскую, и за всех князей земли Русской, и за всех русских христиан.
— С радостью, святой отец, даю тебе это позволение. Пусть у Гроба Господня, который франки-крестоносцы освободили, крови своей не пощадив, горит так же и русская лампада, возвещая, как свято чтут имя Христово даже в далёких северных землях, которые нам вовсе не ведомы.
Король от души обнял чернеца, а потом обратился к де Пейну:
— Прости, дорогой Гуго, мы не успели закончить разговор с маршалом до твоего прихода. Я до сих пор точно не знаю, какие силы мы сможем задействовать для охраны Иерусалима на Пасху. Хотел просить тебя подойти позже. Но, может быть, ты окажешь любезность мне и нашему гостю? Прошу тебя, сопроводи святого отца в храм Гроба Господня и возвести мою королевскую волю — дозволить аббату русов от имени его соплеменников затеплить живой огнь на месте Воскресения Господа нашего Иисуса Христа. Дело это великое. Хочу, чтобы мы с русами объединили свои усилия в служении Христу, чтобы этот далёкий народ стал для нас близким и родным.