Инсайдер - Латынина Юлия Леонидовна. Страница 119

Внутри флигеля сидел худощавый человек с белым, как будто прозрачным лицом и карими глазами, над которыми взлетали уголки бровей. Несмотря на то что человек был в европейской одежде, Бемиш почти сразу узнал императора. Узнал — и поразился. Было даже удивительно, что в течение последних трех дней кризиса, когда имя императора поминутно слетало с языка сектантов, Киссура, правительственных чиновников и даже землян, никто, сколько помнил Бемиш, от самого императора ничего не слышал. Да и с ним не советовались. Или — советовались? Или Киссур звонил императору?

А рядом с императором стоял еще один человек — бывший первый министр империи, Нан, он же — Дэвид Стрейтон.

— Да поклонитесь же, — зашипел сзади министр полиции.

Бемиш поспешно сотворил нечто среднее между поклоном и коленопреклонением и успел, выпрямляясь, заметить ехидную усмешку на лице Нана.

— Добрый день, господин Бемиш, — голос императора Варназда, как всегда, был немного тих и чем-то походил на плач ребенка, — я рад видеть вас в добром здравии. Скажите, что хочет от Федерации, — император запнулся, — мой заместитель министра финансов Шаваш?

— Заместитель министра? Его еще не объявили вне закона?

Губы императора капризно опустились. Ну правильно. У Шаваша столько друзей, что даже сейчас император, пожалуй, не решится хотя бы уволить его с занимаемого поста. Черт побери, человек шантажирует всю Галактику, а его государство даже не осмеливается дать ему пинка под зад! Хорошенькое дело! Значит, требования землянам будет предъявлять все-таки законный чиновник империи?

— Мне было бы трудно объявить вне закона Киссура, — прошептал император. — Что они хотят?

— Не знаю. Они скажут это только при встрече с делегацией.

— Вот и Нан то же говорит, — промолвил император, поворачивая голову к безмолвно стоящей у резной колонны фигуре, — а ведь он сел в Ассалахе.

Это для Бемиша было новостью. Он знал, что бывший первый министр летит на Вею, но — сесть на захваченном террористами космодроме?

— Когда начнутся переговоры?

— Неизвестно. Наша делегация вовсе не собирается ехать в Ассалах, а Шаваш до смерти боится ехать в столицу страны, законным чиновником которой он является, государь.

Сарказм в голосе Бемиша был слишком неприкрыт, и губы императора капризно дрогнули.

— Переговоры могут пройти на территории моего дворца, — сказал государь Варназд. — Я клянусь, что обе стороны будут там в безопасности. Я не думаю, что войска или службы безопасности землян осмелятся попрать наши традиции и чинить насилие в моем дворце. Не думаю также, что господин Шаваш осмелится отказаться явиться во дворец своего государя, когда государь гарантирует ему безопасность.

И государь наклонил голову, давая понять, что встреча закончена. Бемиш уже поклонился, чтобы идти, когда вдруг император тихо сказал:

— А что Киссур? Он хорошо себя чувствует? Он выглядел таким бледным — на экране…

— Киссур себя чувствует как щука в воде, — заверил Бемиш, — в отличие от трех тысяч убитых им вчера человек.

И вышел.

Разумеется, Шаваш не посмел отказаться от гарантий, данных государем. В самом деле, отказ замминистра империи, защищающего интересы государя, приехать во дворец выглядел бы по крайней мере как публичное прошение об отставке.

Вертолет с Шавашем и десятком его охранников приземлился на территории государева дворца в шесть утра. Дворцовая стража с непроницаемыми лицами проводила прибывших в Павильон Радужного Дождя, где собрались делегаты Федерации.

Стол для заседаний стоял на первом этаже, в Зале Белых Облаков. Земляне, рассевшиеся вокруг стола, молча изучали свои блокноты и невольно поглядывали на красивые, чистого серебра кувшины, украшенные изображениями танцующих пав и павлинов, в которых дворцовая прислуга принесла особое дворцовое вино, настоянное на листьях ореха пополам с сосновыми иглами.

Госсекретарь Ходски видимо хотел пить: он то и дело окунал свои губы в стакан с вином, нюхал не очень подходящий к переговорам запах и ставил стакан обратно.

Бемиш вдруг сообразил, что переговоры на территории дворца дают Шавашу явное преимущество. Здесь все дышало традицией и империей: вышколенная прислуга поставила на стол дивные кувшины с вином, но и не подумала принести минеральной воды в пластиковой бутылке. И хотя все здесь присутствующие были людьми состоятельными, и один даже чуть не лишился четыре года назад поста за непозволительно большие траты на отделку нового здания Совета Безопасности Федерации, — глубоко чуждое им имперское великолепие этого зала, чешуйчатые рисунки на стенах и серебряные балки, круглые как солнце, не могли не действовать на делегацию, хотя бы подсознательно. Шаваш же бывал в этом павильоне десятки раз. Он был на своей делянке.

В 6.15 послышались шаги, и в зал заседаний вошел Шаваш. Он был одет в европейский костюм и безукоризненно выбрит, однако с его появлением в зале на присутствующих словно повеяло чем-то совсем чужим. Бемиш принюхался и понял, в чем дело: от Шаваша пахло не одеколоном, а дорогим местным благовонием. Бемиш невольно подумал, что это еще больше выбьет членов делегации из колеи, а между тем, когда Шаваш будет давать интервью газетчикам, он будет выглядеть истым человеком Галактики — благовоние не снимешь на пленку.

Произошло некое замешательство, после чего госсекретарь Ходски молча встал, приветствуя Шаваша. Тот отвесил ему поклон и занял место посередине стола, напротив Ходски. Бемиш заметил, что нос Ходски настороженно дернулся от незнакомого запаха.

— Мы, — сказал госсекретарь, — выполнили ваши условия и прилетели на Вею. Теперь мы хотели бы услышать ваши условия.

— Мы хотим, — ответил Шаваш, — чтобы вы приняли империю Великого Света в Федерацию Девятнадцати.

Бемишу показалось, что он ослышался.

— Наше условие прекращения конфликта и освобождения оставшихся заложников, — повторил Шаваш, — принятие империи на правах федерального государства в Федерацию Девятнадцати.

Прошло несколько секунд изумленного молчания.

— Для этого, — едко заметил главком четвертой ракетной армии, — вовсе не надо было объявлять Федерации Девятнадцати войну!