Зачарованное озеро (СИ) - Бушков Александр Александрович. Страница 26

— Три ярмарки пролежал на своем месте, а едва началась четвертая — нате вам...

Быть может, дело не в деньгах — не состояние, в самом деле, — а в этакой чести ремесла, многим занятиям свойственной, да еще то, что приз пришлось отдать девчонке. Тарик пригляделся — действительно, отличная работа, вот и знаменитое клеймо читер-ленских оружейников: рука с мечом и снежинка. Фальшивку не

подсунет — за такое бьют плетьми и навечно лишают права участвовать в ярмарках. Да, и скорбь непритворна, и всякая масленость из глаз улетучилась...

Спрятав нож в сумочку, Тами наставительно сказала:

— Чует мое сердце, вы первый раз встречаетесь с девушкой из Гаральяна...

И, высоко держа подбородок, прошла мимо зрителей, проводивших ее уважительными взглядами. Тарик двинулся было следом с самым безразличным видом, но молодой дворянин политесно, двумя пальцами придержал его за локоть и умоляюще тихонько попросил:

— Молодой человек, скажите, что это ваша сестра...

Улыбаясь, Тарик медленно покачал головой. Враз поскучневший

дворянин прошептал:

— Завидую по-доброму...

В три размашистых шага Тарик догнал Тами, восхищенно покрутил головой:

— Ну, ты стреляешь!

— Это Гаральян, — сказала Тами с самым невинным видом. — Мне и по зверям приходилось... У нас учатся из лука стрелять, а потом уже ходить. Подожди-ка... — Она остановилась, распустила завязки сумочки и протянула Тарику нож. — Подарок. Девчонке он ни к чему, а я видела, как ты на него смотрел...

Тарик помедлил. И девчонкам-то подарки не дарят на первой свиданке (никаких сомнений, это именно свиданка), а уж девчонки никогда такого не делают...

— Что ты мнешься? Или есть запрет, негласка какая-нибудь?

— Да нет, ничего такого...

— Вот видишь. А в Гаральяне есть такая негласка — если девушка на первой свиданке дарит парню подарок... — Она засмеялась. — В общем, это от всего сердца.

Положила нож ему на ладонь и загнула пальцы, глядя нездешними сиреневыми глазищами так, что дальше перечить ей Тарик не мог. Тем более что душа пела: прозвучало вслух, что это именно свиданка.

— Пойдем в конские ряды? — спросила Тами.

— Как прикажешь, — сказал Тарик.

Он сейчас не то что в конские ряды — с превеликой охотой ждал бы, когда Тами обойдет все до единого ряды с шелками и задержится там сколько душе угодно. Невидимые скрипицы играли развеселую плясовую: свиданка! Мост Птицы Инотали!

И повел Тами полузабытой дорогой. Вскоре они увидели над крышами высоченный шест, увенчанный жестяной, крашенной в золотистый цвет фигурой скачущего коня, — грива пышная, хвост развевается. Глаза Тами заблестели, она ускорила шаг. Сам Тарик был настроен равнодушно: ко многому на этом свете он относился безразлично, без интереса и без отторжения. В том числе и к коням. Единственный раз он был здесь шесть годков назад, когда папаня покупал их нынешнего конька. Верховые кони — это чисто дворянская забава, да еще богатеи из простонародья держат лошадей на конских ристалищах, но обычные горожане от этого далеки.

Другое дело Тами: она оживилась, став еще красивее, целеустремленной походкой миновала ряды, где продавали рабочих лошадок, с виду, конечно, справных, но не напоминавших обликом скакуна с шеста.

А вот едва начались коновязи с верховыми конями, пошла очень медленно, надолго задерживаясь у иных, разглядывая их так, что это ничуть не походило на поведение праздных зевак. Занятно, но это здорово напомнило Тарику торговые ряды с шелками: здесь он тоже оказался в незавидной роли потаенно скучающего спутника.

Нетрудно определить, что Тами здесь одна такая — юная девчонка в недешевом, но все же простолюдном платье, по молодости годочков еще не заслужившая бляхи Приказчицы или Служанки, причем разглядывавшая коней с тем же интересом, что и прочие, почти сплошь дворяне. Среди них попадались и девушки — без сомнения, опытные лошадницы, но все несколькими годочками постарше Тами. Так что все до одного смотрели на нее удивленно и недоуменно — хорошо еще не было ни насмешливых взглядов, ни насмешливых словечек, и все равно Тарик чувствовал себя неловко,

старался ни с кем не встречаться взглядом. Да и норовил держаться от коновязей чуток подальше, самое малое на пару шагов отступив, — хотя, если не считать немногих игручих, приплясывавших на месте, похрапывавших, а то и пытавшихся грызть коновязь (уже изрядно изгрызанную в прошлые ярмарки), кони стояли смирно. Но все равно Тарик чуточку опасался, что кому-то из них придет в дурную голову хватить его за плечо — а лошадь способна грыза-нуть почище собаки.

Тами держалась совершенно иначе: как ни в чем не бывало шагала вплотную к конским мордам, иногда останавливалась, безбоязненно похлопывала и поглаживала очередную здоровенную башку по щекам и меж трепетавшими ноздрями, гладила по шее — и кони, представьте себе, относились к этому совершенно спокойно, не прижимали уши, не фыркали, не вскидывали головы. Поневоле убеждаешься, что гаральянские девчонки не только с луками обращаются сноровисто, раньше об этом только слышал и читал, а теперь увидел собственными глазами. Только раз высокий жеребец с аккуратно подстриженной гривой, когда Тами коснулась его ноздрей, захрапел, вздернул голову и попытался попятиться (но повод держал на месте). Однако она, приговаривая что-то ласково-непонятное, погладила коня по шее — и тот в конце концов успокоился, встал смирнехонько.

— Вот так, дурашка, — сказала Тами с видом превосходства. — Балуй... Вот не додумались заранее купить морквы или сахарку, а здесь я лоточников что-то не вижу...

— Красивый конь, — сказал Тарик исключительно для того, чтобы соответствовать окружающему, не выглядеть этаким чурбаном.

— Красивый-то красивый, однако ж продавец с ним сжульничал, — уверенно ответила Тами. — Опоил настоем, от которого даже старая кляча делается резвой, как двухлетка. Такие прохиндеи на всякой ярмарке попадаются, дурачков подстерегают...

— Полагаете, девичелла? — вполне серьезно спросил случившийся рядом дворянин средних лет.

— А вы приглядитесь как следует, — совершенно непринужденно сказала ему Тами. — Глаза у него чуточку мутные, пену роняет чуть зеленоватую, круп неправильно вспотел. Не самый искусный прохиндей этот продавец. Подсыпь он «бесова порошочка» или толченой болотной куманики, трудней было бы распознать мошен-ство, а он, тут и гадать нечего, подлил настой «бешеного ореха». Видимо, решил, что для растяп и так сойдет...

Дворянин всмотрелся и охнул:

— Ух ты ж, и точно! Если вглядеться повнимательнее, все верно. Ах ты, прохвост! Сейчас позову слугу, а он кликнет ярмарочных надзирателей, и барышник неделю сидеть не сможет, да еще с ярмарки выгонят и денежку возьмут... — И он зловеще посмотрел в ту сторону, где принаряженный хозяин жеребца, не чуя неминучей беды, что-то увлеченно толковал покупателю, помогая себе убедительными жестами.

Этот дворянин и еще двое, слышавшие все, смотрели на Тами с неприкрытым уважением, ничего общего не имевшим с обычными мужскими взглядами на красивую девушку. Тарику это, что греха таить, польстило, а Тами отнеслась как к чему-то само собой разумеющемуся.

Когда они пошли дальше, провожаемые уважительными взглядами, Тарик покрутил головой:

— Лихо у тебя получилось...

— Жизнь научила, — одарила его Тами белоснежной улыбкой, от которой приятно заныло сердце. — У иных лошадиных барышников куча всякого мошенства, есть гораздо искуснее. Постой-ка! Вот тут, точно тебе говорю, нет ни малейшего мошенства...

Она остановилась у красивого каурого жеребца, осмотрела его внимательно, похлопала по шее, поманила торговца и, не успел он приблизиться неохотно (сразу видно, не считал Тами серьезным покупателем), сама пошла ему навстречу, о чем-то негромко заговорила. Сначала торговец смотрел скучающе, чуть ли не свысока, но, когда Тами достала что-то из сумочки и сунула ему в ладонь (определенно монету, что же еще), моментально переменился самым