Джаханнам, или До встречи в Аду - Латынина Юлия Леонидовна. Страница 76
В вагончике, где сидели Милетич и Рыдник, воняло немытыми трусами. В поле мычала недоенная корова, и сквозь запыленное стекло за блок-постом был виден обгоревший остов – «Жигули»-четверка с приваренным станком АГС. Солнце, выползшее из облаков к середине дня, светило над войной и селом.
– Артем меня кинул, – сказал Данила.
– В каком смысле?
– Он решил забрать завод себе. По бумагам он же всем владеет? Ну, вот он и сказал, что я на заводе никто и пяти миллионов он мне не даст.
– Круто.
– А потом, чтобы жизнь медом не казалась, он накатал заявление твоему начальству, что я инсценировал похищение собственной дочери с целью выманить у него пять миллионов.
– Ты говорил с похитителями?
– Да. А похитителям он объяснил, что это все фуфло и сговор. Что это я не хочу платить пять миллионов за дочь, а он просто следует моим указаниям.
– И зачем ты приехал?
Данила молча сбросил с плеч потертый рюкзак, раздернул горловину и вывалил на стол содержимое.
Рыдник присвистнул.
– Сколько здесь?
– Два с половиной, – ответил Данила.
– Откуда?
– Друзья одолжили. Ты можешь связаться с Халидом?
Спустя два часа военный «Уазик» остановился перед каменным домом в центре села. Над домом развевался зеленый флаг. В прихожей на стене висел персидский ковер, а под ним стояла стойка для автоматов. Рыдник и Данила вошли в дом. Майор Осокин, прилетевший вместе с Данилой, остался за рулем.
Хозяин дома долго приветствовал дорогих гостей, но Рыдник перебил его.
– Скажи Халиду, что у меня есть выкуп за девочку. Мы встретимся послезавтра. Я привезу деньги, он – девочку. Я привезу два с половиной миллиона. В это время в Москве другие люди встретятся с Шахбаном. Как только мы убедимся, что девочка на месте, мы свяжемся с ним по спутниковому телефону и он передаст остальные деньги. Завтра в семь я буду ждать у блокпоста человека с ответом.
Комбат Синицын обустроился по-хозяйственному, на славу.
Слева от блок-поста стоял закопанный в землю танк, и под его прикрытием располагалась сарайка с живностью: курами, утками и коровой. За живностью ухаживал бывший раб. Чеченцы захватили его в рабство еще лет пятнадцать назад, и теперь он ничего не умел, кроме как пасти овец и гусей. Он даже разучился говорить по-русски, а по-чеченски так и не научился. Из села к Синицыну приходили и предлагали продать раба обратно, но Синицын не согласился, и теперь бывший раб работал на батальон.
Дорога, на которой располагался блок-пост, шла по самому краю ущелья. За блок-постом располагался лагерь российских войск, чуть дальше начиналось богатое чеченское село, а еще дальше, по ущелью, разведка доносила о скоплении людей и техники.
В полку все знали, что дорога впереди нашпигована минами, как булочка изюмом, и что наступать по ней нельзя. Вот уже месяц ходили слухи о том, что засевших впереди боевиков уничтожат авиацией или артиллерией.
Однако артиллерии так и не появилось, а зато появился генерал армии Козлов. Больше всех Козлов поразил Синицына тем, что приехал в расположение войск со своей коровой. У Козлова было что-то не в порядке с животом, и врачи прописали ему свежее молоко, вот генерал и возил с собой корову.
Местные коровы, мелкие и прыгучие, как козы, его почему-то не устраивали.
Генерал приказал наступать.
В двадцати километрах отсюда в горах высадили десант, который занял переброшенный через узкую горную речку мост, и бронетехника двинулась на воссоединение с десантом. Дорога шла по низу ущелья и простреливалась со всех высот, но генерал построил в колонну восемьсот человек и рассудил, что кто-нибудь да пройдет.
Не прошел никто.
Чеченцы пропустили технику в ущелье, взрывом радиоуправляемого фугаса подорвали головную машину, всадили противотанковую гранату в замыкающую и принялись методично разносить колонну на части с прилегающих высот. Мост под десантниками взорвали, а остатки группы попали под кинжальный огонь и погибли до последнего человека.
Чеченцы стреляли по топливным бакам из ПТУРов, термобарический взрыв выпущенного из «Шмеля» заряда уничтожил все живое в радиусе двадцати метров, а то, что пощадили «Шмель» и управляемые ракеты, разнес сдетонировавший боекомплект. Колонна горела в ночи, что твой нефтезавод, вертолетчики ссылались на туман и ветер и отказывались вылетать, и один из командиров обреченного подразделения внезапно принялся выкрикивать по рации свое имя, фамилию и адрес. «Капитан Ващенко, – кричал он, – Алексей Иванович Ващенко, город Ростов, улица Привольная, дом семнадцать „а“, сообщите моей матери! Сообщите матери, как мы погибли!» Примеру капитана Ващенко последовали остальные офицеры, и через минуту в эфире стоял густой мат, забивавший позывные подразделений и команды штаба.
И только тут генерал Козлов проявил присутствие духа, столь необходимое командующему. «Кто нарушает радиомолчание? – рявкнул он в эфир. – Эй, Ващенко, кому говорю! Молчать! Выполнять приказ!» «Жареному карасю кошка не страшна!» – донеслось сквозь треск, и через тридцать секунд еще один заряд «Шмеля» разорвался в десяти метрах от того места, где заняли оборону Ващенко и его солдаты.
Комбат Синицын оказался в числе шестидесяти человек, вырвавшихся из котла. Из его батальона уцелели тридцать семь бойцов. Генерал сел в вертолет и улетел в Москву. Корова улетела вместе с ним.
В ущелье мешками собирали солдатские жетоны, с чеченцами опять заключили перемирие, а в селе танцевали зикр и пели песню про храброго джигита Халида Хасаева, который, собственно, и командовал операцией с чеченской стороны.
Хотя лично комбат считал, что дело было не в Хасаеве, а в генерале Козлове. Если бы наступление вместо генерала планировала его корова, она и то справилась бы лучше.
Данила и Рыдник спали в одном вагончике. Данила не стал раздеваться. Ему почему-то казалось, что если он будет спать одетым, вши доберутся до него не так скоро.
Перед тем как лечь спать, Рыдник вытащил из «разгрузки» РГД-5, положил ее в ведро и ведро присобачил на притолоку. Развальцовал усики и привязал чеку веревкой к дверной ручке. Данила наблюдал за ним, закинув руки за голову.
– Это что? – спросил Данила.
– Будильник.
– В каком смысле?
– В таком. Если кто войдет, получит контузию. Как от «Зари». А мы успеем с койки скатиться.
Забрался под одеяло и добавил:
– Да ты не бойся. Она ведро не пробьет.
Данила заранее почесал уши.
– Зачем?
– Чудак человек. Привез в Чечню рюкзак с деньгами и спрашивает, зачем ему ведро с гранатой.
На переговоры с Халидом ушло два дня. Сначала к блокпосту приходили гонцы, а потом Хасаев начал связываться с ними по рации. После каждого разговора Данила звонил по спутниковому телефону в Москву человеку по имени Борис, и Борис звонил другому человеку, по имени Шахбан, тоже в Москве, а уже потом Шахбан и Халид как-то связывались между собой.
Шахбан был уважаемым членом чеченской общины в Москве и со своей стороны выступал гарантом сделки.
Один из первых гонцов принес фотографию Даши, снятую полароидом. Даша, в белом платьице и с заплетенными косичками, сидела на руках у бородатого похудевшего Халида и даже улыбалась.