Дело о лазоревом письме - Латынина Юлия Леонидовна. Страница 70

– Я дорого стою, – задумчиво сказал Нан.

Вдруг поднял глаза на посланника.

– А может, это только начало? Может, вы натравите короля на столицу, как натравили на провинцию, и тоже попросите себе четверть земель и доходов бывшей империи. Может, здесь, в столице, вы так же ходите, покупаете недовольных чиновников, разыскиваете старые акведуки…

– Империя, – сказал осторожно посланник, – большой тигр, а мы – маленький хвост.

– Нынче такие времена, что хвосты вертят тиграми.

– Вы опасный человек, господин Нан, – огорчился посланник.

Нан, казалось, встревожился.

– Я не хочу сказать, что эти письма не продаются. Просто они очень дорого стоят. Вот я и хочу подчеркнуть, как дорого они стоят.

Посланник засмеялся.

– Вот я и говорю, что вы опасный человек, господин Нан. Опасный человек – это не тот, кто не берет взяток, и не тот, кто берет их по любому поводу. Опасный человек – это тот, кто продается, соблюдая свою выгоду, и умеет взять деньги за то, что он сделал бы и так.

Молодой судья улыбнулся и откинулся в кресле. Несмотря на все свои хлопоты и небезобидную рану, он выглядел собранно и аккуратно, – разве что скулы на его белом, как молоко, лице, слегка заострились, и зрачки ореховых глаз были чуть расширены от боли.

– Вот господин Нарай, – продолжал посланник, – он опасный человек. Но разве он не брал взяток? Когда десять лет назад он был послан в Осую, он сумел убедить дома Кадуни и Рашков дать ему целую кадушку золота за то, чтобы он помешал присоединить город к империи.

Посланник развел руками.

– Спрашивается: ведь советник Нарай скорее умер бы, чем позволил совершиться такому объединению! Но он сумел получить за свои убеждения еще и кадушку золота, и что же он с нею сделал? Он раздал ее черни, та подняла бунт и вырезала Кадуни и Рашков!

Господин Нан чуть повернул голову, прислушиваясь к шуму внизу: как там, накормили его сыщиков или нет? Если накормили, так нечего им трепать языками…

– Сколько вам надо? – спросил посланник.

– Деньги, – сказал Нан, – опасная вещь, и недаром говорится, что деньги, не отданные государству и богу, навлекают только несчастья. Вот, например, управляющий Андарза, Амадия. Сегодня он уехал из столицы в Иниссу, и что-то подсказывает мне, что он уехал с осуйским паспортом.

Айр-Незим нетерпеливо фыркнул.

– Последний месяц, – сказал Нан, – вы четырежды встречались с управляющим Андарза. Этот человек передал вам один документ в обмен на право бежать в Осую: я меняю эти бумаги на этот документ.

– Господин Нан, – сказал посланник вкрадчиво, – если вы знаете, что Амадия передал нам этот документ, то уж, наверное, вы догадываетесь, что это произошло не иначе как с ведома господина Андарза. А если это произошло с ведома господина Андарза, то дело зашло уже слишком далеко, чтобы вы, сторонник Андарза, могли что-то сделать, не погубив себя.

– Документ, – сказал Нан.

Посланник некоторое время сидел неподвижно.

– Господин Нан, – сказал он, – вы потеряете голову совершенно без толку. Вам не жалко потерять такую голову?

Нан усмехнулся.

Тогда, к изумлению Нана, посланник раскрыл бывшую при нем черную книгу, вынул из ее листов синий конверт и протянул его Нану.

Глава двенадцатая,

в которой господин Нан падает в обморок, а осуйский посланник и варварский король подбивают государева наставника на участие в военном перевороте

Нан раскрыл синий конверт и вытащил бывшую там бумагу. С первого взгляда чиновник понял, что это не письмо, и тем более не лазоревое письмо. Нан чуть не закрыл глаза и не застонал с досады. Он вгляделся:

– Да, – сказал он, как ни в чем не бывало. Тайные ходы Небесного Города! И вы утверждаете, что Амадия передал вам это с позволения Андарза?

– Конечно, – ответил посланник.

Нан засунул план в рукав и встал, чтобы откланяться. Но, видимо, разочарование подкосило его, или поклон оказался слишком резок для человека, которого давеча пырнули ножом: выпрямляясь, Нан побледнел, заскреб было по спинке кресла, – и грохнулся навзничь.

На лестнице послышался топот, и в гостиную ворвались два сыщика. Айр-Незим, подскочивший было к чиновнику, чтобы забрать драгоценный план, отпрыгнул от Нана, как волк от костра, и заплясал перед сыщиками:

– Боже мой! Какое несчастье!

Захворавшего чиновника перенесли наверх, приготовили удобную кровать.

Айр-Незим и слышать не хотел о перевозке больного. Сыщики согласились.

Прилежный лекарь уже возился над больным в широкой и солнечной спальне, когда Айр-Незим сцапал со спинки стула опаловый с золотом кафтан Нана, указав на кровяное пятно на рукаве:

– Кафтан надо почистить!

С кафтаном Айр-Незим побежал на второй этаж, в свой кабинет, где лучи заходящего солнца бешено плясали на черных с серебряными накладками шкафах, в которых хранились наиболее ценные образцы продукции и отчетные книги, и балки, изображающие дракона, били в воздухе красными лаковыми крыльями. К одному из этих шкафов и кинулся Айр-Незим. Изнутри шкаф был укреплен длинными стальными балками, и всю нижнюю его половину занимал стальной, крашенный синим лаком сейф. Вокруг круглого глаза сейфа торчала кожаная бахрома, закрывавшая ряды цифр и букв. Айр-Незим покопался в бахроме, и дверь сейфа отошла в сторону. План из конверта мигом перекочевал в сейф, а в конверт Айр-Незим засунул несколько бумаг розового цвета, очаровательных для взгляда всякого чиновника.

Запер шкаф и полетел вниз по лестнице, совершенно пренебрегши чисткой кафтана из чудесной, опалового цвета парчи, с белыми цветами и золотыми зверями на обшлагах.

Нан, лежа на постели, растерянно лупал глазами, и прилежный лекарь бинтовал Нану плечо. Лекарь ушел. Айр-Незим вежливо подал Нану кафтан. Нан поспешно сунулся в рукав. Там, вместо плана дворца, лежала розовая книжечка из пяти страниц, и каждая страница этой книжечки стоила двадцать тысяч, ибо представляла собой облигацию осуйского банка, что было впятеро выше его ежемесячного жалованья и вдвое – ежемесячных взяток.

– Господин Нан, – вкрадчиво сказал Айр-Незим. – Ну что делать, если случилась такая беда? Бедняжка Амадия хотел уехать в Осую, прямо-таки ходил на бровях, чтобы оказать услугу городу. Судите сами, каково было мое изумление, когда он заявил, что его зовут Амасса, и прибежал с этой бумагой! Черт меня попутал ее взять! Однако я не жалею, – оказывается, имеется подземный ход, ведущий из императорского дворца в наш квартал! Хорошо, что об этом ходе не вспомнили на прошлой неделе, и не послали по нему стражников: а сегодня я этот ход замурую! Только за этим я и польстился на этот план – чтобы обеспечить безопасность квартала! Согласитесь, что я не могу пренебрегать охраной вверенных мне людей и что мои доводы убедительны.

Нан хмуро перелистал облигации и сказал:

– Если бы в этой книжке было шесть листов, ваши доводы были бы убедительней ровно на двадцать тысяч.

Айр-Незим рассмеялся и выдал Нану шестую страницу книжечки.

У ворот осуйского квартала Нан слегка пришел в себя: начиналась ночь; рыночная площадь, по которой, бывало, не пройдешь днем, не изорвав платья, была совершенно пуста: конь Нана едва не поскользнулся на рыбьих очистках.

Вдалеке, у круглой часовни, маялись десяток всадников. При виде судебной шапки Нана они пришпорили коней и разъехались в разные стороны. Нан узнал того, что поехал навстречу: это был Шан’гар.

– Эй, – сказал Шан’гар, – молодой господин куда-то делся, не видали?

– Нет, – сказал Нан.

Оба мужчины нашли на берегу реки, в двадцати шагах от осуйского квартала, приятный кабачок, поднялись на второй этаж узорной башенки и уселись за столик. Прямо напротив них, в открытом окне, струились ветви высокой ивы, и за близкими деревьями мелькала наполненная звездами река, и по ту сторону реки стояла черная, как кусок сланца, тюрьма, в которой сейчас плакал несчастный Астак и многие, более его виновные люди.