Крепость демона 2 (СИ) - Фред Винни. Страница 15
Спать не хотелось, я лежала под одеялом, наслаждаясь тем, что лежу, и вспоминала ощущение нервов Розеллы в моих руках. Это было восхитительно.
«Такие тонкие и чувствительные, как струны арфы.»
Я когда-то в детстве играла на арфе, один раз. У мамы почему-то случилось хорошее настроение, и она пригласила меня к себе, в комнаты с витражными стеклами, и дала поиграть на арфе, без обучения, просто на слух. Я играла как дышала, и когда мама меня остановила, она сказала, что у прима-арфы, выступавшей в королевской опере, дочь не может не быть совершенством. И что я, наверное, талантливее неё.
«А потом купила мне шикарный рояль.»
Тогда я не задавала вопросов, а сейчас задумалась. Я любила свой рояль, и любила уроки музыки и пения в пансионе, но где-то в глубине души всегда жил этот недораспробованный восторг хрупкого совершенства арфы, к которой я больше не прикоснулась. Я правда любила свой рояль, он стал для меня надёжным и насквозь родным другом, но где-то в глубине души я всегда твёрдо знала, что музыка всё-таки была задумана не для дружеских чувств. Но других не было.
Арфы были дорогим и редким инструментом, свою мама привезла из родительского дома, а её мама привезла её из Мира лесных эльфов, где жил создатель прекрасных арф, который сам выращивал деревья для них, сам пропитывал древесину и сам делал драгоценные украшения для накладок на готовый инструмент. Я знала его имя, оно было написано на арфе, больше я о нём ничего не знала, только имя и то, что носитель этого имени гений. Эльфы, в большинстве своём, были довольно легкомысленными созданиями, зато если они находили дело своей жизни, они достигали в нём совершенства, отточенного тысячелетиями.
«Интересно, я найду своё дело?»
Играть на музыкальных инструментах, петь и писать стихи у эльфов «делом» не считалось, это умели все и делали все, просто для поддержания душевного здоровья, гномы с этой целью занимались физкультурой. Чтобы назвать музыку своим «делом», нужно было создать поистине гениальный шедевр, я сомневалась, что способна на такое.
«А что тогда?»
Я училась на врача, профессия была важная и нужная, уважаемая, но я не чувствовала в себе какого-то особенного таланта в этом вопросе.
Я уснула под утро, так ничего и не придумав, а когда проснулась, решила оставить эти бесполезные мысли – я всё равно пойду работать туда, где будут больше платить, так зачем травить душу.
Планов на сегодня у меня не было – на Грани Тор в воскресенье не работал практически никто, даже кафе и магазины закрывались пораньше, так что путь у меня был только один – в библиотеку. Перевод меня утомил, хотелось сменить сферу деятельности и поискать ответы на накопившиеся вопросы.
Я пошла в ванную, а когда привела себя в порядок и пришла на кухню, Алан тоже был там, заваривал чай и красиво раскладывал на тарелке кусочки лимона. Он обернулся на звук моих шагов и улыбнулся, как самый лучший в мире муж, который немножечко напортачил, но очень сильно раскаивается:
– Доброе утро. Как спалось?
– Доброе, – я совершенно неосознанно произнесла это с интонацией, которая всегда страшно раздражала меня в моей матери – высокомерное снисхождение ко всему миру, который отвратителен и жалок, но при этом не заслуживает даже того, чтобы тратить на него хоть одно критическое замечание. Я не хотела превращаться в неё, но, судя по всему, это была магия брачного контракта.
Алан с заискивающей улыбкой указал мне на стул, поставил на стол одну чашку, напротив поставил вторую, посередине поставил блюдце с лимоном, полюбовался и сел, улыбнулся мне:
– Присаживайся, я старался.
Я села, взяла чашку и сделала глоток, поставила на место, сказала без капли заинтересованности:
– А тебе как спалось?
– Кошмарно, если честно, – нервно рассмеялся Алан, сделал глоток чая, взял ломтик лимона и засунул в рот, скривился, но прожевал и проглотил, я смотрела на это без выражения. Он выпил залпом полчашки чая, улыбнулся и сказал: – Я сегодня буду подписывать контракты с автосалонами, потом будет афтепати, здесь, поможешь организовать?
– Сегодня? – переспросила я, даже не с целью уточнить, а просто чтобы увидеть его лицо, когда он будет говорить о мероприятии, на подготовку к которому у меня меньше суток.
– Сегодня, да.
– Сколько будет гостей, кто они, какие предпочитают развлечения?
– Море гостей! – радостно развёл руками Алан, допил до дна одним глотком, чуть не облившись, и встал, громко припечатывая чашку к столу. – Драгоценная супруга, покажи всё, на что ты способна, и ни в чём себе не отказывай! Твой муж богат, хоть и свинья. Или свинья, хоть и богат? Что первично?
– Первозданный хаос первичен.
«В тебе его около девяноста девяти процентов.»
Алан рассмеялся, гадко поцеловал меня в щёку и ушёл. Я дала себе двадцать минут на чай и серую книгу про страдания, а потом собралась и пошла временно исполнять обязанности жены.
***
Естественно, вечеринка превратилась в бардак. Алан не назвал мне ни количества гостей, ни времени, к которому они приглашены, ни формы одежды, поэтому я стала готовиться так, как будто вечеринка начнётся через час, и не прогадала – он притащил первых гостей в десять утра, это был перепуганный полугном с женой, который занимался торговлей лошадьми и упряжью, и вообще не особенно понимал, что ему здесь делать. Почти сразу после него пришли молодые бизнесмены с восточного берега, они привели девушек-аксессуаров, и я увела торговца с женой в другую комнату. Потом пришла компания стариков с «племянницами», и один старик с женой-старушкой, этих я тоже развела по разным комнатам, благо, размер пентхауса позволял. Закуски доставляли непрерывно, я принимала один заказ и тут же делала ещё два, непрестанно звонила и писала во все рестораны, мстительно обещая двойную переплату за срочность и прося прислать счёт на имя Алана Брауна.
«Миссис Браун та ещё мотовка, дорогой. Хотел испытать меня на прочность – изволь.»
К восьми вечера наконец-то пришёл Алан, приведя в и так забитый номер ещё толпу безобразно пьяных мужчин и группу музыкантов с оборудованием. Они распаковались на восточной террасе, сразу же включили дым-машину, мелькающий свет и очень громкий звук, стали курить в абсолютно всех комнатах, приводя в недоумение ту компанию, которую я собрала отдельно и развлекала лично, дистанцировав от девушек-аксессуаров и их папиков, которые прекрасно умели развлекаться самостоятельно.
В задымлённую помойку превратился весь этаж, друзья Алана из последней группы как будто специально роняли мебель и сметали со столов посуду, вели себя отвратительно навязчиво и приставали даже к моей «приличной» группе. После того, как один из пьяных до неадекватности гостей полез танцевать на наш стол и упал, приличные семьи засобирались домой, я проводила их с облегчением и благодарностью.
Вернувшись в номер, я его не узнала под грудами мусора, в дыму и горах чужих вещей. Гости прекрасно проводили время без меня, Алан царил на восточной террасе, поливал всех шампанским, танцевал на сцене и орал в микрофон, призывая плотную толпу прыгать и выкрикивать слова по его команде, всем было хорошо.
«Пора и мне сделать себе хорошо.»
Я заказала срочную генеральную уборку западной террасы, когда пришли уборщицы, я повела их прямо в толпу, громко прося гостей на минуточку выйти, а то у нас непредвиденные обстоятельства и технические причины. Когда последний гость покинул террасу, я заперла дверь, раздала распоряжения прислуге, налила себе минеральной воды и села в первое же вымытое кресло, придвинув его к перилам и глядя на город внизу. Уборщицы собирали хлам в большие чёрные пакеты, я мысленно упаковала в такой же чёрный пакет свои мечты о счастливом браке, в котором все друг друга уважают и по всем вопросам друг с другом советуются.
«Такая наивность. Надо читать меньше романов. Хотя, там никогда не описывают семейную жизнь, книга заканчивается свадьбой. Не зря, видимо.»