Соловьи не поют зимой (СИ) - Кравцова Марина Валерьевна. Страница 21

Со склона было хорошо видно это место, и драконий взор говорил, что жемчужина именно там.

— Нам туда, — со вздохом сказал Инчэн. — Что бы там ни было, там мы найдём её.

Пан Чжэнь нахмурилась.

— Это настоящее? Или видение?

Инчэн пожал плечами.

— Идём.

Он накрыл их временной иллюзией, позволившей подобраться достаточно близко.

Сила жемчужины стала ощущаться почти физически, и Инчэн понял почему. Девушка, сидящая на краю источника, держала артефакт и использовала, не страшась последствий. Вокруг неё летали лепестки, а струящийся пар делал её похожей на мираж. Но она была живая, и едва повернула голову, как Инчэн узнал её — та самая мавка, призвавшая на них нечисть.

«Что ж, это должно быть интересно», — подумал он, переглянулся с девушками и, получив от них знак готовности, напал первым.

Инчэн не стал размениваться на лёгкие приёмы, сразу обернулся драконом и снёс мавку хвостом… вернее, попытался. Она будто ждала нападения и успела ловко уйти от удара. Жемчужина действительно давала ей огромную силу, и даже когда к Инчэну присоединилась Пан Чжэнь, мавка, не прилагая усилий, играючи уходила от ударов, зато сама била метко и точно. От неё летели потоки чего-то мерзкого, тёмно-зеленого, похожего на комья тины, и они обжигали, будучи пропитанными ядом.

Даже когда Надя вновь запела чудесную песню, усиливая и дракона, и имуги, мавка лишь слегка хмурилась, отбивая атаки. Им было не пробиться, но вот Инчэн нашёл удачный момент, развернулся, будто собирался ударить сверху, но повёл хвостом в сторону и задел мавке плечо. Та вскрикнула и схватилась за рану, разозлилась и кинулась в бой по-настоящему. Сначала нежить пыталась справиться с Пан Чжэнь и Инчэном одновременно, потом с ними по отдельности, но вскоре нашла их слабое место.

Инчэн слишком поздно понял, что она задумала. Её сила метнулась в сторону Нади и Пан Чжэнь одновременно, оставляя ему выбор, кого именно спасать. Имуги удалось уйти, но Надя пела и не смогла бы защититься от такого удара, поэтому Инчэн снова обернулся человеком, оделся в серебряную чешую и бросился заслонить её собой. И вместе с тем увидел, как мавка перекладывает желанную жемчужину из руки в руку.

Закрыв собой Соловушку, Инчэн поставил защиту, но не на себя, а на мавку, и та от неожиданности выпустила жемчужину из рук. Инчэн принял её удар на себя и попытался притянуть сокровище.

Получилось. Удар выбил из дракона дух и все силы, но влетевшая в руку жемчужина не только вернула его в прежнее состояние, но ещё и усилила десятикратно.

Внутренне Инчэн уже праздновал победу. Один удар всё бы решил, но вдруг на дне горячего источника что-то сверкнуло. Инчэн схватился за Надю, взглянул ей в глаза, и они оба провалились в неизвестность.

Их окутало золотое сияние, а затем они оказались в незнакомом пространстве, разноцветном, переливающемся… будто живом. Только мгновения спустя Инчэн понял — это нити мироздания, это сеть, связывающая между собой всё живое.

— Не бойся, — сказал он Наде, и хотя она поняла его, из её рта не вырвалось ни звука.

Какое-то время они плыли в этом пространстве, а потом вокруг стали появляться картинки, эфемерные, ускользающие, но тем не менее чёткие и запоминающиеся.

Не сразу, но Инчэн узнал Байцзуна. Перед ним проходила юность предка, он видел его тренировки, дружбу с императором, а затем долгие путешествия. Байцзун ушёл испытать себя, побывать в разных странах, побродить по миру. Кому ещё, кроме восьмого сына прошлого императора, не имеющего претензий на престол, позволялось такое? Только ему.

Его любили везде, его лик украшал картины самых известных художников, о нём слагали стихи и пели песни, девушки только и думали о том, чтобы завоевать его сердце. Но Байцзунь любил мир, любил жизнь и не стремился связывать себя узами с кем бы то ни было.

Его путешествия длились годы, он повидал множество земель, и вот однажды путь привёл его в древнюю Русь, в места невиданные, незнакомые и по-своему опасные. Инчэн и Надя с интересом наблюдали первую встречу Байцзуна и его возлюбленной, их свидания, и то, как крепла их любовь. А потом… Инчэн почувствовал жгучий стыд, ведь Надя была права… Байцзун вручил свою жемчужину возлюбленной так же, как совсем недавно поступил он сам. Добровольно. Ещё не артефакт, но ценный дар, жемчужина покоилась в драгоценной шкатулке уже не возлюбленной — жены дракона. Они показывали её своим детям. Их счастье было так очевидно, так ярко.

Но драконья жемчужина такой силы не могла оставаться незамеченной, она привлекала алчных, жаждущих могущества и власти существ, но Байцзун ничего не боялся. Привыкший быть сильнейшим из многих, способным победить самого императора, он не придал значения опасности и тому, что без жемчужины он, как и любой смертный, стареет и становится слаб, хотя может и не чувствовать этого.

Такая самоуверенность стала для него самой страшной ошибкой.

На них напали ночью, убивали без разбора, и прежде чем добрались до семьи Байцзуна, успели извести много невинных существ и смертных. Дракон встал на защиту своей семьи, Соловушка обороняла жемчужину. Они были рядом, они сражались плечом к плечу в последней попытке защитить своё счастье, но исход битвы был решён самым неожиданным и трагичным образом.

У Байцзуна было двое детей, мальчик и девочка, унаследовавшие силы родителей и, видимо, являвшиеся предками Нади и Инчэна. Мальчик был смел и силён, как любой дракон. Он исполнил наказ отца и спрятал сестру, а сам вернулся, хотя ему было запрещено помогать. Мать испугалась за него, и когда на Байцзуна кинулась стая тёмных, размытых в видении Нади и Инчэна существ, она бросилась защищать сына и погибла.

Инчэн не совсем понял, что именно произошло, но нападающие вдруг отступили, будто им было приказано уйти. И похоже, Байцзун знал, кто отдал приказ.

Он бросился за отступающими и стал преследовать кого-то, в ком Инчэн никак не мог узнать ни одно известное ему создание. Будто бы в этом видении информация о нём была смазана, затёрта, размыта. Именно в персиковой роще, на острове Пэнлай, у горячего источника, где они сражались прямо сейчас, произошла и другая схватка. Байцзуна и того существа. Они бились долго — равные противники, непримиримые враги. Инчэн увидел, как неведомая сила ударила по золотой чешуе обернувшегося драконом Байцзуна, как одна из чешуек упала в воду, сверкнув в свете солнца, а потом дракон нанёс решающий удар, но не убил. Не завершил начатое, что-то сказал своему врагу и прогнал его прочь.

В горе и отчаянии Байцзун вернулся на место гибели любимой. Ему следовало бы забрать детей и жемчужину и вернуться домой, но слишком многое связывало его с этим местом. Слишком сильно он любил и слишком много утратил.

Год спустя после трагедии он создал кулон, связал его с жемчужиной и навсегда защитил место упокоения любимой. Его дочь тоже была Соловьём, и в мире драконов, вдали от родных мест, ей нечего было делать. Но сыну напротив стоило бы отправиться к драконам и учиться у них.

Байцзун обратился к мирным существам, знавшим их немало лет, и с тяжёлым сердцем принял решение оставить дочь хранителем собственной жемчужины, а сам взял сына и отправился домой. Впервые за много лет.

Инчэн резко очнулся, получил удар по голове и отлетел в сторону. Кто-то выхватил жемчужину из его рук и злобно рассмеялся.

— Проклятье! — прошептал он и едва успел поймать падавшую Надю.

Пан Чжэнь была почему-то без сознания. Как долго они были в видении? Что здесь произошло?

Инчэн взглянул на Надю, убедился, что с ней всё в порядке и встал. Жемчужину у него отобрали, но его изначальные силы остались, и он мог сражаться. Пан Чжэнь, кажется, тоже. Она пришла в себя и с трудом поднялась на ноги, прошипев что-то угрожающее.

Медлить было нельзя. Мавка довела Инчэна окончательно, и он, обернувшись драконом, использовал самое сильное и опасное своё оружие — драконье пламя. Он раскрыл пасть, и из неё вырвались потоки огня, направляясь в спину нежити, но та резко обернулась и выставила жемчужину. Пламя с грохотом врезалось в духовный щит, опалив верхушки соседних деревьев. Имуги направила часть силы на дракона, но её помощь мало что изменила.