Зачарованное озеро (СИ) - Бушков Александр Александрович. Страница 67

— Правильно полагаешь.

— Лютого можно одолеть только огнестрелом, — сказал Тарик. — Это я уже понял. А огнестрела и у ночных управителей с черными ватажниками нет, не носят они огнестрела, за него без разговоров виселица полагается. Так что без Лютого за калитку ни шагу. Обещаешь?

— Обещаю, — серьезно сказала Тами. — Я и сама думала...

Она аккуратно свернула карту, отнесла ее назад в шкафчик, легла рядом, опираясь на локоть и загадочно поблескивая нездешними гаральянскими глазищами, не озаботившись накрыться покрывалом, обнаженная и прекрасная. До сих пор временами казалось, что она — пленительный сон, в котором исполняются затаенные желания, а когда эта мысль улетучивалась, приятно было снова осознавать, что Тами — доподлинная явь. Тарик невольно потянулся к ней, но Тами решительно подняла ладонь:

— Нет-нет, не торопись меня совращать, юную и неопытную! Мы еще не все с делами закончили. Нужно еще тебе рассказать, как нанимают Ямщиков, какие вообще на поездном дворе порядки. Сам говорил, что не знаешь: ездил далеко, но всегда с отцом, он и заботился...

Глава 10

ПОД ПЛАМЕНЕМ СВЕЧИ. ДЕНЬ ВТОРОЙ

Сутра пока что все шло прекрасно!

Родители ничуть не удивились, когда вечером объявил, что, возможно, и заночует в порту, если будет ночная разгрузка, за которую всем платят вдвое больше. Некоторая озабоченность на лице мамани объяснялась просто: она втайне опасалась, как бы Тарик не подался в грузали после Школариума и не стал помощником и там. О планах Тарика касаемо моря и парусов, кроме Тами и ватажки, не знала ни одна живая душа, так что неизбежные сложности отодвигались на два месяца...

Конечно, он оделся не парадно, но и не затрапезно — так, как ходил в порт, вполне годившийся для путешествия наряд — никто там не форсит. Маманя привычно собрала немаленький узелок с обедом и на всякий случай с ужином и завтраком, и Тарик вышел за калитку не оглядываясь (дурная примета).

Тами, к его потаенной радости, стояла на крылечке. Завидев его, сотворила знак Создателя и подняла руку ладошкой вверх — желала удачи. %ыбнувшись ей, Тарик пошел к Аксамитной, пыжась от потаенной гордости: впервые в жизни его провожала не просто девчонка, а его женщина, в точности как в голых книжках о маньяках, стародавних рыцарях и прочих путешественниках...

На северную Зеленую Околицу к тамошнему поездному двору пришлось идти долго. Завидев его, Тарик по старинному обычаю трижды похлопал себя по правой коленке, чтобы не сглазить удачу. Сумка на плече почти опустела — все съестное он раздал знакомым собакам на улице Серебряного Волка и Аксамитной: политесному путешественнику не пристало брать с собой домашнюю еду, а следовало откушивать в придорожных тавернах...

Северный поездной двор он до того видел только со стороны, проезжая мимо с папаней, но распрекрасно знал, что это не двор, а целый немаленький поселок: контора в два этажа, два постоялых двора и две таверны (на разные кошельки), ночлежный дом для Кучеров и Ямщиков, конюшни, каретные сараи, кузница подковных дел мастера, лавки и домик лекаря...

Многолюдства и толкотни не было, но хватало деловой суеты приезжих и отъезжающих. Следовало сначала зайти в контору и выправить подорожную, а оттуда уже отправиться туда, где стояли в ожидании седоков Ямщики. Но прежде всего...

Тарик достал из кармана и надел на шею бляху Цеха Лавочников, уже неделю лежавшую в верхнем ящике шкафчика, — все его годовички, и Школяры и Темные, покупали ее загодя перед последними каникулами. Это было самозванство против регламентов, но в данном случае наказание сводилось к полудюжине розог, а для бывалого Школяра это нисколечко не страшно, если он имеет право на почетное именование Дубленая Чопа. С незапамятных времен вдали от ушей Титоров гуляет приговорка: «Испугай веселую девку торчком, а Школяра — розгами». Да и не то это место, где быстро уличат в самозванстве...

В широкий проем меж двумя каменными столбами (ворота здесь без надобности) выехал запряженный шестеркой гладких коней дилижанс, и сидевший рядом с Кучером Подручный немногим старше Тарика, как полагается при отъезде, затрубил в рожок «В до-олгий путь». Как все его собратья, дилижанс здоровенный, с каждого бока по две двери и четыре окна, ряд скамеек на крыше, синий, с золотой надписью «Арелат — Гаральян» и эмблемой

одного из доезжачих домов. На крыше, понятно, не видно ни одного дворянина — дворянам политесно путешествовать верхом или в собственном экипаже, в крайнем случае с самыми дорогими Ямщиками, а захудалые, если и доведется ехать дилижансом, стараются сесть в уголок, так, чтобы их не видели снаружи.

Кони размашистой рысью промчались слишком близко, Тарик предусмотрительно отпрянул... и налетел на кого-то спиной. Над ухом раздалось:

— Глаз на затылке нам Создатель не дал, но все равно — осторожнее надо...

Однако это было произнесено не зло и даже не сердито, так что Тарик, не особо устыдившись, повернулся.

И увидел Ямщика — молодого, весело ухмылявшегося, одетого согласно Цеховому обычаю: начищенные до блеска сапоги, шаровары цвета плитняка Королевского Шляха, желтые, красная рубаха (Ямщики любят рубахи ярких колеров), черная кожаная жилетка до колен, лихо заломленная на правое ухо шляпа. Не самый дорогой Ямщик, но и не из самых дешевых: рубаха с золочеными пуговицами, борта жилета сверху донизу украшены серебряными бляшками в виде конских голов, а лента шляпы — такими же подковками. Тарик вежливо сказал:

— Простите, почтенный, сплоховал...

— Да пустяки, — Ямщик блеснул великолепными зубами под лихими черными усами, подстриженными на военный манер. — Я сам сплоховал, засмотрелся тут на девицу... Просто любопытствуете или собрались куда поехать?

Сразу видно, он никуда не спешил, и Тарик подумал: не бежит ли зверь на ловца, согласно старой приговорке? Приободрившись, ответил:

— Как раз собрался.

— Вот совпадение! — ухмыльнулся Ямщик. — А у меня как раз не объявилось с утра седоков, этак обнищаю, чего доброго, и в Градские Бродяги пойду уток лопать... А не пригодимся ли мы друг другу? Куда путь держите, сударь Приказчик?

— В Озерный Край, — сказал Тарик, — в деревню Тихая Пристань. — И добавил как мог непринужденно: — Отец послал к празднику улицы хорошей рыбки прикупить воз... Говорил, самое позднее к завтрашнему полудню обернемся.

— Это правильно, — сказал Ямщик. — Даже с расходами на извоз рыбка обойдется дешевле, чем у перекупщиков. Тихая Пристань... — Он на мгновенье поднял глаза к небу, словно рассчитывал увидеть там подсказку. — Туда я никого не возил, но что-то такое в башке крутится... Там случайно нет ли на озере гостевой деревни «Серебряные волны» ?

— Есть такая, — сказал Тарик, слышавший это название от рыбаря. — Совсем недалеко.

— А вот туда и оттуда сколько раз возил! — к потаенной радости Тарика живо воскликнул Ямщик. — Последний раз три дня назад ювелира со Златошвейной, с супружницей... — Он, ухмыляясь, доверительно понизил голос: — По моему скудному разумению, никакая она не супружница, да наше дело маленькое, к тому ж никакие регламенты не нарушены... И да, проезжали какую-то деревню. Скорей всего, это и есть ваша Тихая Пристань... Вы как, сговорили уже кого-нибудь или только собираетесь?

— Только собираюсь, — ответил Тарик и предложил безо всякого волнения: — А если я вас сговорю?

— Да с полным нашим удовольствием! — сказал Ямщик. — Тем и живем. Значит, туда и обратно? И к завтрашнему полудню обернемся... Это вам обойдется, сударь Приказчик, ровным счетом в три золотых кругляшка, можно с профилем Ромерика, можно с Дахором... Лишнего не запрашиваю ни гроша, можете потолкаться на Ямском подворье и послушать насчет цен, вам все ту же назовут, а если задерут, не слушайте...

— Да нет, я вам верю (ту же денежку называла Тами, в свою очередь расспросившая слугу). Столько у меня есть, и даже побольше.

— Не в обиду вам будет сказано... — произнес Ямщик уже деловито. — А только у нас заведено, чтобы седок сначала показал денежку. Иногда разное случается...